Гермиона размышляла об этом любопытном обмене взглядами все выходные, когда не была занята тем, что избегала своей собственной квартиры, чтобы Рон мог съехать.

Утро понедельника принесло долгожданный звук костяшек пальцев по дверной раме. В дверь, которую она намеренно оставляла открытой намного чаще, чем обычно.

Гермиона усмехнулась Драко, откинулась в кресле и скрестила руки.

— Ну как? — спросила она его. — Во второй раз тебе должно было что-то понравиться. Это «Вальс цветов»?

Он улыбнулся. Редкое зрелище для её вечно серьёзного коллеги, и Гермиона осознала, что никогда раньше не оценивала его по достоинству. Улыбка смягчила черты его лица, продемонстрировала ровные зубы, зажгла искру в его глазах и по какой-то причине пронеслась по её венам. Это было чувство, которое, как она думала, умерло за последние несколько месяцев её затянувшихся, спокойных отношений.

— Ошибаешься.

Она неохотно рассмеялась.

— Тогда что же это?

— Нет. Нет, пока ты не расскажешь о своей любимой сцене.

Гермиона переместилась в своём кресле.

— Ты говоришь так, как будто уже догадываешься.

— О, Грейнджер, — его улыбка расширилась, когда он покидал её кабинет. — Как мило, что ты полагаешь, что я ничего о тебе не знаю.

***

Декабрь 2005 года

Она пришла вместе с Гарри. Он был со своей тётей.

Гермиона, как обычно, приветливо помахала рукой блондину в ложе, сидящему рядом со знакомой ведьмой. Драко кивнул в ответ с осторожной улыбкой, а Андромеда восторженно взмахнула рукой.

— Она была так взволнована, что он пригласил её, Гермиона, — с нежностью пробормотал Гарри. — А Джинни так хотела присмотреть за Тедди вместо неё. Как ты думаешь, кто из них сегодня съест больше сладостей?

Гермиона рассмеялась.

— О, позволь Джин насладиться своими пристрастиями во время беременности.

Добрый, непоколебимый Гарри. Её лучший друг, который стал её семьей, даже больше за последний год. Он лишь однажды поинтересовался, не хочет ли она приехать в Нору на Рождество, и, когда Гермиона категорически отвергла это предложение, оставил эту тему. Она была не в настроении слушать тонко завуалированные комментарии Молли о том, как Гермиона разбила сердце «бедного Рональда». Неважно, что Рон снова с кем-то встречается, и они виделись пару раз за обедом с минимальной враждебностью, но с изрядной долей неловкости.

Вместо этого Гарри с готовностью согласился сопровождать её сегодня вечером, и, хотя Гермиона оценила его поддержку как товарища по несчастью, она задумалась о том, что сегодняшний вечер мог бы сложиться иначе.

*

В начале недели Гермиона с нетерпением смотрела на дверь, услышав приближающийся звук ботинок из драконьей кожи. На этот раз Драко не стал стучать, а прислонил свою длинную стройную фигуру к дверному косяку.

Они обменялись несколькими любезностями о предстоящих проектах и своих планах на праздники, и Гермиона уже знала, что он собирается придерживаться своей новообретённой рождественской традиции.

— Твоя мама в восторге от «Щелкунчика»?

— В этом году я пойду не с мамой.

Её сердце грозило выбиться из ритма, а затем, возможно, и вовсе покинуть тело. Гарри уже согласился сопроводить её, но она отклонила бы его предложение, если бы из уст Драко прозвучал конкретный вопрос.

Он кашлянул и потёр затылок.

— Я… я пригласил свою тётю. Андромеду. Моя мама подумала… подумала, что это хорошая идея, поскольку в этот вечер у неё назначена другая встреча. Они недавно воссоединились, и… я решил, что это тоже было бы неплохо, я полагаю.

И хотя это не те слова, которые она хотела услышать, они всё равно растопили её сердце.

— Это очень заботливо с твоей стороны, Малфой.

*

Гарри терпимо отнёсся к её любви к балету — искусству, которое, как она знала, он презирал. Он не переставал покачивать коленом на протяжении всего представления, и, хотя он подавлял это желание, Гермиона знала, что он жаждет поинтересоваться: «Эй, Гермиона, как долго это будет продолжаться?».

Но потом начался её любимый танец, и Гермиона отвлеклась от суетливых движений Гарри. Когда балет закончился и избавил бедного Поттера от страданий, Гермиона почувствовала трепет предвкушения понедельничного разговора с неким коллегой.

Драко не разочаровал её. В это утро он с чашкой чая в руке прислонился к своему обычному месту в дверном проёме. Словно он намеревался остаться на некоторое время.

Он не спеша отпил из чашки, и Гермиона невольно сжала бёдра под столом, когда его язык высунулся, чтобы поймать капельку на нижней губе.

— Хочешь попытаться угадать? Я с нетерпением жду того момента, когда окажусь в редком и завидном положении и смогу сказать тебе, как ты ошибаешься.

— Твоя любимая часть — «Марш».

— Неверно.

Она нетерпеливо выдохнула.

— Прошло три года. Три года, и ты всё ещё не хочешь мне сказать?

— Конечно, нет, Грейнджер. Давай посмотрим, как долго мы сможем поддерживать эту традицию, хорошо?

***

Декабрь 2006 года

Она пришла с Джинни. Он был в компании Астории.

Гермиона не выразила своего обычного дружеского приветствия. Ей было невыносимо смотреть на него, когда она сидела в его ложе.

Но, конечно, её решимость не смотреть на него в конце концов рухнула.

Она выбрала время в середине спектакля, чтобы быть уверенной, что её безумная, мазохистская потребность жаждать того, что ей не принадлежит и никогда не будет принадлежать, останется незамеченной.

Она подняла глаза. Его взгляд встретился с её.

Драко повернул голову в сторону сцены. Он ведь не наблюдал за ней, верно? Конечно, нет, не рядом с его очаровательной спутницей, сидящей в нескольких дюймах от него.

И разве Астория не выглядела идеальной девушкой для Драко? Было больно видеть, как она с волнением взирала на представление, явно восхищённая, довольная выбором своего спутника в качестве вечернего досуга.

Великолепная Астория была похожа на всех танцовщиц на сцене. Грациозная и уверенная, умеющая легко и непринуждённо держать себя в руках. Возможно, именно это привлекало Драко каждый рождественский сезон? Это приятное зрелище для его серых глаз, точёная красота балерины. Возможно, это его типаж.

Год за годом он мог смотреть на сцену, полную красивых, изящных Асторий. Он мог любоваться пышными женскими формами, а теперь ему предстояло забрать домой свою собственную версию балерины.

Могла ли Астория изгибаться, как девушки на сцене? Могла ли она выгнуть спину, как прима-балерина, извиваясь под ним? Или она скакала на нём с идеальной осанкой, держась прямо и высоко на его бёдрах? Могла ли обхватить его своими длинными, стройными ногами, когда прижималась к стене, пока он без усилий держал её хрупкую фигуру?

Гермиона, не отрываясь, смотрела на представление, а перед её мысленным взором разыгрывалось па-де-дé душевной боли.

Она не замечала, что её щёки мокрые, пока Джинни не сжала её руку. Пылкая, заботливая Джинни.

— О, Гермиона, — прошептала она. — Мне так жаль. Я знаю, что эта ночь всё ещё тяжела для тебя.

Гермиона только кивнула, радуясь, что подруга неправильно истолковала причину её слёз. Ведь она должна плакать из-за потери родителей, а не из-за того, что ей снова не удалось привлечь внимание своего красивого коллеги.

Она и не подозревала, что он с кем-то встречается. В последние недели он казался более отстранённым от неё. Настолько отстранённым, что она была шокирована, когда он осведомился о её планах на балет.

*

— Полагаю, ты с нетерпением ждёшь «Щелкунчика» в эти выходные?

— Я ещё не купила билеты.

— Не слишком ли поздно?

— Ну, я полагаю, я всегда могу обратиться к Джинни и дать ей вечер отдыха от воспитания детей. Если не останется других вариантов.

Она с надеждой посмотрела на него, надеясь, что он понял её слова.

Но его глаза расширились, и он сделал шаг назад от неё.

— Но… я думал… ты и Финч-Флетчли?