Всеми любимый изгой

Спокойные переулки ночного города, находящиеся поодаль от шумного центра, где сейчас вовсю идет праздник, имели свое собственное очарование. Легкий мигающий свет фонарей, заполняющий пространство лимонным мерцанием, тихое жужжание висящих над головой проводов и тонкий слой хрустящего под ногами снега даровали району уютную среду. Вот только не на долго…

— Хах… — вырвалось из уст бегущего мужчины.

Тяжелое дыхание, исходящее из уст бегущего в унисон с хрустом снежного покрывала, нарушило блаженный покой района. Его черное рваное одеяние развивалось на ветру, от чего тело начинало подрагивать, но мужчину это не смутило. Разноцветные глаза с врожденной гетерохромией метались по переулкам в поисках известного только бегущему.

— Быстрее, — бормотал мужчина. — нужно найти подарок.

Запнувшись о собственную ногу, он повалился лицом в холодный слой снега, но тут же поднялся. Тело вздрогнуло от попавшей под одежду прохлады, а по небритому лицу стали скатываться капли растаявшего белого осадка.

Пробежав еще несколько метров, человек наконец-то остановился.

— Вот оно… вот оно! — довольно залепетал тот и суетливо побрел в темный переулок.

В закоулке пахло сыростью вперемешку с едким кислым запахом мужского пота. Вонь стояла невыносимая, но мужчина даже не поморщился. Подойдя к промокшей, дырявой картонке, аккуратно постеленной на землю, мужчина упал на колени и, отбросив ее в сторону, стал рыть промерзшую землю голыми руками.

— Подарок для господина, — произнес мужчина и стал сильно колотить по земле.

Пальцы разбивались в кровь, но безумец словно не чувствовал ничего и продолжал пробиваться сквозь земную породу, бормоча: — Подарок… Подарок… Подарок… Подарок…

В какой-то момент тучи, застилающие небеса, разошлись, открыв морозящую своими лучами луну. Время шло незаметно. А звуки праздника разом стали отдаляться от центральных улиц и распространяться по всему городу. Пьяные люди шагали по улицам города, орали веселые песни и наслаждались атмосферой праздника.

— Вот оно! — выкрикнул мужчина.

Красные опухшие пальцы, испачканные кровью, держали в руках невзрачное на первый взгляд кольцо с белым, похожим на топаз камнем. Из глаз бездомного потекли слезы.

— Господин будет доволен.

Крепко сжав украшение, мужчина выбежал из переулка.

— Смотри куда прешь, козел! — выкрикнул один из прохожих чуть ли не сбитый бездомным.

Осмотрев кричавшего презрительным взглядом, мужчина побежал дальше, даже не извинившись. Его безумный разум велел отдать кольцо господину и защищать его, пока кольцо не будет использовано как ключ.

— Кольцо — это ключ… ключ… — повторял мужчина, следуя дороге, по которой вел его разум. — Господин… Владыка…

Выбежав в район с японскими домами, мужчина пробежал еще дальше. Остановился он возле коттеджа, из которого изливался яркий свет и доносились радостные возгласы находящихся в доме.

Бездомный еще несколько минут стоял напротив дома и всматривался в окно, наблюдая за живой обстановкой. Слезы из его глаз так и не переставали литься.

— Владыка… — жалобно простонал мужчина.

— Эй, ты кто такой, какого хрена тут забыл? — послышалось со стороны соседнего дома.

Возле железного забора стоял среднего роста мужчина и смачно потягивал табачный сверток. Убрав окурок в карманную пепельницу, красноволосый дядька с шрамом на все горло подошел к бездомному.

— Русский? — грозно произнес тот.

— Вам послышалось… — бегая глазами, произнес бродячий.

— Хм, — протянул красноволосый, а затем резко схватил безумца за грудки, — ты мне тут зубы не заговаривай, паршивец, иначе я тебя по асфальту размажу. Говори, кто ты и откуда! — яростно произнес мужчина.

— Я… я…

— Не тяни, подзаборный. Меня дома женушка ждет, все-таки праздник на дворе. К боссу моему пришел?

— Владыка… — трясясь от страха, ответил мужчина. — Мне срочно нужно встретиться с владыкой.

— С кем? — непонимающе ответил красноволосый.

Тут дверь коттеджа отворилась. На пороге показался невысокий юноша с черными волосами, аккуратно собранными в косу на затылке. Черный костюм, изящная осанка и золотистый перст с желтым камнем, все это казалось блеклым по сравнению с его глазами. Темно-фиолетовые глаза холодно смотрели на стоящих на улице.

— Семен, что здесь происходит? — произнесли обветренные губы парня.

Красноволосый не успел ответить, как бездомный тут же вырвался из его хватки и упал на колени.

— Владыка, прошу простить меня, — дрожа от холода и присутствия своего господина поблизости, говорил мужчина, — прошу, примите подарок.

Секундное молчание, и мужчина со шрамом повернулся к молодому господину. — Босс, я понятия не имею, кто этот безумец. Сейчас я его выкину.

— Стой, — произнес юноша, а затем обратился к бездомному. — Что за подарок.

На лице стоящего на коленях засияла радостная улыбка. Он встал и, протянув руку вперед, раскрыл ладонь.

— Кольцо? — удивленно произнес парень.

— Когда шестеро властных перстов загорятся,

Семь ярких огней в небесах воцарятся

Вернется правитель, жадный как зверь

И вновь отворит ту злосчастную дверь

— проговорил безумец.

— Сема, возвращайся домой, — произнес парень, — а ты за мной.

Семен кивнул, и, бросив на безумца серьезный взгляд, направился в сторону собственного дома.

— Господин, — еле удержавшись на ногах, произнес мужчина, — как мне к вам обращаться?

— Господин Велс, — коротко ответил юноша, — или просто Артур.

Его глаза окутала фиолетовая дымка.

Всеми любимый изгой

"Чтоб быть справедливым возмездье могло,

Лишь злом воздавать подобает за зло."

Абулькасим Фирдоуси.

(Два месяца назад, до событий пролога)

Как оказалось, ничто не делится только на черное и белое. Мир в большей части имеет много красок, но в тот же момент он абсолютно серый и ничем не примечательный. Порой мне тяжело уловить эту грань между так называемым добром и злом, счастьем и болезненной утратой. Если бы сейчас мне задали вопрос — "Как ты относишься к жизни?" — я бы ответил, что утром отношусь к ней не так, как вечером, а вечером — не как утром, после обеда не так, как до него, и, предполагаю, в старости иначе, чем в молодости.

Небеса заволокли облака, черные, клубящиеся подобно дыму. Казалось, что вот-вот пойдет дождь, но вместо него на землю стелились узорчатые снежинки, напоминающие пух от тополей в знойную пору. Местами погода подходила для грусти.

Кладбище было пустым. Лишь я, преподобный из церкви Зена, читающий молитву, и маленькая девочка, сжимающая рукав моего пальто, стояли около промерзшей ямы с гробом на дне.

— Дядя Артур, — непонимающе прошептала Хейли, — почему дедушка лежит в этой странной коробке?

Ответа на этот вопрос у меня не нашлось. Смятение малышки и ее детский интерес, отражающийся на лице, давили на меня сильнее, чем все проблемы этого мира. Я прекрасно понимал, что рано или поздно мне придется ответить, но желание оттеснить девочку от ужаса крепко держало меня за горло, не давая проронить и слова.

Когда преподобный закончил свою молитву, он молча подошел ко мне и похлопал по плечу.

— Не буду говорить, что все будет хорошо, ведь сейчас это не так, — произнес преподобный Бран. — Крепись, парень, — дополнил он и вложил в мою ладонь половину медальона, нужного для принятия веры, а затем посмотрел в мои стеклянные глаза. — В такие моменты только человеку, понесшему утрату, решать… стоит ли верить во всевышнего.

Когда преподобный удалился, я внимательно осмотрел половину такого же медальона, что висел у меня на шее, а затем молча положил его в карман.

Взял девочку за руку, и мы безмолвно пошагали к вырытой яме. Присев над небольшой кучкой земли, я набрал немного почвы в руку и повернулся к Хейли.