— А еще ты гребаный лгун, служитель! Духи никогда не согласятся!

— Тихо, — прошипел Ирий и, положив мне одну руку на затылок, другой зажал мой рот.

Я промычала, царапая ногтями по тыльной стороне ладони. Акула, блин! Только никто не слышит! Взгляд голубых глаз озверел. Паника заметалась колючей дрожью по телу.

— Знаешь, как я долго мечтал это сделать? — рычал Ирий. Вибрация голоса откликнулась во мне трепетом. Губы под его рукой нагревались, будто я прикоснулась ими к свежеиспеченной булочке. Через три секунды горели, словно я объелась острейшей лапши. Кровь закипала, разносила пожар. В машине стало душно.

По окнам расползалась узорами тонировка, заполняя прозрачность, скрывая нас от любопытных глаз. Ирий включил? Но у него обе руки на мне.

Телекинез… Какой черт меня за язык дернул? Теперь не спасут ни ноги, ни лейкопластырь, ни… смартфон! До сих пор не в моем кармане. Собираясь, я упаковала деньги в рюкзак, переоделась (перерисовалась) в алую блузу и темную юбку в пол, осветлила волосы до молочного шоколада, надела голубые линзы и накрасилась, не сильно меняя внешность. Рюкзак поехал с нами — оставить полмиллиарда на съемной квартире боязно. Про деньги побеспокоилась, а про мобильник?! Зачем!

Левая моя рука висела у подбородка, железка наручников впилась в запястье, но я правой рукой на ощупь легко вытащила волшебную кисть из тыльной стороны левого предплечья, покосилась на бутылку воды и тремя мазками перерисовала ее в скалку.

Еще не увидев ее, Ирий убрал ладонь от моего рта — губы потеряли жар — и пробежался ледяными пальцами по шее, лукаво усмехаясь. Что за… Нервные окончания вздыбились, меня затрясло. Дрожащей рукой я приставила скалку к мужскому виску и сказала с придыханием:

— Бабах!

Блеснула жемчужная улыбка.

— Крутая способность, служительница.

— Еще бы!

Я отложила скалку и провела кистью по его щеке — на коже проступил отпечаток ярко-красных губ. Смешки защекотали у меня в горле. Ирий нахмурился и опустил солнцезащитный козырек, где пряталось зеркальце. Забавно, на Калинидиксе машины не ездят под солнцем, но мы автомобили не производим, а получаем с других планет те модели, что устарели и не продаются.

Ирий безуспешно тер щеку, кожа покраснела. Я хихикала, не в силах остановиться. Слезы выступили в глазах.

— Оно вообще не сотрется?!

— Только по моему желанию, — солгала я. Тело будто прошили тысячи невидимых, но мощных нитей, и потянули меня вперед. Похожее чувство появилось, когда я чуть не расквасила нос, падая на лестнице.

— Померяемся, кто из нас большая проказа? — спросил Ирий, когда расстояние между нашими носами сократилось до десяти сантиметров.

Несмотря на его мрачное лицо, меня распирало от радости. И от злости — она сильнее и разрушительнее.

— Как долго ты прикидывался, будто не в курсе, что я служительница?!

— Две недели? Я понял, кто ты, после нашей первой встречи, бесовка.

Я мысленно хлопнула себя ладонью по лбу и вздохнула.

— Из-за этого, — продолжил он, — я не мог тебя сдать. Ведь ты могла бы испугаться и в участке раскрыть способности, чтобы сбежать. И не мог бросить дело, ведь никто другой не поймает тебя.

— И ты меня не поймал бы.

— Сейчас без проблем.

— Поймай — и я в участке расскажу, что ты тоже служитель. Если тонуть, то вместе.

Ирий откинулся на спинку кресла, процедив что-то сквозь зубы. Оковы пали, я размяла плечи и уселась ровно.

— Поверил? По-твоему, я настолько дура? — хмыкнула я и перевела взгляд на лобовое стекло. Почти доехали до перекрестка, к которому тянулась пробка. Дальше свободнее. — Если проговорюсь о служителях, то могу потерять жизнь. Надеюсь, мне никогда не придется встретить тополиных стражей. Лучше отсидеть за решеткой и потерять магию.

Теплые пальцы переплелись с моими. Цепочка наручников противно звякала.

— Ты способна на эмоциональные поступки.

— Это не значит, что мне жить надоело! И со своим и твоим духом я не хочу иметь проблем. Поэтому лучше бы нам вообще не видеться… — Голос дрогнул, набрался горечи. Я и не пыталась скрыть, что мне больно. Ирий погладил большим пальцем тыльную сторону моей ладони.

— Мы можем видеться после заданий, — предлагал он. — То есть обычно у меня проходит минимум часов восемь от визита до визита Духа. Бывает несколько дней, но минимум…

— У меня минимум двадцать часов. Стараюсь делать работу настолько хорошо, чтобы меня часто не тревожили.

Голубые глаза сощурились.

— У нас разные миссии. Я слежу за грунтовыми водами для тополей и работаю по всему Калинидиксу.

— А, ты, водный служитель!

— Как ты сказала?

— Водный! А я воздушная!

— Ты управляешь воздухом, не пухом?

— Конечно!

— Но телепортируешься из пуха!

— А пух это и есть воздух. Без пуха воздух неполон. Поэтому мне нужно каждый день дышать им, ибо плохо становится.

Говорить с человеком таким, как ты, потрясающе. Болтать бы с Ирием дни и ночи напролет, делиться забавными историями из жизни, связанными со служением или магией. Баловаться бы способностями. Поцеловаться бы на улице, в пуховой метели. Полетать бы вместе на пухоборде.

Но ценой за одну такую маленькую радость могут стать наши жизни.

— Почему духи так против? — обреченно спросила я.

— Не знаю…

Мы выехали на перекресток и свернули налево, где через метров сто показался заезд в отель Жааплеаль, куда и нырнула машина. Надо же, один из лучших. Номера авто наверняка просканировали на въезде. Шлагбаум резво поднялся, пропуская нас на огромную стоянку в стальных тонах. Она никогда не бывает забита. Строили отель с расчетом на то, что в нем будут отдыхать гости с других планет. А оказалось, они согласны лишнюю ночку поспать в звездолете, чем в нашей гостинице, пусть и шикарной.

— Твой дух когда приходил? — спросил Ирий, припарковав машину.

— Сегодня утром. Но он иногда забегает поболтать. Мы неплохо ладим, дружим в каком-то смысле. Вряд ли он явится скоро, ведь мы сегодня наболтались. А твой?

— Вечером. За час до того, как пришла смс от Келлана. Я предлагаю… — он прочистил горло, бегая глазами по парковке. — Предлагаю изредка встречаться, заниматься сексом, пока кому-то из нас не надоест.

— Я предлагаю ограничиться сегодняшней ночью, — выдавила из себя и уставилась на свои пальцы, которые крутили кольцо наручников.

— Ты в прошлый раз обещала, что мы видимся в последний раз.

— Так и было бы, если б не деньги…

Ирий жестко стиснул мою руку, до боли:

— Я скоро буду тебя ненавидеть сильнее, чем ты меня.

Возможно, моя ненависть к Ирию утихала. Больше не бредила я тем, чтобы выставить на всеобщий суд его личное, найти в нем что-то плохое, испортить ему жизнь. Я закусила щеку изнутри, больнее, чем стальная хватка на кисти.

— Ладно, посмотрим, что ты скажешь утром. — Он достал из кармана ключ, расстегнул наручники и дернулся к двери. Я поймала его за футболку и потупилась, когда он удивленно посмотрел на меня.

— Мне просто страшно. Я боюсь, что наша попытка встречаться принесет больше несчастий, чем радости.

— Пока мы не пытаемся, я несчастен. А ты? Счастлива, когда я где-то далеко?

Я покачала головой, пряча подступающие слезы под опущенными ресницами.

Дико злит, что рядом с бесовкой мои планы, принципы, привычки меняются. Я две недели упорно пытался выбросить ее из головы. Казалось, что получилось.

И вот теперь, когда я веду ее за руку к ресепшену гостиницы, тех недель будто и не было. Впервые я из-за девушки схожу с ума.

И это чертовски потрясающее чувство! Я так же счастлив, как когда выступал со старой группой на площади перед огромной толпой.

Я так же несчастен, как… Никогда. Каждую минуту загоралась мысль: Беатрису нужно отвезти обратно домой, забыть ее адрес и снова нырнуть в музыку.

Но я не идеален. Мне не достичь того самоконтроля, которым кичится отец. Посрать. Творчество не терпит рамок.