– Маргарет, прошу оставьте нас с маршалом Джефом. И приготовьте пожалуйста к отъезду нашего уважаемого мистера Ди. Ему сегодня найдётся место для ночевки приличнее, чем наше гостеприимное крысиное кубло…

– Мистер Хоуп, прошу подбирать слова названий государственных учреждений в присутствии лиц короля поприличнее. Вы же не хотите лишиться своего поста из-за своего длинного грязного языка?

– Ох!..Боюсь, что вы правы маршал Джеф. С этими больными столько хлопот… Особенно много хлопот с этими крысами, которых уже никакими ядами не извести.

– Доктор Хоуп, я бы еще с превеликой радостью оказал честь с вами иметь беседу о ваших больничных проблемах при всём при том, что двадцать процентов Лондонской городской казны ежегодно отдаются лично в ваши руки для её содержания, а у вас в прихожей до сих пор облезлая краска на стенах со времён бойни с заговорщиками!

– Хорошо, хорошо. Как скажете, Джеф. Видимо мне действительно надоели все эти крысы и тараканы, что за ними я забыл своё место, – доктор ненадолго отвернулся к кабинетному шкафу, где прятал разные напитки и достал оттуда бутылку бургундского, – давайте лучше выпьем? – трясущимися руками из-под стола Хоуп достал два фужера и наполнил их вином до половины, – я знаю, что на войне именно этого вам не хватало, маршал Джеф.

Посмотрев на это военный недолго думая возразил врачу: может я немало собрал седых волос после этой бойни, но вам, дорогой доктор, я позволю себя держать за душевно больного…

– Ах вот как?! – доктор в гневе схватил фужер и выпил его до дна – вы наверное ждали, что я вам предложу кокаин за ваши подвиги?!

От слова «кокаин» глаза маршала стали блестеть и он слегка облизнулся, – мне не нужен ваш кокаин и ваше вино! Я пришел за мистером Ди и он мне нужен немедленно!

– Не надейтесь, что я и моя больница станет рассадником для наркоманов и тем более пойдёт в услугу таким как вы и ваш король! Будь сейчас власть фон Клаузевица, вас бы всех предали виселице. И вас и вашего короля и его сына… Нам с вами известно на чем наживался дом Тюдоров до того, как всё это началось! И вот снова: вы меня хотите бросить на съедение Генриха! Он своего отца довёл до гроба! Он свою супругу убил и отправил лучшего министра страны в тюрьму и всё ради безграничной власти.

– Не нужно мне говорить того, что нам с вами известно.

– Вот как вы заговорили, маршал Джеф? Спаситель трона? Не вы ли десять лет назад были в заговоре? Что с вами произошло в ту ночь? Мало предложили?

– Не сметь говорить в таком тоне с доверенным лицом его величества! Король Генрих ещё вам всем покажет! Он еще подымит «Юнион Дек» над колониями в Новом Свете!

– Это всё ложь, дорогой маршал. Вы с вашим наркозависимым королём лет через десять будете лечиться у меня и никто не вспомнит, что вы с ним здесь когда-то пытались унизить меня – светило медицинской науки!

– Заткнись, сумасшедший! – не выдержав больше насмешек военный офицер импульсивно вытащил из ножен шпагу и в два шага пронзил грудь седовласого доктора.

– Берегитесь, мистер Джеф… Заговор не победить.

После сказанных слов бесформенное окровавленное тело без чувств упало на пол. Комната наполнилась женским визгом: мисс Маргарет вернулась к врачу, чтобы сообщить, что не смогла обнаружить мистера Ди на своей койке.

Лондонское утро следующего дня после произошедшего в госпитале сулило своей размеренностью и туманным упоением. Жители так же лениво выходили из прогнивших трущоб, кэбмены поили и запрягали лошадей, а паровые машины засыпались углём. Серость утра прервала шумиха спального района. Хоть и непредсказуемые аварии и инциденты случались в городе еженедельно, а в некоторые месяца и ежедневно, об этом инциденте стали говорить во всеуслышание не только рядовые прохожие, но по слухам некоторых очевидцев, даже в Сити были слышны вопли некоторых высочайших особ.

Накануне полуденного ланча мальчишки-газетчики стали бегать по столичным улицам с новостью, которая к этому времени была уже не нова. Малыш Джерри – сиротка, проживающий в компании беспризорников под Тауэровским мостом в этот день, накануне дня рождения младшей Лилит, спешил продать как можно больше газет чтобы сделать хороший подарок, а именно купить ожерелье из янтаря у местного скупщика, обещавшего продать украшение по бросовой цене. Обежав весь Вестминстер Джерри забежал в глухой район этой части Лондона и продав почти все выпуски «Лондонского Смога» решил зайти в ближайшую харчевню передохнуть. Зайдя в харчевню по привычке мальцу удалось уговорить повариху дань немного сыра и хлеба, чтобы покормиться. В ответ же кухарка недолго думая накричала на мальца, но по том по доброте душевной из жалости накормила мальчишку отличным запечённым картофелем с рыбой и дала в придачу на дорогу обещанный сыр с большим куском хлеба, завёрнутым в оставшийся выпуск вышеупомянутой газеты.

По окончанию ланча Джерри поблагодарил простаковатую повариху и забрав презент устремился обратно в сторону Тауэровского моста. Проходя по тому же пустырю малец замечтался настолько, что не заметил, что уткнулся лицом в ноги стоящего человека, одетого в больничную одежду. Малыш не сразу понял, что произошло и поднял голову вверх, чтобы увидеть того, кто ему преградил путь. Ему в глаза смотрел человек, лицо которого выражало и отчаянье и голодное беспокойство. Лицо, исполосанное морщинами, с виду благородного человека, больше характеризовало внутреннее смятение и беспокойство. От него пахло то ли хлоркой, то ли смолью и дымом. Сам же он был бос и трясся от холода.

Привыкший к подобного рода сюрпризам на столичных улицах Джерри взял себя в руки и заговорил первым с незнакомцем

– Кажется вы замёрзли, сэр?

– Сыр… – пробормотал облизываясь незнакомец, – кажется у вас есть немного сыра, молодой человек?

От услышанного мальчишка поначалу смутился и хотел было уйти от нового знакомого, – Мистер, вы не по адресу обратились. Я – всего лишь обычный разносчик газет и у меня нет никакого сыра…

– Не обманывайте меня, меленький господин. Я еду чую на расстоянии более ста метров… – пробормотал незнакомец с той же голодной жадностью, перерастающей в крайнее уныние и отчаяние. Увидев страдания бродяги Джерри было сложно отказать и покорившись просьбам человека, которого он видел первый раз в жизни, малыш достал из кармана газетный свёрток и протянул его собеседнику. Дрожащими руками больной с виду человек принял подношение, после чего поклонился мальцу со словами «Да благословит Вас Господь, маленький господин», за этими ритуальными действиями человек развернул бумажную обертку и стал жадно поедать нарезку сыра, закусывая ржаным хлебом, рассматривая текст газеты, перечитывая по нескольку раз каждую строчку. На титульной странице большими буквами зиял заголовок «Пожар в военном госпитале: обнаружено три трупа». Дочитав новостные строки до конца и долго обдумывая прочитанное незнакомец произнёс «Она всё-таки сгорела до тла»…

Улица Ковент Гарден была почти не задета вооруженным столкновением. Висячие сады и парковые деревья стояли такими же нетронутыми спустя почти десять лет с момента осуждения хозяина особняка, расположенного по упомянутой улице под номером 34. Улица вся стояла в запустении, здесь уже не жили прежние соседи и школа была закрыта тоже. По ночам весь лондонский квартал превращался в немые руины, будто после какой-то жуткой катастрофы. Лишь иногда по ночам можно было слышать лай собаки или мяуканье кошек по весне.

Джон Ди, облаченный в больничную одежду, поверх которой было одето кожанное пальто, одолженные у лондонских беспризорных, быстрыми шагами двигался по старой-тоброй Ковент Гарден впредверии сумерек, стараясь успеть до наступления темноты, так как он знал что теперь эта часть города больше не освещается.

Доходя до уже знакомой арки сердце Ди стучало от волнения все сильнее. Ему не верилось, что за что метров он окажется у родного очага и больше ничто не сможет ему запереться в своей ветхой крепости – родовом поместье. Не ожидая никого не встретить в доме сквайр вошёл во двор и подойдя к дому заместил из окна спальни горящий свет.