– Ты думаешь, я шучу?! – потеряв терпение, переходит на крик, и мы с Яной обе вздрагиваем.

Игра закончилась. Он снимает пистолет с предохранителя и в ожидании смотрит на меня. Палец обхватывает спусковой крючок…

«Нет, игра ещё не закончилась!» – внезапно осеняет меня.

А в том, что всё происходящее для него игра, я больше не сомневаюсь. Он ждёт моего хода.

– Не надо, пожалуйста, не надо… – чуть слышно умоляет девушка.

Тушь давно потекла и перепачкала миловидное веснушчатое личико, ярко-розовая помада размазалась, волосы растрепались. Она выглядит жалкой и затравленной. Но действовать меня заставляет не сочувствие и не жалость к ни в чём неповинной девочке. Меня подстёгивает необузданная ярость, закипающая в жилах. Я не спеша, растягивая момент, поднимаюсь на ноги и, глядя на мучителя в упор, говорю ровным голосом:

– Мне. Плевать. Можешь перестрелять хоть всех заложников, их друзей и родственников… Мне плевать. И делать тебе минет я не намерена. А если так не терпится ощутить чьи-то губы на своём члене, то советую обратиться за помощью к одному из своих миньонов. Уверена, они не откажут.

«Твой ход, мудак!» – мысленно добавляю я.

Но ответить он не успевает, поскольку в эту минуту в зале появляются ещё трое человек в чёрном.

– Босс, всё сделано, – информирует один из новоприбывших.

– Отлично, – бесстрастно отвечает Смарт-кежуал, убирая пистолет в кобуру.

Потеряв всякий интерес к блондинке, он швыряет её на пол словно надоевшую игрушку, и она, тихо завывая, отползает обратно на своё место.

– Готовимся к отступлению, – отдаёт приказ мужчина. – Байт, – обращается к грабителю с планшетом, – наш бухгалтер кокнула Крота в офисе Designer Solutions Oy… возьми пару ребят, нужно прибрать до выезда.

Если Байта и удивила эта новость, виду он не подаёт и без промедления приступает к выполнению приказа.

– А ты пойдёшь со мной, – ухмыляется мне изверг.

– Ещё чего, – хмурюсь я. – Вы получили то, зачем пришли, скатертью дорожка. Нам не по пути.

– Ошибаешься, – ухмылку сменяет оскал. Он нависает надо мной словно хищный зверь над добычей и, обхватив рукой мою челюсть, сдавливает, причиняя боль. – Либо по-хорошему, либо по-плохому, но ты пойдёшь со мной.

«По-хорошему не выйдет!» – злорадно кричит внутренний голос.

Срабатывает рефлекс. Тело, помня уроки самообороны, реагирует молниеносно. Я делаю резкий выпад и с силой отталкиваю мужчину назад. И, пользуясь замешательством противника, ударяю его кулаком левой руки в нос и тут же правой наношу боковой удар в челюсть. Он отшатывается, но не падает.

Адреналин бурлит в крови, меня охватывает азарт. И я в предвкушении готовлюсь к новой атаке, но меня останавливают щелчки автоматов, возвращающих в реальность. Я отвлекаюсь от человеческой груши для битья и обвожу зал затуманенным от перевозбуждения взглядом. Все люди в чёрном без исключения держат оружие в боевой готовности. Цель – я. Опасность отрезвляет, пелена сходит с глаз, и я опускаю ноющие от боли кулаки.

– Совсем рехнулась! – рычит Смарт-кежуал, вытирая кровь с разбитой губы тыльной стороной ладони.

– А ты думал, я как послушная собачонка за тобой вприпрыжку побегу? – скрестив руки на груди, невозмутимо парирую я.

Он делает знак, и люди в чёрном опускают автоматы.

– Скажи, Вероника, – обращается ко мне; от него веет спокойствием, – ты знаешь, почему такие как я носят маску во время налётов?

– Помимо очевидных причин? – хмыкаю я.

– Хорошо, задам другой вопрос… Если похититель намеренно показывает своё лицо, что это означает для жертвы?

– В девяносто девяти случаях это значит, что жертва больше не увидит солнечного света, – пожимаю плечами я, гадая, к чему он клонит.

– Надеюсь, ты также понимаешь, что не оставила мне выбора. – И с этими словами он стягивает с себя балаклаву.

Мои глаза с жадностью впиваются в покрытое трёхдневной щетиной лицо и начинают дотошно сканировать его. Оливкового цвета кожа, взъерошенные волосы цвета тёмного-шоколада; лоб облепила мокрая от пота чёлка. Прямые брови, глубоко посаженные глаза, обрамлённые густыми ресницами, высокие ярко-выраженные скулы, нос с горбинкой, чётко очерченные чувственные губы, волевой подбородок с едва заметной ямочкой посередине. В целом – приятная мужественная внешность с нотами брутальности. Но больше всего меня поражает цвет его глаз: карие с зелёными вкраплениями. Никогда таких не видела. Они завораживают, гипнотизируют. Странно, что только сейчас обращаю на них внимание.

Залюбовавшись представшей картиной, не сразу понимаю смысл его слов. Осознание приходит не постепенно, как это обычно бывает, а в один миг. Меня будто окатывают холодной водой. Внутри всё сжимается от страха, дикого, примитивного.

– Нет, – выдыхаю я и отступаю на шаг.

Его лицо остаётся непроницаемым. Никаких эмоций.

Поддавшись панике, разворачиваюсь и срываюсь с места. Никто из людей в чёрном не останавливает меня, и в душе загорается лучик надежды. Я искренне верю, что у меня есть шанс на спасение. Выход уже близко, но я так и не добегаю до него… Меня хватают за волосы и рывком дёргают назад. Я вскрикиваю от неожиданности и жгучей боли и врезаюсь спиной в напряжённую грудь мужчины. Не успеваю опомниться, как его рука обхватывает мою шею.

– Нет! Нет… – задыхаясь, хриплю я, отчаянно цепляясь за стальные мышцы через ткань пиджака.

Перед глазами быстро разрастаются чёрные пятна.

«Господи, какая глупая смерть!» – последнее, о чём с горечью думаю я, прежде чем меня поглощает вязкая тьма.

В нос ударяет лёгкий аромат умиротворяющей свежести и полевых цветов. Издав протяжный вздох, с неимоверным усилием разлепляю тяжёлые веки и тупо смотрю в одну точку, пытаясь понять, где я и почему мне так хреново. Разум медленно просыпается, и начинают формироваться первые мысли.

Я лежу на белоснежной подушке, источающий приятный запах кондиционера-ополаскивателя.

«Гостиничное белье пахнет иначе», – бессознательно отмечаю я.

Приподнимаюсь на локте, а затем осторожно сажусь, подбирая под себя ноги, и обвожу комнату внимательным взглядом. По площади она больше стандартного двуместного номера отеля. Все стены белые, за исключением акцентной, к которой примыкает кровать, – она выкрашена в светло-серый цвет. Хрустящее после стирки постельное бельё. Качественное.

У левой стены высокий комод, рядом зеркало в полный рост в массивной раме из светлого дерева. Напротив кровати, слева – широкая дверь, как в отелях, только без глазка. И цифровой замок почему-то находится внутри, а не снаружи. Значит, просто так из комнаты не выбраться, нужна карта? По спине пробегает дрожь, я нервно облизываю пересохшие губы и продолжаю осмотр своей клетки.

В углу, с правой стороны, прямо под окном стоит письменный стол и стул с тканевой обивкой, больше напоминающий обеденный. С двух сторон от кровати – одинаковые ночные столики. На обоих стильные минималистичные настольные лампы такого же серого цвета, как и обивка стула. Нигде не вижу часов. Было бы неплохо узнать, который сейчас час и как долго я была в отключке.

Поднимаюсь с кровати. Гладкое ламинированное покрытие приятно холодит босые ноги. Делаю пару шагов и оказываюсь перед вторым окном. Но мне не удаётся ничего рассмотреть, – вид закрывает решётка и огромные деревья с пышной зелёной листвой. Единственное, что доступно зрению: серо-голубое небо и зелёный газон. Окно не открывается – ручек нет, что подтверждает мои предположения о том, что я в темнице. Хоть и с удобствами, но всё же темнице.

Где я, чёрт возьми?! Это был сон? Или так выглядит ад? Я ведь умерла… Или нет? Помню, как меня душил Смарт-кежуал. Видимо, он не убить меня хотел, а просто вырубить.

«В девяносто девяти случаях это значит, что жертва больше не увидит солнечного света», – вспоминаю свои слова.

Он похитил меня. Просто так взял и похитил. На кой я ему сдалась? Мне давно не семнадцать и до девственницы мне как до Луны, да и для секс-траффика я явно старовата. С целью выкупа? Глупости! Он ведь не дурак, должен понимать, что если бы у меня водились деньги, то я бы не работала бухгалтером, считая чужие деньги вместо своих. Повернувшись к окну спиной, снова обвожу взглядом комнату, на этот раз оценивающим. Мебель хоть и простая, но видно, что качественная, дорогая. Не удивлюсь, если обстановка обошлась тысяч в десять-двенадцать евро. Нет, деньги ему точно не нужны.