– Твою мать!

Я поднимаю голову и смотрю в том направлении, куда уставился мой страж… От представшей картины по спине пробегает холодок. Мы стоим перед открытой дверью офиса, в котором меня домогался Крот. Не могу поверить, что это произошло всего несколько минут назад.

Смарт-кежуал поворачивается ко мне и спрашивает обманчиво спокойным ровным голосом:

– Твоих рук дело?

Вместо ответа отвожу взгляд. Но он и без слов всё понимает. Ощущение неприятного напряжения между нами нарастает. Кажется, что мою грудную клетку сжимают стальным обручем, становится трудно дышать.

Неожиданно он хватает меня правой рукой за запястье и до предела заводит за спину, заставляя вскрикнуть от острой боли. А пальцы левой руки впиваются в мою шею. Грубым рывком он направляет меня в зал. Потрясённая столь резкой переменой поведения, я не сопротивляюсь.

Как только мы оказываемся внутри, по помещению пробегают шепотки и чуть слышные удивлённые возгласы заложников. Грабитель останавливается в центре зала и с силой толкает меня вперёд. И я, не удержав равновесия, падаю на пол, больно ударяясь коленями.

Мужчина плавной походкой хищника на охоте обходит вокруг меня и встаёт спиной к заложникам и лицом ко мне. Глядя на его возвышавшуюся фигуру, ощущаю себя слабой и ничтожной. Так, наверное, чувствовали себя приговорённые в день казни. Они так же, как и я упирались коленями в доски эшафота и ждали, когда палач возьмётся за топор и устроит долгожданное представление для толпы зевак.

Я ёжусь под пристальным пронизывающим насквозь взглядом, но, взяв себя в руки, воинственно вздёргиваю подбородок и смотрю ему прямо в глаза. Будь, что будет!

– Кто ты? На кого работаешь? – твёрдым повелительным голосом спрашивает Смарт-кежуал, скрестив руки на груди. Я молчу.

– Кто ты? – повторяет он, подойдя ближе; в интонации появляются угрожающие нотки.

Я чувствую опасность, исходящую от него, но меня это не останавливает:

– Никто! – огрызаюсь я, с вызовом глядя на него.

Он подходит ко мне вплотную, медленно опускается на одно колено, запускает правую руку в мои волосы и, сжав в кулак, тянет назад. Не болезненно, но ощутимо.

«Какого чёрта они все цепляются к моим волосам?! – со злостью, до скрежета стискиваю зубы. – Что за идиотский фетиш!».

С удовольствием вмазала бы ему по физиономии, но боюсь, что в долгу он не останется и отвесит смачную пощёчину, так что в ушах зазвенит.

– Спрашиваю ещё раз. Кто ты? На кого работаешь? И как здесь оказалась?

– Я – никто, – упрямо повторяю я.

Его кулак слегка поворачивается, сильнее натягивая мои волосы, отчего на глаза наворачиваются слёзы. Он склоняется надо мной, и я машинально упираюсь ладонями в его грудь, пытаясь оттолкнуть или хотя бы удержать дистанцию между нами. Но мои жалкие попытки ни к чему не приводят, и его губы почти касаются моих.

– Я здесь работаю, – процеживаю сквозь зубы, – в Tilitoimisto Nieminen & Hautala Oy. Пришла на корпоратив с коллегами и начальством.

Мужчина ничего не говорит и какое-то время изучающе рассматривает меня, будто раздумывает, можно мне верить или нет. Нахмурившись, он поворачивается к одному из людей в чёрном и вопросительно кивает. Краем глаза замечаю, что тот достаёт планшет и начинает что-то набивать в нём.

– Tilitoimisto Nieminen & Hautala Oy… располагается на втором этаже, – подтверждает мои слова наёмник. – А эта, – неопределённо мотнув головой в мою сторону, добавляет он: – работает там бухгалтером… Почти десять лет.

– Имя?

– Вероника Салминен.

– Вероника, – повторяет Смарт-кежуал на английский манер, с ударением на «о», будто пробует на вкус, смакует, и его губы расползаются в хищной улыбке, похожей на оскал, не предвещающей ничего хорошего.

Он отпускает мои волосы, встаёт на ноги, но не отходит. Нас разделяют каких-то двадцать-двадцать пять сантиметров. Неприлично близкое расстояние, учитывая то, что я стою перед ним на коленях, и его пах с едва заметным выпирающим бугром находится на уровне моего лица. Я нервно кусаю щёку изнутри, чтобы сдержать эмоции и сохранить спокойствие по поводу недвусмысленной ситуации. И продолжаю смотреть в его потемневшие глаза, делая вид, что меня совершенно не смущает подобная близость. Но он видит меня насквозь.

– Расстегни ремень, Вероника, – не просьба, приказ.

– Что? – обескураженно лепечу я, как дура, хлопая ресницами.

– Ты меня слышала, – он буравит меня взглядом, внимательно наблюдая за моей реакцией. – Расстегни ремень и молнию на джинсах и возьми мой член в рот, – отчеканивает каждое слово настолько жёстко и властно, что волоски на моём затылке становятся дыбом. Кровь ударяет в лицо, а шея мгновенно покрывается красными пятнами. Но ни его тон, ни грубость не пугают меня. Нет, меня переполняют совсем другие эмоции. Бешенство, негодование, отвращение, злость… И этот взрывоопасный коктейль, обжигая, бежит по венам, переполняя всё моё существо.

– И не подумаю, – надменно отвечаю я, сощурив глаза.

В ответ на мой выпад он молча достаёт из кобуры пистолет и приставляет холодное металлическое дуло к моему лбу.

Удивлённо отмечаю про себя, что оружие не вызывает страха. Видимо, инстинкт самосохранения сломался, окончательно и бесповоротно. Я не чувствую ничего кроме ярости. Слепой звериной ярости, которая захватывает разум, вытесняя страх и здравый смысл. Я не двигаюсь с места и продолжаю испепелять взглядом грабителя и по совместительству убийцу. Я безуспешно пытаюсь проанализировать его действия, понять, что на самом деле кроется за ними. Чего он хочет помимо озвученного желания? Потешить своё самолюбие? Или роль беспощадного доминанта настолько заводит его? Абсурд какой-то… Вся ситуация похожа на бред сумасшедшего. Такое бывает только в кино, а не в реальной жизни! Мой ответ на повисший в воздухе вопрос тем не менее остаётся неизменным:

– Нет. – Кратко, безапелляционно.

К моему удивлению, пистолет исчезает также внезапно, как и появился. С силой сжимая его в правой руке так, что костяшки пальцев заметно побелели, подонок поворачивается ко мне спиной и обводит взглядом сидящих на полу заложников. Ищет очередную жертву?

Наконец, он подходит к молоденькой девушке в первом ряду, бесцеремонно хватает за волосы на затылке и тащит её за собой как первобытный мужлан. Несчастная надрывно скулит словно побитый щенок и умоляюще просит отпустить её.

– Пожалуйста… пожалуйста, у меня маленький ребёнок… – хнычет девушка, и по щекам ручьями текут слёзы.

– Заткнись! – рявкает он.

«Кажется её зовут Яна», – припоминаю я. Работает на том же этаже, что и я. В Logomo устроилась года два назад, и за это время мы перебросились лишь парой ничего незначащих фраз, да дежурными «привет» и «пока».

Что он задумал на этот раз?.. Мои глаза нервно мечутся от одного лица к другому. Сердцебиение опять начинает зашкаливать. Последний час моя жизнь напоминает поездку на американских горках. Стремительные виражи порядком измотали и истощили меня как физически, так и морально. Чертовски хочется сойти с этого безумного аттракциона и передохнуть в ближайшем баре за кружкой холодного пива. Все эти мысли вихрем проносятся в голове, пока я наблюдаю за тем, как мужчина в твидовом пиджаке приставляет дуло пистолета к виску Яны, отчего та вскрикивает и с неподдельным ужасом и немой мольбой взирает на меня. Её всю трясёт, плечи содрогаются от беззвучных рыданий.

– Пожалуйста, пожалуйста… пожалуйста… – неистово, как молитву повторяет она.

– Вероника, – обращается ко мне Смарт-кежуал, игнорируя причитания девушки, – я не люблю повторять, поэтому делаю это в последний раз, – ледяной голос как удар хлыста. – Делай, что велено. Откажешь и смерть этой маленькой сучки будет на твоей совести.

– Иди к чёрту, ублюдок! – слова срываются до того, как успеваю обдумать последствия.

Его самообладание трещит по швам.