— Ты, Мач-кун, давно себе в Статус не заглядывал, — насмешливо хмыкнул он, — И Саяка-тян тоже, видимо. Вы же преступники, да? Я, как босс мафии, находящийся на своей территории, вижу на вас отметки нарушителей контракта, не выплативших штраф! Эти отметки увидит любой представитель закона на вверенной ему территории и… любой главарь банды, оябун якудза или атаман разбойников, если вы попадёте… ну, вот вы уже всё и поняли, да?

Мы с Саякой сделали бледные лица, срочно погружаясь в личный внутренний мир. Действительно, после недолгих поисков, там мной была обнаружена вкладочка «преступления», в которой гордо помигивало красным уведомление, что условия годового контракта Стража нарушены, за что мне предлагается либо выплатить Библиотеке штраф в 100 миллионов канис, либо сдаться властям на отсидку тюремного срока. У Саяки, судя по двум крупным слезинкам, выступившим в уголках глаз, было что-то подобное.

— Н-ничего…, - прохрипел я севшим голосом, — Мы всё равно собирались на другой континент…

— Не поможет, Мач-кун, — фальшиво сочувственным тоном ответил мне Одай, продолжая гадко улыбаться, — Это увидят везде! Но решить такую проблемку можно многими способами! Уплатить штраф, к примеру или его отработать. Еще ты можешь уйти из Гильдии Авантюристов, что позволит тебе дать присягу какому-нибудь монарху, а он уже сможет даровать тебе прощение от всех грехов. Одноразово, но такое срабатывает. Правда, только в храме и с одобрения богов, так что вариант в чем-то даже похуже отработки долга. Еще можно присягнуть Князю Тьмы. В таком случае вообще все записи о преступлениях пропадают, так как ты, по сути, становишься врагом человечества! Или…

— Или? — с надеждой пискнула Саяка, кушая деда глазами.

— Или вступить в криминальную организацию, — улыбнулся тот ей крепкими белыми зубами заслуженной акулы бизнеса, — Если вы вступите, то лишь некоторые стражи закона смогут увидеть в вашем Статусе… нет, не само преступление, а то, что вы «подозрительное лицо». За это не арестовывают.

— То есть, любой из ваших парней может совершать что угодно, но при этом его поймают, если вычислят или поймают на горячем? — полуутвердительно и грустно спросил я, зарабатывая кивок в ответ.

— Совершенно точно. Система и воля богов в этом случае не помощники, — продолжал улыбаться старик, — Только через свидетелей и доказательную базу, либо ловля на месте преступления. Тогда да! А иначе, как бы жил теневой мир?

Наверное, стоило больше лимонов надавить в опохмелительный коктейль. Улыбка Тсучиноко Одая буквально вопияла о недостатке в старческом организме тазика этих живительных фруктов.

— Мы… мы не можем быть вместе. Ты такая хорошая девушка, а я…

Сказав, что уже давно наболело на душе, я с силой оторвал Матильду Шлиппенхофф от своей груди, толкая девушку по направлению к ожидающим её бандитам. Их сальные рожи гримасничали в предвкушении, а потные жилистые лапы рефлекторно сжимались, наверняка мечтая ощутить нежную упругость юных девичьих форм…

Гм, хорошо бы, если б оно так и было.

На самом деле блондинистая жрица рванула от меня сама со всех ног, тут же прячась за парочку мордоворотов, вызвавшихся её отвести к телепортационному кругу. Зайдя к ним за спины, она, осторожно оттуда выглядывая, схватила обоих парней за их широкие пояса-харамаки, а затем поволокла спинами вперед, продолжая удерживать между мной и собой. Губа Матильды была закушена, глаза — дикими, а общее состояние очень далеким… от адекватности.

Вот такое вот расставание. Наверное, не стоило говорить человеку, у которого давняя фобия на достижение «извращенца» о том, что это достижение у тебя есть, причем немыслимо высокого по меркам мира Фиол уровня. Хотя, с другой стороны…

Нам всё равно пришлось бы здесь расстаться. Матильду не разыскивают, нарушений у зеленоглазой эксбиционистки никаких, а значит и скрываться ей нет никакого смысла. С нами же жрица Аллеаллы была бы в серьезной опасности. Ну, и не стоит забывать о том, что у меня уже есть женщина, генерирующая проблемы где угодно и как угодно! Но всё равно… жалко. Я к ней даже привык.

За моей спиной раздались глухие отчаянные рыдания. Плакал стоящий на коленях старичок по имени Рюдомару Тора. Этот сухонький и сморщенный садист, совсем недавно доставивший мне массу боли, смотрел полными ужаса, слез и страха глазами на мою спину, сотрясаясь в рыданиях. Рядом с ним стояла довольная как две тысячи слонов Саяка, машущая уходящей… точнее убегающей вдаль Матильде чем-то кружевным, белым и очень небольшим.

— Кто-нибудь, убейте меня! — жалобно всхлипывал Рюдомару, — То, что я создал — не должно существовать!!

— Ты превзошел себя. И своих отца с дедом тоже, Тора-сан… — удрученно мотая головой прокряхтел оябун Тсучиноко, — …но видят светлые боги, лучше бы ты этого не делал.

Старичок глухо взвыл и начал колотиться лбом о дорожную пыль. Нельзя сказать, что я не понимал его глубокое личное горе, но вот сочувствовать этим искренним и печальным эмоциям не получалось никак. В этой трагедии я был жертвой!!

Приём в гокудо, оно же «якудза» знаменовался несколькими ритуалами. Первым из них шла церемония «сакадзуки» во время которой мы хлебали с стариком Одаем сакэ в мизерных дозах, чем признавали его оябуном со всеми оябунскими вытекающими. Этот момент был нами с Тсучиноко оговорен заранее и вопросов особо не вызывал — он нас принимает в банду, мы сопровождаем босса деревенской мафии и его внука до нужного им города, после чего свободны, как сопля в полёте с условием «не уронить чести группировки». Так как мне на ум вообще не приходило никакого способа уронить честь группы деревенских бандюганов, сделка казалась крайне выгодной.

Такой она и была на самом деле. Жизнь штука очень извилистая, сложная, постоянно толкает меня на кривую дорожку, а значит — необходима маскировка, которая позволит эту самую дорожку покинуть без погони с мигалками за спиной. Всего лишь стоит проявлять выдержку, здравый смысл, да следить, что у твоего алиби был здоровый вид. Все как в Саратове, без всяких этих пошлых ваших системных сообщений, сообщающий всем и каждому, что вот этот Карл у Клары что-то там спёр. Мало ли, вдруг мне штаны с пугала понадобятся?!

В общем, если с этим вопросов не было, то со следующим ритуалом «ирезуми» они… были. Не то, чтобы я был против татуировок, но мнение на их счет имел твердое и однозначное — символы, слова и образы, которыми разукрасят твою кожу, должны нести смысл! Не в том духе, что «заварная лапша» иероглифами, а смысл вообще. Принадлежность к войсковой части, к примеру, или к банде байкеров, да даже тюремные расплывающиеся наколки и то что-то да значили, неся определенную информацию и индивидуальность. Искренне презирал я только татуировки для «красоты» и «самовыражения».

Ну, так было ровно до того момента, как я первый раз не услышал рыдания мастера иглы и красок по имени Рюдомару Тора.

В нормальном и приличном мире мастера наносили эти огромные татуировки в течение большого срока. На такой большой проект уходили годы! Здесь же, процесс у мастеров татуировок шёл чрезвычайно быстро и очень болезненно для того, кому это всё набивается. А еще — в полуавтоматическом режиме, когда «воля богов» и Система не дают мастеру налажать, заставляя выполнить идеальный рисунок. Но идеальный — с точки зрения Системы.

Саяка отделалась довольно дешево — на тощенькой спине бывшей ведьмы теперь свил свои многочисленные кольца зеленый змий с головой испуганной до икоты мартышки. Выглядело это слегка забавно и очень символично, поэтому, когда Такамацури закончила орать и ругаться от приступа жгучей боли, то оказалась вполне довольна приобретением, почему-то называя змия драконом.

Со мной… всё вышло иначе. Сначала мастер долго и неподвижно сидел, потом сидел, булькая сакэ и дымя трубкой, затем, уже задремав от этой тишины, я ощутил первое прикосновение иглы к коже. Приступ ослепляющей и жгучей боли стал полной ерундой по сравнению с тем, что «воля богов» нанесла на мою кожу!