Стреляла, сжигая себе руки. Она ведь кричала… срывая голос, кричала от боли. Просто ее никто не слышал, ведь связь была повреждена.

— Две тысячи сто восемьдесят восемь…

Иллюзорный крик преследовал его в забытьи, когда он кое-как засыпал. Он нарастал, становился оглушающим, а потом голос Тейлы затихал… чтобы превратиться в панический выкрик Лии.

«Нет!»

Он подвел их всех.

К концу девятого дня Айн окончательно забыл, что кроме него в диверсии участвовало еще десять человек. И это только непосредственно на перевалочной станции. Тех, кто остался на Пределе и не видел последствий, он забыл уже на второй день одиночества.

— Две тысячи сто восемьдесят девять…

Слившиеся в одно мгновения перестали его интересовать. Он буквально кожей чувствовал, как на него надвигается очередной приступ безумия и не был уверен, что на этот раз придет в себя. Айн почти не слезал с кровати. Ложился, когда ему хотелось спать. Просыпался, и… садился прямо так, даже не пытаясь застелить постель.

Одиночество… он думал, что свихнулся от ненависти, но нет… тогда он еще не знал, как может свести с ума чувство вины.

— Две тысячи сто девяносто…

— Все равно собьешься!

Айн моргнул и повернул голову. Надо же, так увлекся подсчетом секунд, что и не заметил, как дверь открылась.

— Это что? Последний ужин и последнее желание? — спросил он.

Нейра, державшая в руках бумажный пакет, в которых ему обычно приносили еду, усмехнулась.

— Не надейся, — она шагнула в комнату, и дверь за ней закрылась. Айн услышал характерный щелчок.

— Тебя-то за что здесь заперли? — спросил он.

Улыбка Ней угасла. Она вгляделась в него и заключила:

— Кажется, у тебя атрофировалось чувство юмора. Неужели ты думаешь, что Лекс в силах меня запереть? Ешь!

Она бросила на стол пакет и уселась прямо на пол, прислонившись спиной к стене.

Айн моргнул. Мозг работал медленно, затянутый пеленой бездействия.

— Зачем ты здесь?

Нейра не сводила с него глаз.

— Пришла тебя проведать!

— Ко мне же никого не пускают…

Она коротко рассмеялась.

— Хорошо быть сестрой самого главного… — доверительно сообщила она.

Айн нахмурился.

— Зачем ты здесь? — повторил он.

— Вот заладил! — она на миг закатила глаза, а потом снова уставилась на него. — Будем считать, что я соскучилась.

Айн почувствовал, как его губы растягиваются в некое подобие улыбки. Он постепенно начинал понимать, что все это ему не снится.

— Я рад, что ты обо мне помнишь, — тихо ответил он.

Нейра вздохнула и поднялась с пола. Бросив взгляд на пакет на столе, она уселась рядом с Айном. От нее пахло свежестью. Она недавно принимала душ, наверное. Айн почувствовал себя совершенно грязным.

— Мне не хватает твоих шоколадок, — внезапно сказала Ней.

Айн снова улыбнулся. Разум постепенно стряхивал с себя полусонное состояние, и он радостно почувствовал, как его чувство вины сменяется нежностью. Она была так близко… желание прикоснуться стало глотком свежего воздуха в этой душной камере.

Странно, но он почти не вспоминал о ней все эти дни в одиночестве. Но именно Нейра сейчас сидела рядом с ним. Заставляла вспомнить, что в мире существуют еще люди, кроме молчаливых охранников, приносящих ему еду.

— У тебя волосы отросли… — невпопад сказал он. — Корни видно.

Нейра неловко убрала светлую прядь со своего лица.

— Я знаю… — ответила она.

— Почему ты пришла?

Она тяжело вздохнула.

— Потому что могла. Потому что Лек мне не отказал. А ты сойдешь с ума от одиночества.

Айн отвернулся от нее.

— Я это заслужил… — буркнул он.

— Не думаю…

— Не думаешь? — он вскинулся и посмотрел на нее совершенно безумными глазами. — Из-за меня погибли люди!

— Да. Но ты хотел убить только одного. Точнее — одну, — Ней никак не отреагировала на его вспышку. Да и вспышку ли? Кажется, он настолько заторможен, что принимает вялое движение за бросок.

— Это меня не оправдывает, — отрезал Айн.

Нейра помолчала. Потом перестала изучать его взглядом и уставилась в стену напротив.

— Как бы мне ни хотелось тебя порадовать, Айн, но все плохо. Хочешь, я тебя добью, раз уж ты решил, что виноват во всем?

— О чем ты? — насторожился он.

Через несколько секунд томительного молчания Нейра ответила. И услышанное заставило Айна вскочить с кровати.

— Твоя сестра заперта в жилом боксе. Доступа к Сети у нее нет. Ее муж третью ночь подряд ночует в госпитале. Зеленое звено расформировано.

— Что? — ноги перестали его держать и он сел обратно. — Почему?

Нейра нахмурилась.

— Лия боится, что Лекс тебя убьет. Она пригрозила ему всех сдать, если он не отпустит тебя.

— Как это? Она совсем разум потеряла, что ли? — беспомощно сказал Айн. Страх за сестру заполнил разум и он подался к Ней. — Она никогда так не сделает! Слышишь? Ты это передашь Леку? Он не должен принимать ее слова всерьез! Это всего лишь… Это я виноват…

Нейра рассмеялась.

— Ничего страшного. Мой братец прекрасно понимает, что это у нее временно. Так что, не волнуйся. Как только она перестанет думать глупости, ее выпустят. И даже вернут статус.

— Ты обещаешь? — он протянул руку и схватил ее за запястье, заставив чуть развернуться к нему. — Она… она просто…

— Очень похожа на тебя, — лицо Ней было так рядом, что он мог пересчитать реснички на ее глазах. — И сейчас это прекрасно видно.

… а еще он заметил маленькие морщинки возле ее губ…

— Боюсь, это не комплимент, — усмехнулся Айн. — Что твой брат собирается со мной делать? И почему он расформировал Зеленое звено?

… а еще то, что ее губы немного потрескались…

Нейра улыбнулась.

— Тебя не убьют. А звено… двое погибли, одна в госпитале, ты — в изоляторе. Пока что и пополнить некем…

… а еще — что ее челка отросла, и маленькая прядка зацепилась за реснички, дергаясь каждый раз, когда Ней моргает…

— Не убьют? — переспросил он.

— Не убьют… — эхом ответила Нейра. — Иначе кто же будет носить мне шоколадки?

Когда Вилт сказал, что некоторое время будет ночевать в госпитале для удобства, Корбиг лишь покачал головой. Ничего не спрашивал, просто выделил ему одну из палат. Сменную одежду пришлось просить у Лайзы. Снабженке, возле которой все так же крутился маленький Кристофер (создавалось впечатление, что он вообще от нее никогда не отходит), пришлось объяснить, с чего это у него вдруг появилась такая потребность, и после признания Вилта, что он поссорился с женой, она покрутила пальцем у виска:

— Нашли время, придурки.

Но одежду дала.

Теперь, когда ему некуда было возвращаться, Вилт почти не покидал госпиталь. Только однажды, когда пошел уже десятый день заключения Айна, отправился к Леку.

— Я хотел бы проверить его состояние. Полная изоляция давит на психику, ему нужны хоть какие-то контакты, — сказал он. Браслет связи, отобранный у Лии жег карман. Единственное, что связывало его сейчас с женой, был этот прибор. Возможно, он так и останется у него.

Лек выглядел откровенно плохо. На столе перед ним лежали три планшета, поставленные в голорежим. Картинки, мелькающие на экранах, пугали. Съемки каких-то военных операций, обшарпанные больницы и вереницы тел, закрытые кровавыми простынями. Под рукой главы сопротивления стояла остывший стаканчик с кофе, а рядом расположилась пепельница, забитая окурками до отказа. Лек закончил курс против облучения, но выглядел так, будто вот-вот опять попадет в госпиталь.

Впрочем, он и так бывал в госпитале. Теперь Вилт точно знал, что Лек проводит ночи в палате Тейлы. Каждую ночь. Просто сидит на полу и вертит в пальцах сигарету, убивая все старания по выправке осанки. Под утро забывается коротким сном, и тогда сигарета выпадает из рук.

Не далее, как вчера Вилт лично принес стаканчик с приторно-сладким и убийственно черным кофе несчастному главе сопротивления, потому что его мутный взгляд говорил сам за себя.