Я что, эскортница? Или стриптизерша, чтобы меня на ночь выкупать? Но это был клиент, а он всегда прав. Поэтому засунув гордость на месте, отмахнула:
– Извините, это невозможно.
И быстро ретировалась, чтобы он не успел еще чего добавить. Уже у дверей вдруг едва ли не споткнулась об преграду. Мне не нужно было поднимать взгляд, чтобы уловить будоражащий кровь аромат духов.
– Что он от тебя хотел? Пусть еще раз тебя тронет, нах! – спросил он, рыча как-то странно. Я встретилась взглядом с Дмитрием Петровичем и поняла, что смотрит он куда-то мне за спину. На ту самую кабинку. А значит, все видел. – Собирайся, Машунь. Хватит. Мы домой.
Это не звучало, как вопрос. Скорее, приказ нерадивому глупому чаду, которому нужен глаз да глаз.
– А что, – наивно заморгала я, – Мариночка не понравилась, да? Вы подождите, пока на вас коктейль выльют. В своем кабинете она ваше мнение поменяет, пока будет переодевать.
– Ревнуешь, да?
– Я не… – щеки стали пунцовыми мгновенно.
– Это хорошо, золотце мое. Только сама виновата. Зачем ты ей сказала, что я твой отец? – спросил он с явным раздражением, вопросительно выгибая бровь. Дыхание сбилось, а сердцебиение ускорилось, когда мужчина сжал мой подбородок пальцами, приблизив чертовски близко к своим губам. – Мне не нравятся твои игры, пчела. Я старше и умнее. Ты должна меня слушаться. Если я сказал «домой», то ты молча снимаешь этот проститутский наряд и пакуешь вещички. Понятно?
Лишь два сантиметра разделяли наши тела от слияния. Никогда в жизни я не хотела кого-то так сильно, как сейчас. До какого-то гребаного головокружения! Но слова мужчины взбесили меня до ужаса, стало не по себе от его тотального контроля. Дмитрий Петрович действительно считал, что сжал меня за горло и теперь может решать судьбу? Просто потому что… хочет?
– Нет, – чеканя каждую букву, я смотрела ему прямо в глаза. Видела, как он злится и закипает. – Я с вами никуда не пойду. Ясно?
– Ты со мной. А если это так, то я принимаю решения. Либо так, либо никак, – больше Дмитрий Петрович не скрывал агрессии. Если бы в тот момент к его коже кто-то решил бы поднести спичку, она мгновенно запылала бы. Но сейчас все это адское пламя было направлено в мою сторону.
«Ты со мной» – звучало лестно, но безумно размыто. Такую фразу можно сказать и в отношении вахтера, и плотника и… Кого угодно. Девушке все же говорят немного другое. А Дмитрий Петрович, видимо, был неуверен. И это неприятно ударило по голове обухом.
– Отпустите, – хрипло прошептала. – Я пошла работать. А вы делайте, что хотите.
Я отшагнула назад, а он отпустил мой подбородок.
– Уверена, пчелка? – с кривой ухмылкой, он хитро на меня посмотрел. – Все, что хочу? Прямо все-все?
– Именно, – кратко кивнула, быстро выскальзывая из ВИП-зала.
***
Время шло, я носила заказы, а Мариночка активно обрабатывала Дмитрия Петровича. А он, черт бы побрал его, не уходил. Не отказывал. Миленько так с ней болтал, улыбался и даже один раз взял за руку. Якобы случайно скользнул ладонью по запястью, а та прямо задрожала…
– Охренеть! – ахнула я, когда он зачем-то ей подмигнул и гортанно рассмеялся. Так, что у меня между ног все стянуло болезненным спазмом. Только вот адресована вся эта симпатия была не мне. Появилось дикое желание скрутить парочку шеек.
– Эй! Ты в себе? – кто-то резко дернул меня, выдернув бутылку с ромом из рук. Я вернула ее на место. Обернулась и увидела официантку Олю. – Маш, может, тебе отдохнуть? На этот коктейль надо пятьдесят грамм виски, а не сто пятьдесят. Ты только что запорола почти полтысячи!
Я пыталась поймать взгляд Дмитрия Петровича, но он нарочито меня игнорировал. Полностью. Будто меня не существовало! И мне бы в пору радоваться… Только вот злость внутри становилась все ярче и ярче.
– Ма-а-ша! – Оля пощелкала пальцами перед моим лицом, и я очнулась. – Теперь тут двести грамм виски. И ты их уже разбавила в сиропе. Только в мусор!
– Нормально, – отмахнула я, хмурясь. Затем добавила еще сока до краев и ехидно улыбнулась. – Это будет подарок. Запиши на мой счет.
Оля что-то кричала мне вслед, а я быстро подхватила стакан со стойки и направилась в Марине. Господи, как же мне хотелось вылить это адское пойло на ее начес, а потом кинуть спичку прямо ей в волосы! Будет праздничный фейерверк. Для меня так точно.
Но на полпути я себя остановила, сжала зубы и отправилась в ВИП-зал. Уже знакомый парень Армен услужливо открыл мне дверь, а потом его рука случайной упала мне на задницу.
– Прости, красавица, – пробормотал он с деланным раскаяньем. – Давай в качестве компенсации я тебе что-то куплю!
– Не стоит, – отмахнулась, делая шаг к двери. – Мне ничего не надо и…
– Только коктейль принеси какой-то. На свой вкус, – согласился тот.
– Хорошо, – кратко кивнув, я решила принести ему самую дорогую позицию из меню. Горящее пойло за три тысячи. Ничего особенного, создано как раз для таких пьяных амбалов. А коньяк заменю паленым спиртом, ага.
Вышагивая к бару, я думала о своем, как вдруг крепкие руки схватили меня за талию, утаскивая в мужскую туалетную кабину. Я настолько испугалась, что не сразу разглядела Дмитрия Петровича. Он снова следил за мной. Глаза горели, как у безумца.
– Понравилось тебе, да? Понравилось, как он тебя за задницу лапал?! – прорычал он, стискивая мою талию почти до посинения. – Тебе чего-то не хватает? А, Машунь?
– О чем вы? – прошептала я дрожащим голосом. Потому что именно сейчас близость этого мужчины стала чем-то на грани возможного. На грани терпения. Он плотно впечатался своим телом в мое, и я ощущала его каменный стояк в брюках. Оставалось лишь надеяться, что адресован он мне, а не кое-кому другому. – А где Мариночка? Вы, кажется, бабой ошиблись… Я пойду ее позову!
Член в его штанах шелохнулся, и я безмолвно ахнула. Черт, его ведь заводила моя ревность. Этого мне еще не хватало! Сжав зубы, я решила, что больше и слова в адрес женщины не скажу! Не-а. Такой радости не доставлю.
– СТОЯТЬ! Если еще раз этот гондон тебя хоть пальцем коснется… – отчеканил каждое слово Дмитрий Петрович, пока его руки скользнули по талии. Я хотела быть равнодушной, но против воли застонала. Это было, как прикосновение к оголенному проводу. За гранью самоконтроля. – Я нахер прикрою его бизнес с автомойками. И по миру пущу. Просто предупреждаю, пчелка. Будет у тебя в общаге жить и тараканами питаться.
– Откуда вы знаете, что у него автомойки, он ведь не говорил… – голос превратился в податливый стон, сводящий с ума меня саму. Мужчина изучал мое тело как-то по-новому, с диким желанием и остервенением. Будто делал это впервые. Агрессивно, словно нападал. – Стоп. Вы что, его пробили? Или… Как это там называется?
– И не только это, золотце.
Дмитрий Петрович демонстративно отшатнулся назад, его ноздри раздувались от нервного дыхания. Лицо покраснело, на лбу выступили капли пота. Он смотрел мне прямо в глаза, когда поднес к губам два указательных пальца и медленно их облизал. Не прошло и минуты, как эти самые пальцы скользнули мне в трусики, утопая во влаге. Раздвигая складки, мужчина неторопливо скользил по клитору. Я сжала пальцы рук и ног, откинувшись назад, уткнувшись темечком в дверь.
– Ты не будешь здесь работать. Это не твой уровень, – властно отчеканил он мне на ухо. Мужская набухшая ширинка скользила мне по бедру, и я ничего не хотела больше, чем ощутить Его в себе. Одна мысль об этом сводила тело судорогой. – И только от тебя зависит, Машунь, как далеко я при этом зайду.
Я была так близко… Совсем на грани… Как вдруг он отстранился и снова облизал пальцы, с которых сочилась моя влага. С моих губ совался невнятный хрип, мышцы сжались.
– Хочешь, чтобы я трахнул тебя сейчас? – спросил он едва слышно, склонившись губами к моему уху. По телу прошла дрожь, я неосознанно выгнулась мужчине навстречу и, закрыв глаза, потерлась об его каменный член. Дмитрий Петрович даже не вздрогнул. Гребаная статуя. Еще и голос был такой мягкий, обволакивающий, нежный, пронизывающий насквозь: – Поехали домой, Машунь. Я хочу тебя. Прямо сейчас.
