– А может, ломиком? – с надеждой предложила я.

– Тут специальный магнит нужен. Новые технологии, знаешь ли, – заключил мужчина и снова замолчал.

– Я вам теперь еще и за окно должна, – застонала в голос. Разве может этот вечер стать более унизительным? Чем я вообще заслужила такое от вселенной?

– Ничего ты мне не должна, – строго отрезал мужчина. Да так, что спорить не хотелось. – Пусть сыночек мой, что б его, отрабатывает!

Мне показалось странным ощущение, словно Дмитрий Петрович постоянно пялится на мою пятую точку. Ну не может он… Просто не может! Где я, а где он?

– Мне холодно, – пожаловалась я.

– А? – одернулся Дмитрий Петрович, будто я пробудила его ото сна и ринулся с места. – Сейчас я дом обойду и замотаю тебя в пледы какие-нибудь.

– Могли бы для начала платье мое опустить! – прокричала я ему уже в след. А он, как будто специально, не слышал.

Дмитрий Петрович возник перед моими глазами спустя минуту, не больше. В его руках была черная вязаная шапка, варежки и махровый утепленный плед.

– Тепло тебе, девица? – многозначительно выгнул бровь тот, когда единственным голым местом со стороны улицы остался лишь мой нос. Почему-то щеки мои смущенно покраснели.

Все-таки, отец Валеры был безумно симпатичным. До встречи с ним я была искренне уверена, что мужчины за сорок пять – старики. Страшные, покрытые морщинами, с лишним весом и потухшим взглядом… Этот же был поджарый, с горящими глазами и белоснежной улыбкой. Ни дать ни взять. Харизма в нем очень сильно притягивала, а какой-то внутренний стержень заставлял чувствовать уверенность в каждом сказанном слове.

– Очень, Дед Мороз! – сморозила я и тут же почувствовала себя полной идиоткой. Потому что Дмитрий Петрович стушевался на слове «дед», будто я черту крест показала. – То есть…

– Я понял, Маш, – жестко перебил меня тот, сжав зубы. – Дед, так дед.

Он не дал мне даже договорить, просто развернулся и пошел в дом. Я думала, он не вернется в гостиную, пока мастера не приедут. Ошиблась. И как только он оказался рядом, внутри меня разыгралась такая нешуточная благодарность, отчего я с порога ему прокричала:

– Дмитрий Петрович, вы не дед! Это же выражение такое! Вы очень даже ничего… Вернее, очень даже чего! Вам больше тридцати не дашь. Признайтесь, девственниц на завтрак едите?

– Ты пила, да? – после небольшой заминки удивленно протянул он.

– Не-а, – без капли лжи пожала плечами. В смысле… Пожала бы, не придави меня рама. А так вышла лишь какая-то жалкая конвульсия.

– Ну… – он снова завис. И я даже догадывалась, на КАКОМ месте. – Девственниц не едят, Машунь. Так, для справки. С ними кое-что другое делают.

Я ошалела. Это что, был пошлый юмор от отца моего парня, да? То есть, бывшего парня!

Отряхнувшись от странного наваждения, разлетевшегося по телу покалыванием, я взмолилась:

– Не могли бы вы платье мое опустить? А то ваш сыночек тут начудил…

– А?.. – снова выпал из реальности тот, затем прочистил горло и невнятно пробормотал: – Конечно, могу… Чего-то мне эта мысль раньше в голову не пришла. Идет тебе, Машка, так… Как будто ничего необычного и не заметил, ага.

Догадывалась я, почему она ему не пришла. Страшно представить, какой там вид открывался… Стринги-то вообще ничего не прикрывали! Две ниточки!

Когда мужские пальцы нежно коснулись моей талии, я с удивлением для себя вздрогнула. По телу волнами разлетелось покалывание, оставаясь где-то между ног. Совершенно новое, неизведанное чувство. От Дмитрия Петровича буквально сочился голый секс. И это пугало!

– Ах! – несдержанно сорвалось с губ, и я тут же закусила их до крови. Да что за черт со мной вообще происходит?!

Дмитрий Петрович нервно сглотнул, пальцы его сжались на моей талии.

– Что с тобой? – хрипло прошептал он. Мне показалось, или в голосе послышалась издёвка? О, да… Он точно знал, что именно со мной.

Кожа по щелчку пальцев покрылась мурашками, когда я ощутила чужое теплое дыхание на своей пятой точке. Он был так близко… Так охренительно близко… Но зачем? Какого дьявола?!

– Нет, просто… – судорожно пытаясь придумать внятное оправдание, я выпалила первое, что пришло на ум: – Спина затекла. Сводит уже, представляете?

– Да я думаю, рыбка. Потерпи немного, – нежно, бархатно, обволакивающе промурчал он, и меня повело. От обычных слов повело! Будто кто-то прямо в кровь литр водки влил, никогда такого не было, чтобы аж колени подкосились.

И когда я уже готова была кричать от своей ничтожности, Дмитрий Петрович, вместо того чтобы все же опустить мое платье, начал массировать спину. Умело и очень даже приятно. Я откинула голову назад, глаза мои закатились, а мозг окончательно поплыл. Сжав пальцы ног, я необдуманно простонала в голос:

—Только попробуйте сейчас остановиться!

– Я уже понял, что с тобой опасно спорить, – усмехнулся мужчина, и на этот раз его лицо было ЕЩЕ ближе. Прямо на уроне складок. ГОСПОДИ, БОЖЕ МОЙ.

Мне бы возмутиться. Мне бы прогнать его нахрен! Но – о, дьявол! – я просто не могла… Никто в здравом уме не выкинет свежий тортик, который так и напрашивается на съедение. Дмитрий Петрович был лакомым кусочком, и в тот момент мне было плевать, чем это для меня обернется.

– Тебе нравится? – его голос разливался по коже горячим воском, заставляя волосы на теле встать дыбом. Это было не просто приятно, это было слишком для моего неопытного тела. Напряжение стало настолько невыносимым, что я крепко сжала бедра, пытаясь загасить очаг возгорания между ног, что не укрылось от внимания Дмитрия Петровича. Точно нет.

– Любишь массаж? – с легкой насмешкой спросил мужчина. Почему-то мне показалось, что слово «массаж» в этом предложении имело совершенно другое, грязное значение.

Но я не любила массаж. Я любила то, что этот мужчина делал с моим телом своим голосом, энергией и прикосновениями к спине. Абсолютная магия. И власть.

– Очень, – хрипло сорвалось с губ. Что? Что я только что сказала? Лучше бы заткнуться!

– Отлично, – резюмировал он, будто получив для себя косвенное согласие на дальнейшие действия.

А затем его пальцы плавно, осторожно и неторопливо начали спускаться вниз, будто играли какую-то великолепную мелодию, доводящую до безумия своим идеальным звучанием и отзывающуюся в каждой клеточке моего тела.

– Тебе хорошо? – голос мужчины стал хриплым, он будто задыхался. Хотя это именно я не могла сделать даже вдох. Особенно, когда его пальцы коснулись моих голых ягодиц и очертили линию между ними. Затем намотали на палец стринги, оттянув их в сторону. Ткань до легкой боли врезалась между складочек, натирая и без того стонущий клитор. Коленки задрожали. И я повисла на подоконнике, когда Дмитрий Петрович отпустил трусики, с легким ударом хлестнувшим меня по коже.

– О, господи! – сорвалось с губ, когда я поняла, как далеко зашла. Как безумно все это выглядело. – Это все неправильно… Не со мной… Так просто не должно быть…

– Правильно. С тобой. Должно быть, – жестко и громко чеканя каждое слово, Дмитрий Петрович словно пытался отпечатать слова в моей голове. – И ты запомнишь все это, потому что я не дам тебе забыть.

Указательным палец мужчины заскользил по дорожке тонкой ткани нижнего белья, с каждым разом позволяя себе опускаться все ниже и ниже. И я боялась продолжения так же сильно, как и желала. Сердце барабанило внутри от предвкушения чего-то невероятного. Все чувства внутри свелись к желанию развязки.

– Вы не можете влиять на меня… – прошептала я самой себе, будто желая привести в чувство. Черт, как же глупо это звучало! Потому как если он бы остановился, я бы умерла в тот же миг от разочарования.

– Уже влияю, – хрипло рассмеялся Дмитрий Петрович и от его бархатного баритона из губ вырвался несдержанный стон. Кажется, и мой голос на него влиял. Потому что мужчина прохрипел что-то неразборчивое, вроде «эта невероятная малышка», а затем произошло что-то совершенно безумное.