– Ну да. – Она вытащила из кармана СказПас и, как и ожидала, увидела, что стрелка показывает на «Можно было и догадаться».

– Ну просто замечательно, – пропыхтела она.

И всё же Ива не оставила попыток выбраться. К концу первого дня она уже попробовала выломать замок кочергой и тоже расколошматила об дверь один из стульев. Она даже совершила несколько попыток вскарабкаться по стенам, но всё было без толку.

– Я же говорил, – констатировал Холлоуэй, словно разговор и не прерывался, когда Ива без сил свалилась на пол, уткнув голову в руки. – Она всё предусмотрела, и нам отсюда не выбраться. Видишь ли, в башне четыре этажа, и мы на последнем – для самых опасных и неизлечимых. Тут свой порядок, по нарастающей. На первом – обыкновенные болячки, вроде заклинательной сыпи или побочки от любовных зелий. На втором – случаи потруднее. На третьем – природные болезни…

– Природные? Звучит не слишком опасно, – перебила Ива.

– Пффф, – презрительно фыркнул маг. – Да это похуже прочего! Знамо дело – все эти бедолаги перегуляли по Висперии, где магия укрылась после Долгой войны! Вот и возвращаются с листьями заместо пальцев, черенками заместо глаз или ещё с чем пострашнее…

Сердце у Ивы заколотилось сильнее. А что, у них тоже по возвращении магия выворачивалась наизнанку?

– Опять же, – мрачным шёпотом продолжил Холлоуэй, не заметив её смятения, – у них-то дела обстоят не так плохо, ежели сравнить с теми, кто вернулся с Митлэровых Хмарей. Они в общем-то и не вернулись толком, так ведь? Только тела.

Иву пробила дрожь. Кто не слышал историй о несчастных, заблудившихся в Хмарях – призрачной прослойке между мирами, где время стоит на месте! О семьях, которые так и не вернули родных. Поговаривали, что за Хмарями лежит озеро Живых Мертвецов, несущее свои воды в царство потерянных душ, в Неверфелл.

Такое только в кошмарах снится.

Ива нервно прокашлялась и постаралась выкинуть мысли об этом из головы.

– А как вы оказались здесь, Холлоуэй? В этом… ммм… отделении для самых опасных? – спросила она, кинув настороженный взгляд на Освина, зелёная голова которого показалась из саквояжа. Он махнул лапой, как бы призывая её поскорее отойти от стены, но ей удалось проигнорировать эти призывы. С трудом.

– Я промышлял в своей лодке, тралил цветные кораллы, наткнулся на морского змея – и потерял ногу. Опять.

Ива заморгала:

– Вы сказали, что потеряли ногу… опять?

– Ну да, деревянную ногу – и ведь хорошая была, в самый раз… Не то что эта проклятущая – жмёт нещадно временами. Настоящую ногу я потерял давным-давно, когда Большое алмазное море замёрзло и я застрял на жутком морозе. Моряцкая жизнь, – добавил он, печально пожав плечами. – Но та последняя заваруха была куда хлеще – я ведь не только потерял свою деревянную ногу, но ещё и приобрёл эту странную способность: всё, к чему прикасаюсь, превращается в медь.

– В медь?

– Ну да. Знаю, знаю: золото – это бы ещё куда ни шло. В общем, прослышал я про Пимпернелл и явился сюда. Говорили, будто она может всё исправить – и поначалу так и казалось. Она раздобыла рукавицы из драконьей чешуи, и они здорово помогли – я перестал перерождать вещи. И я начал думать, что, может, и не надо лечить эту мою странность, а то и вовсе обратить её на пользу – ну, приспособить как-то к ремеслу, что-то в этом роде. Так что я поблагодарил ведьму и собрался уходить. Но тут на неё и нашло. Сказала, что не может меня отпустить, что я опасен для других. А я ответил, что с рукавицами-то не причиню никому вреда. Но она не согласилась. Заподозрила, что я задумал недоброе, что стану использовать свой дар против людей. Мы повздорили, и она попыталась стянуть с меня перчатки, чтобы я был вынужден остаться. Уж я сопротивлялся будь здоров, но она их стянула. Я старался не касаться ничего – но это непросто, понимаешь? Налетел на несколько кроватей – и всё обернулось в медь: койки, простыни, пол и даже её нога.

Ива ахнула. Так вот что произошло с ведьминой ступнёй!

Холлоуэй вздохнул:

– Она кинула в меня бросательное зелье – ну знаешь, то, которое даже пить не надо, чтобы оно подействовало. Что-то снотворное, видать, потому как я вырубился. А очнулся уже здесь, – он снова горько усмехнулся. – Рукавицы она мне вернула, а свою ногу использует как доказательство, что я опасный и для моего же блага мне лучше оставаться тут. Сказала – так, дескать, всем спокойнее, пока она ищет способ исцелить меня… А я начинаю подозревать, что ей никогда его не найти. Год уж прошёл.

Ива снова ахнула. Год?! Здесь?!

– Холлоуэй, мне так жаль! Ведь это несчастный случай! Она должна была знать, что вы не хотели причинять вред, что если бы были в перчатках, то никто бы и не пострадал. Неужели нельзя ей это объяснить?

– Ха… Думаешь, я не пытался? Но она не не верит мне. А поскольку я попробовал заполучить перчатки и сбежать, у неё на это есть все основания, – добавил он бесцветным голосом.

– И всё-таки она не имеет права держать вас здесь взаперти, – возразила Ива.

Он безнадёжно вздохнул:

– Проблема в том, что вся башня заколдована и подчиняется её воле, идти против неё бессмысленно. По правде сказать, я чувствую, что в какой-то мере заслужил это. Ужасно, что я натворил с её ногой.

Воцарилась тяжёлая тишина.

– Но всё-таки вы не виноваты, – повторила Ива.

Похоже, Холлоуэю нужно было услышать эти слова, потому что вскоре он всхлипнул и буркнул:

– Спасибо. – Прочистив горло, он продолжил: – Может, тебе больше свезёт: она ведь держит слово, хоть и доходит до крайностей. Если решит, что ты больше не опасна, то выпустит.

Ива испуганно переглянулась с Освином. Если ведьма заперла на год мага, превращающего вещи в медь, – то на сколько же тут застрянет она, если заставляет предметы исчезать? И что станет с беднягой Нолином Самтаймзом, пока она в заключении? Они попусту теряют время! Он доверил своё спасение ей – никто ведь даже не знает, в какой он опасности. Мрачные слова Морег о том, почему так трудно встретить сказителей забытого, всплыли сами собой: «Большинство не доживают до того, чтобы поведать свои истории…»

Девочка обхватила голову руками. Надо выбраться отсюда. Она должна найти друга, пока ещё не поздно.

Нолин Самтаймз вновь очнулся в полной тишине. Его глаза из невидящих белёсых превратились в голубые и смогли различить во тьме какие-то тени.

Это был его лес, его дом… Но не привычный. Деревья и прочие растения были словно сотканы из дыма. Он сел, обнаружив, что находится в своём собственном саду – только начисто лишённом цвета. Нахмурившись, он увидел спящую Шэрон, но не услышал её мягкого похрапывания, и листья, похожие на пальмовые, оставались неестественно неподвижны. Был там и память-цветок, недавно использованный, возродившийся, но безжизненный. Всё это выглядело… неправильно.

И ни звука – кошмарное беззвучие. В горле пересохло. Сколько времени он уже здесь? Дни? Недели? Месяцы?

Чувство полного одиночества затопило его. Он подумал о друзьях и закусил губу. Много лет у него вообще никаких друзей не было. Он убедил себя, что так безопаснее, и на самом деле, мало кто захотел бы иметь такого друга, как он, – человека, готового рассказать все твои секреты. И всё же не так давно в его жизни появилась одна юная ведьма, и всё переменилось. Он встретил тех, кто полюбил его таким как есть и не имел ничего против его особенностей.

Горло сжалось от подступающих рыданий. Он не хочет здесь больше находиться. Он просто хочет вернуться домой, растить свой сад и обнять своего пса Харольда.

– Пожалуйста, – попытался прошептать он, обращаясь к своему неведомому стражу. – Я не потревожу вас, не расскажу ваших тайн, обещаю. Я вижу воспоминания людей, только когда они рядом, я не разбалтываю их секреты потом. Я не такой. Пожалуйста, отпустите меня…