Странно, не так давно компания устраивала крутой праздник. С жёнами и мужьями всех собирали.
И опять.
Но Богдан недолго задержал в голове это удивление.
Мозг быстро переключил фокус внимания на другое. Шанс.
Это обалденный шанс поговорить с Маргаритой.
О чём... Богдан скис, едва успев вдохновиться.
О чём говорить – было для этого время и смысл пять лет назад. А сейчас? Что говорить? Прости, люблю, был неправ, был мудак, а сейчас осознал?
Так и тогда осознавал...
Что я могу ей предложить? Ничего.
Нужно ли мне её прощение? Нет. Не вынесу. Недостоин.
Люблю ли я её? – так сильно, как никогда раньше...
Глава 46
Маргарита потянулась в постели.
Вы-хо-д-ной.
Наконец-то можно снять шкуру бизнес-леди и надеть что-нибудь полегче.
– Господи, мне совершенно нечего надеть, – Маргарита пролистала в гардеробной многочисленные наряды.
Это для работы на каждый день, это для особо важных рабочих встреч, это для мероприятий по работе...
А это... Это просто надоело.
Надоело. Какое замечательное забытое ощущение... В нём много усталости, но уже робко угадывается момент сброса тяжести. После "надоело" уже не может быть как раньше. Это как признание, как определение рубежа. Надоело терпеть. Надоело притворяться. Надоело врать. Надоело бояться. Как после этого продолжать по-старому? Никак. Ну или как-то, но уже по-другому. С иным внутренним восприятием.
Маргарита улыбнулась собственным мыслям. "Шмотки мне кое-какие надоели, а не вот это вот всё. Философия а-ля гардероб и не более!" – привычка вести внутренние диалоги с детских лет развлекала Маргариту.
С возрастом она научилась сортировать свои мысли. Имелись диалоги с воображаемыми собеседниками, с самой собой и свободные, никому конкретно не адресованные размышления.
Зачем слушать музыку по радио, когда можно послушать умные мысли в собственной голове.
Маргарита и шутила частенько сама с собой. Да так удачно, что иногда даже обидно было, что у искромётного внутреннего пинг-понга не было свидетелей. А музыку действительно слушала редко. Та мелодия, что трогала душу – слишком сильно трогала. Лучше не надо.
Решено! Сегодня будет шопинг!
Маргарита с удивлением отметила у себя желание прибарахлиться. Шопоголиком она себя не считала, а тут вдруг накатило приятное будоражливое состояние от одной мысли о новых вещах.
В чём пойти по магазинам? Маргарита бросила взгляд на любимые джинсы, аккуратно уложенные в стопки на двух полках.
Переодеваться в примерочных, стягивая и натягивая каждый раз джинсы... Нет, нужно что-то полегче. И чтобы верх и низ отдельно.
Длинная юбка и свитер оверсайз.
И кросики.
Распущенные по плечам рыжие пряди дополняли образ свободы.
Волосы собрала в пучок.
Распустила. Опять собрала. В хвост.
Маргарита завертелась перед зеркалом.
Или лучше каблуки? Примерять платья лучше на каблуках – совершенно иначе воспринимаются образы.
И так хорошо, и эдак.
Как всё же пойти?.. Всё-таки не девочка уже.
Маргарита готова была поклясться, что как только эти мысли мелькнули на периферии сознания, в отражении зеркала словно всё потемнело слегка и фигура красивой женщины едва вздрогнула и напряглась.
– Девочка, девочка! Это во-первых. А во-вторых – выходной! – сказала вслух Маргарита. – У всех выходной: и у ног, и у волос, – поднятым вверх указательным пальцем показала отражению жест "внимание", – и у мозгов!
Скинула каблуки, освободила загрустившие было в неволе волосы и подмигнув солнечной девчонке в зеркале, отправилась в торговый центр.
***
Маргарита замерла.
В парке, на детской площадке она увидела его.
Он шёл с маленьким мальчиком за руку.
Мальчик что-то ему оживлённо рассказывал, а он, Богдан, слушал с улыбкой на лице, часто отвечая что-то в ответ. Они были далеко, чтобы Маргарита могла их услышать.
Они подошли к скамейке, мальчик сел и стал снимать обувь. Богдан достал из рюкзака, который нёс на плече, роликовые коньки и стал помогать мальчику их надевать.
Сын... У него сын. Где-то в груди защемило. Маргарита усилием воли заставила себя сделать глубокий вдох и медленный выдох...
После ломки, после развода, после апокалипсиса она не искала встреч с Богданом. Не следила за ним в соцсетях. По работе удачно подвернулся вариант, чтобы уехать в Европу. Фирма, в которой она работала, была представительством зарубежной компании. А может быть дело было и не в этом, а в том, что сама вселенная помогла тогда Маргарите вырваться из ада.
Квартиру продала со всеми потрохами, с Егором попрощалась и сбежала. Европа? Отлично. Жаль не Австралия. А ещё лучше какая-нибудь галактика. Не соседняя.
Вселенная, нет ли планеты подальше? Можно без признаков жизни. Как раз удачно впишусь.
И чтобы Землю видно не было. Словно и нет её, и нет того, кто там живёт, дышит, обнимает другую женщину, которая ждёт от него ребёнка...
Глава 47
Значит сын. Впрочем, это неважно. Он был бы прекрасным отцом и для дочери.
Маргарита почувствовала, как предательски сжимается горло. Работать с ним, видеть его коллегой, подчинённым, мужчиной – было трудно. Труднее, чем она предполагала. Но увидеть его отцом... Она совсем не ожидала этого. Не была готова.
Богдан – отец. Богдан – папа.
Как под гипнозом, на свинцовых ногах она наблюдала за ним. Господи, вот он, наконец-то... Вот он, настоящий, без бронежилета. Лицо светлое, счастливое. И даже движения другие. Гибкие, лёгкие, нежные – словно и правда скинул защитные оковы. Она помнила, знала его таким. Давно и недолго, но именно таким – он был её.
Пытаться не испытывать чувства к Богдану-чурбану это одно. Но не любить вот этого, богом данного, открытого, прекрасного искреннего человека... Маргарита чуть не завыла. Если бы не ком в горле, так и заскулила посреди тротуара, распугивая случайных прохожих.
Мальчик неуверенно встал со скамейки. Богдан крепко держал его за руку.
"Не бойся! Я держу тебя! Держу! Артём, готов? Отпускаю?" – она услышала или додумала его голос?
Мальчик потихоньку начал неуклюже двигаться, Богдан зашагал рядом.
Он настолько был поглощён ребёнком, что не видел никого вокруг. Маргарита даже не сомневалась в этой тотальной погружённости Богдана в сына. Ему всё равно, как они выглядят, всё равно что он, высокий, статный мужчина, смешно ссутулившись, шагает задом наперёд, протягивая едва катящемуся сыну, руки.
Маргарита знала только одного такого мужчину и вот наблюдала второго.
***
Первым был её отец.
Папа.
В детстве Маргарита искренне считала, что все отцы такие, как у неё. И на все её концерты в музыкалку ходил, и на велосипеде кататься научил и потом брал с собой в долгие, обалденные велопрогулки по загородному прилеску, по полевым тропинкам вдоль реки, и на ночную рыбалку с собой брал.
***
– Пап, а что это за звезда?
– Алькаид. Или Бенетнаш. – папа всегда внимательно следит за направлением указательного пальчика Марго. – Означает "предводительница плакальщиц".
– Папа, а я знаю, почему она плачет, – Маргарита десятки раз слышала от отца мифы и легенды про это созвездие. В её детском сознании возник свой, ей понятный образ. – Ей девочку жалко. Девочка стала медведицей, чтобы спастись от зла.
– Да, милая, иногда только так и можно выжить, спастись от зла, – папа смотрит на небо и вздыхает. Наверное, ему тоже жалко девочку-медведицу и оплакивающую её тётю-звезду Алькаид.
– Но быть сильным не всегда значит быть медведем. Запомни это. – папа улыбается и гладит Маргариту по голове.
– А как ещё можно быть сильной?
– Можно иметь яркое, сильное сердце. Сердце-звезду.
– Как у Малой медведицы? – радостно подсказывает Маргарита.
