Во рту все еще стоит привкус сигарет, от которого хочется избавиться. Эндрю пытался бросить курить, потому что, как заверял его Нил — он не молодеет и любые вредные привычки рано или поздно себя проявят. Не то, чтобы Миньярда волновала идеальность его игры, но он уж точно не хочет потерять место в команде с Джостеном. Им хватило подобных разнокомандных пыток после окончания Нилом университета. Так что ему, вроде как, стоит поддерживать свое здоровье.
Парой пальцев щелкнув по переключателю, Эндрю заходит в освещенную ванную, тут же двигаясь в сторону раковины. Проводит языком по налету на зубах и недовольно морщится. Остановившись напротив зеркала, он вдруг ощущает, что внутри таится беспокойное чувство тревоги, словно лихорадочно сигнализирующее о чем-то. Миньярд хмурится, заглядывая в зеркало: мешки под глазами дают знать о беспокойной ночи, кожа слегка бледнее обычного, на голове самый настоящий что ни на есть беспорядок, но в целом все не так уж и плохо.
Боковой взгляд замечает сушилку, отражающуюся в зеркале. На ней висит только одно махровое полотенце. Эндрю щурится, пытаясь понять, не мерещится ли ему. Обернувшись, он убеждается в своей догадке. Но ведь Нил не забирал его вчера? Или он просто проснулся раньше? Миньярд решает выяснить вопрос пропавшего полотенца сразу после того, как почистит зубы и прополоскает ротовую полость минимум дважды. А ведь раньше ему нравилось смаковать привкус табака.
Рука тянется к зубной щетке и… одна? Только одна зубная щетка?
— Что за бред, — ругается про себя Эндрю, стараясь затолкать мысли о побеге Джостена, куда поглубже. Он бы не ушел. Не оставил его и их будущих котов. Не бросил бы экси — Нил ведь тот еще наркоша.
Оставив свет в ванной гореть, предполагая свое скорое возвращение, Эндрю быстрым шагом следует обратно в спальню. Просто убедиться, что Нилу не нужна помощь или что ему не приснился кошмар, ну или что он не потерял Миньярда, отошедшего всего на пару минут.
— Ты не молодеешь, — вспоминая слова Джостена, бурчит Эндрю, — поэтому я утром обеспечу тебе инфаркт.
Дойдя до кровати, Миньярд останавливается, глядя на кучу одеял, лежащих одно на другом. Разве они не должны валяться где-то на полу? Наверное, Джостен поднял, замерзнув ночью. Оно и не удивительно с перекрытыми-то батареями. Эндрю протягивает руку к половине Нила, пытаясь нащупать его тело, но ладонь проваливается, в конечном итоге достигая матраса. Миньярд сглатывает ком, вставший поперек горла, когда, откинув одеяла, видит только пустую, холодную простынь. Никаких вмятин на матрасе или рыжих волос на подушке — ни одного признака его присутствия.
Эндрю, путаясь в мыслях, бежит к шкафам, распахивая дверцы с такой резкостью, что они бьются о стены, жалобно скрипя: только черная, Миньярдовская одежда. Эндрю срывает ее с вешалок, выкидывая на пол, пытаясь найти хоть что-то, но все тщетно.
Практически сорвав телефон с зарядки, Эндрю заходит в контракты: «Нил», «Джостен», «Наркоман» — ни один запрос не найден. Сердце падает в пятки, по пути совершая несколько кульбитов, пока Миньярд забивает в поисковую стоку имя своего Нила. Заголовки один за другим стреляют в миг потерявшее всю жизнь тело: «Нил Джостен — восходящая звезда пропала без вести», «Дэвид Ваймак о неожиданном уходе своего нападающего после игры в Бингемтоне», «Кевин Дэй о раскрытии личности Натаниэля Веснински». Эндрю, едва не выронив устройство из рук, вновь заходит в телефонную книгу, начиная лихорадочно искать контакт. «Отпусти» — как жалкая насмешка, загорается на экране, пока из динамиков льются гудки.
— Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети, — гласит противный женский голос, от которого хочется лезть на стены.
Дорога в гостинную занимает меньше минуты, хоть пару раз Эндрю чуть не прочесывает носом лестницу, ведущую на первый этаж. Они с Нилом спускались отсюда вместе еще несколько дней назад: Джостен, как придурок, перепрыгивал ступени, а Миньярд ворчал на него за баловство, которое может привести к травме. Это ведь было здесь. Эндрю все еще помнит его смех, ласковое: «Да ладно тебе, ворчливый дед» и то, как Нил все-таки чуть не упал с предпоследней ступеньки. Это не могло быть галлюцинацией. Не могло.
На диване нет его клетчатого пледа с эмблемой «Лисов», который они купили в ларьке после игры с Троянцами, среди дисков нет тупых гоночных игр, которые Миньярд терпеть не мог, но играл иногда, ради того, чтобы уделать Джостена, возомнившего себя королем этого жанра. На стенах не висят тупые фотографии, а над камином не помещены их награды.
Пусто, пусто, пусто. Ничего нет. Нила нет.
Руки лихорадочно дрожат, а в груди ноет образовавшаяся дыра. Эндрю пытается глубоко дышать, так, как учила Би, но подбородок ходит ходуном, а мир перед глазами расплывается, превращаясь в одно черное пятно. Голова расходится по швам, пока Миньярд ладонями зарывается в волосы, пытаясь удержаться на месте. Прошлое, будущее, галлюцинации и алкоголь — все смешивается в один удушающий коктейль, в котором невозможно вычленить правду.
— Нет, нет, нет, — Эндрю, опираясь спиной на стену, съезжает на пол, чувствуя, что ноги более не в состоянии держать тело. — Нил, пожалуйста.
Но Джостен не приходит ни через час, ни через пять, ни даже на следующий день.
Когда к свернувшемуся в ничтожный комочек телу, начинает со всех сторон притекать черная, булькающая вода, Эндрю бросает смазанный, потерявший всякую надежду взгляд в угол. Туда, где должны стоять миски их котов. Но там, словно на зло, только грязь, да паутина, сплетенная каким-то одиноким паучком.
Эндрю молча вытирает слезы, ложась на холодный пол, позволяя нечисти поглотить его тело, навсегда заточив в бесконечную бездну безысходности и тленности того, что осталось от жизни.
Если Нил никогда ему не принадлежал, почему же его так больно потерять?
Потому что он был последней спичкой в потрепанном коробке.
