И хотя на лице Эндрю невозможно было прочитать ни одной эмоции, сейчас, кажется, он чувствовал себя настолько неясно, насколько не ощущал никогда в жизни. Словно тысячи эмоций пытались уместится в одно маленькое тело одновременно, постоянно сражаясь за главенствующую роль. Удивление, отвращение, гнев, смятение — все это перемешивалось в одну кучу, как конечности валяющихся на полу Нила и Робин.

— Выкиньте это нахер, — сквозь зубы процедил Миньярд, осматривая качественно сделанную копию «себя» по ту сторону экрана. Он не хотел давать разрешение на использование своего лица и тела в подобном, но поскольку медийность входила в контракт его спортивной команды, а между интервью, ток-шоу и какой-то жалкой картонкой выбор очевиден — Эндрю, кривя душой, подписал договор.

— Не-е-е-ет, — жалобно протянул Нил, поднимаясь с пола. — Эндрю младший будет жить с нами. Можно даже вырезать эту клюшку и приклеить тебе в руку пачку сигарет, чтобы было правдоподобнее.

— А в другую руку пустое ведерко мороженого, — прихрюкнув, дополнила Робин, все еще валяясь в позе звезды где-то внизу.

— Выкинь, — настаивал Эндрю, натягивая рукава толстовки ближе к ладоням.

— Представь, как будет смотреться твоя одинокая фигура на свалке. Я просто не смогу это сделать, Дрю, — не унимался Джостен, протягивая руку Робин, которую вновь захватил приступ смеха, после этих слов.

— Ёжик в тумане, — взвизгнула она, смеясь пуще прежнего.

— Значит сожги, — фыркнул Эндрю, явно не желая представлять свою фигуру, находящуюся среди черных полиэтиленовых пакетов, наполненных отходами.

Неожиданно Джостен остановился, замирая, как вкопанный, на пару секунд. Он стоял спиной к ноутбуку, поэтому Миньярд не мог видеть его лица, но появившееся в плечах и на лице Робин напряжение — было лучше любых объяснений. Эндрю хотел было чертыхнуться, что напомнил Нилу о том, о чем не стоило бы, но тот уже пришел в себя, поворачиваясь к камере со своим типичным выражением лица «Я в порядке».

— Если ты этого правда хочешь, то я избавлюсь от него, — спокойно проговорил Нил, вглядываясь в лицо Эндрю, цепляясь за его спокойствие. — Да или нет, Дрю?

— Мученик, — буркнул Миньярд, морща нос. — Нет.

Улыбка, сопровождаемая ямочками на щеках, вновь появилась на лице Нила, когда он, смотря в экран, одними губами проговорил: «Спасибо».

Возможно, когда через неделю на телефон Эндрю придет фотография его картонной копии, наряженной в одежду Нила, с обещанными сигаретами и мороженным в руках, — он напомнит Джостену о том, что это все так же отвратительно, но сейчас, забив на послеобеденный сон, он просто еще немного поглядит на глупо улыбающегося придурка, наслаждаясь теплом в груди.

— Сто восемьдесят шесть, Джостен.

Комментарий к Выкинь это немедленно! (Эндрю/Нил; Робин; Кевин)

Ох, всем спасибо за теплые слова под предыдущей частью, за лайки и сохранения!

========== О ладонях и черепашках-ниндзя (Аарон/Кевин) ==========

Комментарий к О ладонях и черепашках-ниндзя (Аарон/Кевин)

Романтика; ER; Флафф; Элементы юмора; Нецензурщина и брань (Аарон просто потомственный сапожник)

G

♫ “Я не хочу без тебя спать” — Нервы

У Кевина невероятно теплые руки. Большие, жилистые и теплые. Покрытые маленькими бледными шрамами, как молчаливое, едва ощущаемое напоминание об Эверморе; усеянные мозолями от частых тренировок и невесомыми поцелуями от капризных губ.

У Кевина удивительно сильные руки, на накаченные, подтянутые мышцы в которых не грех заглядеться. Результат труда в зале, сбалансированного питания и, безусловно, ежедневного доставания вещей с верхних полок.

Аарон сравнивает их с бесконечным обогревателем, ведь независимо от погоды: будь-то морозный зимний день или жаркое летнее пекло; независимо от настроения или состояния здоровья — о них всегда можно погреться, потереться носом, что Аарон лично любит практиковать.

Руки Кевина всегда могут приласкать, утешить, спрятать в своем кольце, защитить. И, несмотря на свою температуру, они никогда не обжигают.

Кевин любит класть свои ладони на щеки Миньярда, когда они целуются или когда он пересчитывает всю россыпь веснушек на носу и под глазами, отчего и без того порозовевшее лицо Аарона пылает пуще прежнего. Кевин любит обхватывать ими бедра, ягодицы, талию — все, до чего может дотянутся. Дэй теряется от нахлынувшего счастья, когда Аарон просовывает свою руку в его карманы, чтобы погреться о родные ладони.

Это целый обряд: вечно холодный Миньярд и пожизненно теплые ладони Кевина.

***

Аарон уже десять минут отчаянно пытается устроиться на кровати так, чтобы было удобно. Живот ноет, как проклятый, отчего Миньярд постоянно сгибается напополам, в безрезультатных попытках устранить боль. Пить таблетку на пустой желудок — гиблое дело, но поесть все никак не получается. Будь она проклята гребаная тошнота.

Все, чего ему сейчас хочется — провалиться в сон. Проснуться с утра и начать день, как нормальный человек, с завтрака. Иногда Аарону даже кажется, что студентов медицинского к «людям» не причисляют. Среди кучи конспектов, лекций, видеоуроков и практик — едва можно выделить время хотя бы на то, чтобы сходить в туалет, не говоря уже о еде. Он не спал уже нормально дня три, так точно, но сейчас, закрывая глаза, сознание концентрируется на тупой боли в животе, отчего становится еще хуже. Как морально, так и физически.

Аарон, кривясь от безысходности, продолжает крутится между объемных, пуховых одеял, все чаще задумываясь о том, что, возможно, идея Джостена «заплати, чтобы тебя вырубили нахрен» не такая бредовая, какой кажется на первый взгляд.

— Не знал, что ты решил заняться йогой, — Миньярд на секунду вздрогнул, не ожидая услышать этот до боли знакомый насмешливый тон так близко.

— Свали, откуда пришел, Дэй, — шикает в ответ, недовольно поджимая губы в тонкую полоску. Потому что лежачих не бьют. Да и вообще — он тут страдает, так что этот хмырь лыбится?

— Все таки третий энергетик был лишним? — о нет. Вот теперь Аарон с стопроцентной вероятностью может сказать, что попал. Это не просто насмешливый тон, это тон я-был-прав-а-ты-нет-так-что-просто-признай-это-если-хочешь-чтобы-я-отстал. Самый ужасный из всех тонов, по мнению Миньярда. Лучшим же все еще остается хриплый утренний тон, от которого, Аарон убежден, встает не только солнышко за окном.

— Я говорю: сгинь нечистая сила, — взмаливается Миньярд, натягивая подушку на голову, чтобы не видеть эту довольную собой ухмылку прямо перед лицом. — Если ты сейчас не отойдешь, я оболью тебя святой водой. Или меня вырвет. Выбери, что больше по душе.

Кевин устало выдыхает, и Аарон уверен, что на его лице сейчас теплая полуулыбка. Потому что злиться на Миньярда за промахи, тупизну и дебилизм он может только на поле — таково правило номер шесть в их отношениях.

Дэй осторожно ложится рядом, стараясь не задеть, Аарон чувствует это по тому, как прогибается матрас, а затем Кев перехватывает парня за талию, подтягивая на себя, чтобы тот мог удобно устроиться полулежа. Миньярд негромко вскрикивает, испугавшись неожиданных полетов через кровать, но, когда за спиной чувствуется крепкое тело, а на животе, слегка массируя, покоятся две большие, теплые ладони — становится так легко, что хочется урчать от удовольствия.

— Будешь занудствовать, я натравлю на тебя Рафаэля, — почти шепотом произносит Аарон, прикрывая глаза. Уютно.

— По-моему, мы уже обсуждали, что Рафаэль — не лучшее прозвище для Эндрю, — фыркает Кевин, проходясь указательными пальцами рядом с пупком. — Я просто уверен, что его не взяли бы в банду черепашек-ниндзя. Он скорее самурай-одиночка.

— Что я говорил про занудство?

— Сьто я ховорил про сянутство, — передразнивает Кев, продолжая любовно оглаживать худые бока.

Аарон чувствует, как ноющая боль в животе постепенно успокаивается, и пока Кевин не понял, что сегодня играет роль подушки, решает провалиться в сон, спасающий от непроходящей тошноты.