Его серые глаза блуждали по магазину, а губы кривились в ухмылке.

— Здесь буквально никого нет, — он усмехнулся в сторону Роджера и пожал плечами. — Ладно. Когда ты закончишь?

— В девять, — беглый взгляд на часы подсказал ей, что осталось полчаса. — Встретимся где-нибудь?

Кивнув, Малфой направился к двери.

— Я буду у колеса обозрения. Увидимся.

Закусив нижнюю губу, Гермиона кивнула, не в силах унять тревожный стук своего сердца.

Как будто зная, что ей нужно быть в каком-то важном месте — во всяком случае, более важном, чем сувенирный магазин, — Роджер поручил Гермионе разгрузить несколько новых коробок на полки без четверти девять.

Хмуро глядя на эту черную работу, она пожалела, что нельзя воспользоваться волшебной палочкой. Вместо этого она ускорилась, прилагая все усилия, чтобы расставить декоративные фарфоровые фигурки.

Все это время ее мозг прокручивал все варианты их встречи с Малфоем, все, о чем он мог бы с ней поговорить. Гермиона не могла отрицать, что не хочет его видеть.

И все же она удивлялась тому, как все так быстро изменилось между ними.

В пять минут десятого она скинула с плеч раздражающее поло и, коротко кивнув Роджеру, направилась к двери.

Малфой стоял, прислонившись спиной к столбу с каким-то механизмом, когда подошла Гермиона, жестикулируя рукой и обращаясь к Михаэлю. Усмехнувшись, Михаэль покачал головой, нажимая на несколько кнопок, и чертово колесо начало свое вращение.

Они оба развернулись к ней, когда она подошла и засунула руки в карманы джинсов, Малфой наклонил голову.

— Гермиона, — поприветствовал ее Михаэль, и лицо его дрогнуло.

— Привет, — выдохнула она, и ее голос прозвучал громче, чем она намеревалась. Малфой лишь кивнул со стоическим выражением лица.

Потирая затылок, Михаэль спросил:

— Как дела у Лизы?

Гермиона задумалась, как ответить на этот, казалось бы, безобидный вопрос.

— Все хорошо. Но ты должен позвонить ей.

Малфой и Михаэль переглянулись, и Михаэль пожал плечами.

— Окей. Позвоню.

— Пошли, — сказал Малфой, отталкиваясь плечами от столба. — Давай прокатимся.

По пути он толкнул плечом Михаэля, который рассеянно махнул им рукой, и Гермиона поймала себя на том, что пытается не отставать от его более длинного шага, когда тот покидал парк.

— Куда мы едем? — спросила она, шагая к его джипу; небо над головой было черным, а вдали от парка на мир опустилось одеяло тишины.

Пожав плечами, Малфой провел рукой по волосам, убирая челку в сторону. Она удивлялась, почему он просто не подстригает волосы, ведь это всегда его так раздражало.

— Пляж.

— Хорошо, — выдохнула она, не зная, говорил он или спрашивал. — Пляж — это здорово.

Он молчал почти всю дорогу, пока шел по улицам, ведущим от пирса к Венис-бич, и Гермиона не знала, как нарушить молчание. Хотя ей было интересно услышать то, что он хотел сказать, что-то сдержало ее язык.

Наконец он вздохнул и почесал затылок.

— Послушай, Грейнджер, если я переступил черту прошлой ночью, то приношу свои извинения.

— Все в порядке, — поспешила она, заставляя свои губы сложиться в лучшее подобие улыбки. — Да, все прекрасно. Мы просто напились.

Он сморщил нос и отвернулся к окну. Переведя рычаг переключения передач в нейтральное положение и нажав на тормоз, когда они подъехали к пляжу, он вышел из машины и обошел ее, прислонившись к боковой панели.

— Это не входит у меня в привычку, — он опустил подбородок, глядя на океан. — Пить. Мне не нравится чувствовать отсутствие контроля над ситуацией.

Гермиона почувствовала его слова где-то глубоко в своей душе.

— Я понимаю.

Тяжело дыша через нос, он повернулся к ней, его серые глаза были напряжены.

— И если я заставил тебя чувствовать себя неловко, то это не входило в мои намерения.

— Я не чувствовала себя неловко, — тихим шепотом выдавила она.

— Мне показалось, что тебе не по себе, — пробормотал он. — После. С Лизой.

Вспомнив, как она не могла смотреть ему в глаза, Гермиона нахмурилась. Она не могла точно сказать из-за тусклого желтого света далеких уличных фонарей, но ей показалось, что его щеки залил румянец.

Она отважилась спуститься к пляжу, сосредоточившись на песке, скользящем в ее сандалии.

— Может быть, я просто не знала, что с этим делать.

— Верно, — Малфой шел рядом, вглядываясь в ночное небо. — Ну и ладно.

Несмотря на желание зарыться головой в песок, чтобы им не пришлось вести этот разговор, Гермиона махнула рукой, чувствуя, как слова сами собой слетают с ее губ.

— Ты знаешь… я скоро уеду, и очевидно, что нет никакого смысла, даже если… Понимаешь…

— Грейнджер, — перебил он, скривив губы в ухмылке. — Я все понимаю.

Он сел на песок, вытянув ноги перед собой, и Гермиона устроилась рядом, поджав под себя ноги. Его подбородок снова покрылся щетиной, и теперь, когда она уже привыкла видеть его таким, это казалось более естественным.

Вздрогнув, Гермиона поняла, что он теребит большой серебряный перстень с печаткой, который она видела на нем несколько раз, но не придавала этому особого значения.

Проследив за ее взглядом, направленным на его руки, он фыркнул.

— Надо бы выбросить эту чертову штуку в океан.

Именно тогда она заметила изящную букву «М» в форме извивающейся змеи. Она сглотнула, чувствуя себя так далеко от того места, где его фамилия имела значение.

— Ты не хочешь его отдать? — тихо спросила она.

Его челюсти сжались, а тело дернулось, пожимая плечами.

— Только если все это меня еще волнует. Пусть этот проклятый дом сгниет.

Она знала, что его отец находится в Азкабане и приговорен к пожизненному заключению, но нахмурилась.

— Разве ты не разговариваешь со своей матерью?

— Иногда, — пробормотал он. — Она знает, как связаться со мной, если захочет меня увидеть, — его взгляд скользнул к ней. — А как же ты? Я слышал кое-что о твоих родителях во время войны.

Моргая, она почувствовала смятение, охватившее ее разум.

— Ты слышал о них?

Его лицо снова потемнело.

— Да. Пожиратели Смерти, посланные найти их, не смогли.

Ее зрение потемнело, когда хриплый вздох вырвался из ее легких, оставив Гермиону разинувшей рот и задыхающейся от пустоты, когда ее глаза расширились от удивления. Она схватилась за грудь.

— Они… Что?..

Что-то сломанное промелькнуло на его лице.

— Ты отослала их прочь.

— Я так и сделала, — прошептала она, чувствуя, как адреналин бежит по ее венам. Она чувствовала, как пульс бешено стучал у нее в ушах. — Я стерла себя из их памяти.

Воздух между ними был напряжен, и Гермиона схватила пригоршню песка, чтобы прийти в себя, сосредоточившись на его грубой текстуре, в то время как ее сердце бешено колотилось в груди. Наконец она нашла его взгляд, ненавидя жалость в его глазах, но цепляясь за эти серые глубины, как за спасательный круг.

— Ты спасла им жизнь, Грейнджер.

Прижав ладонь ко рту, она почувствовала, как в уголках ее глаз скапливается влага, и медленно кивнула. Его слова потонули в ней, чего она совсем не ожидала.

Смахнув с глаз одинокую слезу, Гермиона прошептала:

— Это необратимо. Целители пытались, но…

— Черт, — Малфой покачал головой, проводя рукой по волосам; они блестели в белом свете луны над головой, и Гермиона поймала себя на том, что не может отвести от него глаз. — Мне очень жаль, Грейнджер.

— Спасибо, — выдавила она, широко раскрыв глаза. — За то, что рассказал мне. Все это время я спрашивала себя…

— Стоило ли оно того, — закончил он, ныряя пальцами руки в песок между ними. — Ну, так оно и было.

Несмотря на боль и борьбу, с которыми она столкнулась после последней битвы, множества неудачных попыток восстановить их воспоминания, она почувствовала, как часть этого бремени с тяжелым вздохом уплыла прочь, смытая в океан подобно бесконечному приливу.

Подтянув колени к груди, она уткнулась лицом в колени, чувствуя себя переполненной неожиданными эмоциями. После долгого напряженного молчания она почувствовала руку Малфоя на своем обнаженном плече, его длинные пальцы коротко сжали ее руку.