А уж про то, кто же вылезает «…из маминой из спальни, кривоногий и хромой…», папы вообще предпочитали не дискутировать!

Ну, и как можно получать удовольствие от чтения в таких немыслимых условиях?!

– Дети, дети… Спокойно!.. – папа Слава начал волноваться. – Мы с папой Федей…

– С папой Славой, – подхватывает Федя, – решаем важные мировые проблемы!..

– Ага, знаем мы ваши проблемы, – вздыхает Андрюшка, а про себя думает: «Мы им что, мелочь пузатая? Проблемы у них… Они ещё наших с Катькой проблем не знают…»

– Ну, папочка, ну, миленький, ты же обещал… – Катя пускает в ход «тяжёлую артиллерию» – женское обаяние…

– А кто-то, между прочим, тоже сегодня обещал убрать за собой игрушки… – папа Федя начинает потихоньку сдаваться.

– Да! И почистить зубы без напоминания! – папа Слава косится на книжку: ну очень здоровая… Умеет Дед Мороз выбирать, нет чтобы маленькую, тоненькую… – Ладно, давайте сюда вашу книгу. Так и быть, я сам, лично… передам её папе Феде для художественного чтения вслух…

Папа Слава берёт книгу в руки и… вот удача! На обложке большими красочными буквами написано: «Волшебная флейта»!

– О, это точно к папе Феде! Тут даже и читать не надо. Сейчас вам папа Федя всё подробно расскажет! Он у нас в курсе всего, что в этой книге происходит!

Папа Федя только на обложку глянул, сразу почему-то расстроился:

– Понимаете… в этой сказке рассказывается об одном уникальном принце… Его зовут Тамино, и его чуть не слопало страшное чудовище…

– Ну, видали мы чудищ и пострашнее, – философски замечает папа Слава.

– Этот принц самый смелый из всех принцев, потому что он бесстрашно проходит все испытания, – не сдаётся папа Федя.

– Ну, видали мы принцев и посмелее, – опять вставляет реплику папа Слава.

–Он находит прекрасную принцессу Памину, и в этом ему помогает смешной птицелов Папагено… А ещё Моцарт написал для него самые лучшие арии! – гнёт свою линию папа Федя.

– Моцарт для всех написал лучшие арии! – парирует папа Слава.

– Для всех просто лучшие, а для принца Тамино лучшие из лучших! – в запале выдаёт папа Федя.

– Это ещё с какой стороны посмотреть, – не успокаивается папа Слава, и папы, перебивая друг друга, начинают аргументировать, доказывать и приводить примеры.

Спор потихоньку разгорается и обещает быть долгим и захватывающим, но вдруг…

– Мальчики!.. Помогите малышей искупать! – это из кухни вышли Катькина мама Марина и Андрюшкина мама Ирина, и на руках они держат маленьких Костика и Любашу. А «мальчиками» своих мужей мамы называют, когда им надо, чтобы «мальчики» что-нибудь для них сделали или в чём-нибудь им помогли.

Всё, конец дебатам!

«Вот так всегда! – папы со вздохом переглянулись. – Прервали на самом интересном месте…»

Надо сказать, что мама Марина и мама Ирина очень похожи друг на друга, и их легко спутать, особенно когда они одеты в одинаковое. Даже бабушка Варя не всегда может отличить их друг от друга. И только Андрей и Катя, да, и ещё дедушка Павел Сергеевич – их родной папа – почему-то всегда угадывают, кто из них Марина, а кто – Ирина.

Но сейчас и гадать не надо. Если на руках Костик в зелёных ползунках – значит, Марина, мама Кати. Если Любаша в розовой кофточке – конечно, Ирина, мама Андрея.

Папа Федя и папа Слава ещё как-то попытались отвертеться для порядка:

– А я вот детям книжку читаю, – и папа Федя схватил книжку вверх ногами.

– А я зубы проверяю, – папа Слава быстренько повернулся к Андрею, – ну-ка, открой рот!

И Андрей тут же показал папе, правда, не зубы, а язык.

– Всё понятно… – мамы вздохнули и переглянулись. – Значит, так: Андрей и Катерина попеременно читают вслух, а папа Слава и папа Федя бросают строить из себя клоунов и идут нам помогать.

И папы, повздыхав, пошли за мамами в ванную комнату. Только папа Федя на прощанье обернулся и сказал мощным голосом великого трагика:

– Прощайте, детки! Уж и не знаю, когда мы с вами свидимся вновь! – папа Федя любил вставлять в свою речь яркие эффектные фразы.

– И почему ещё не придумали специальную машинку для стирки детей? – тихо ворчит папа Слава в спину папе Феде. – Закладываешь туда ребёнка, выбираешь программу и… опаньки! Через полчасика вынимаешь оттуда чистого и сухого младенца!..

Дверь за родителями захлопнулась, и Катя с Андреем остались одни.

– Идём отсюда, Катька! Этим людям мы уже неинтересны!

– Что делать?! Такова жизнь! Мы слишком быстро выросли и уже можем сами о себе позаботиться! – Катя унаследовала от отца огненно-рыжие волосы и любовь к пафосным театральным выражениям.

– Точно! Идем к бабушке! – и белобрысый Андрюшка, прижав к груди книгу, первым решительно зашагал в сторону кухни.

Надо сказать, что у прославленного и всеми уважаемого маэстро Антонио Сальери был никому не известный непутёвый младший брат по имени Джузеппе, которого старший брат Антонио очень стыдился, но, тем не менее, считал своим долгом его перевоспитывать и давать ему правильные и своевременные советы.

Братья Сальери рано потеряли своих родителей. Старший Антонио решил заделаться музыкантом. Он выучился играть на скрипке и клавесине и начал сочинять музыку. Причём настолько успешно, что по приезде в Вену вскорости стал придворным композитором при дворе его величества!

Младший Джузеппе в юности был отдан на обучение к часовщику и со временем превратился в довольно умелого мастера часовых дел. Он мог зарабатывать приличные деньги серьёзным ремеслом, а вместо этого постоянно занимался всякой ерундой: то изобретал эликсир вечной молодости, то открывал какие-то таинственные порталы, то оживлял неживое, а то и вовсе искал философский камень, чтобы разные ненужные и дешёвые предметы превращать в нужное и драгоценное золото…

Чтобы приглядывать за безумным братцем, Антонио даже пришлось выписать его к себе из Италии в Вену и поселить в домике на окраине города. И хотя дела шли у Джузеппе неважно, Антонио всё-таки не терял надежды вразумить брата и направить его по правильному, как он считал, пути.

Вот к нему-то и направлялся сейчас Антонио, чтобы проведать, не тратясь на извозчика, и заодно бесплатно починить свои сломанные часы.

Карета с путешественниками, оставив позади великолепные дворцы Вены, выехала на окраину города и остановилась около одного неказистого домишки в ремесленном квартале, к крыльцу которого была кое-как приколочена потрескавшаяся от времени вывеска, изображавшая не то часы, не то кастрюльку с крышкой.

«Судя по всему, здешний часовщик не самый мастеровитый в своём деле ремесленник, и дела его, судя по завалившемуся дому с кривой вывеской, идут довольно неважно,» – подумал про себя Моцарт. Однако Сальери это не смутило.

– Открывай, Джузеппе, безмозглый бездельник! Или ты ещё дрыхнешь, по своему обыкновению, в тёплой постели, когда порядочные люди уже давно работают?! Что, опять вчера перебрал лишнего за ужином?! – закричал Сальери по-итальянски и требовательно застучал в дверь.

Из окошка на втором этаже высунулась красная носатая рожа в ночном колпаке и промычала в ответ:

– А не твоё собачье дело, дорогой братец, чем я вчера занимался! А хоть бы даже и перебрал! – и Джузеппе (а это был именно он) с треском захлопнул окно, отчего вывеска покосилась ещё больше и чуть было не свалилась Сальери на голову.

Моцарт, который прекрасно знал итальянский язык, забавлялся этим колоритным зрелищем.

– Встань и пусти нас в дом! У меня к тебе срочное дело! – Сальери покосился на раскачивающуюся вывеску и застучал уже не так сильно.

– Не пущу! Я по утрам крепко сплю и поэтому никого не принимаю!

– Я принёс тебе угощение и свои часы, чтобы ты их починил! – Сальери заговорил вкрадчиво и доверительно. Не напрасно же он тащился в такую даль…

– А ты не будешь на меня ругаться?

– Что ты, что ты, конечно, не буду! – искренне заверил брата Антонио, а про себя добавил: – Взгреть бы тебя как следует, дуралейский братец…