– Я старалась, – потупила глаза Регина, став на некоторое мгновение непроходимой глупой.
А Ника, заметив это выражение лица женщины, невольно замерла. Ее положение за столом позволило увидеть то, что было скрыто от других участников застолья. В этом дурашливо потупленном, чуть скошенном взоре женщины, увидела Вероника холодную ненависть. От неожиданности, Вероника даже выронила вилку, та ударилась о край тарелки, замысловато перевернулась и, обойдя руку девушки, упала на пол.
– Прошу прощения, – смутилась Вероника и нырнула под стол, весьма рада тому, что можно хоть на мгновение расслабиться.
Мужчины же отреагировали дружным смехом и тут же принялись острить, вспоминая истории, которые с упавшей вилкой и, связать-то, было невозможно. Регина молча поднялась, забрала грязный инструмент и принесла чистый. Все снова пошло своим чередом…
– Что же среди них происходит? – в очередной раз обратилась к самой себе Вероника, когда все вернулись к своим застольным занятиям.
Но домыслить до конца не успела, наклонившись в ее сторону, Регина поинтересовалась:
– Вероника, поможешь мне. Надо освободить место для десерта?
– Да-да, конечно, Регина.
Вдвоем они быстро освободили пространство стола и перенесли грязную посуду в посудомоечную машину. Затем Регина перестелила скатерть, всем видом своим, показывая, что необыкновенно довольна, произнесла:
– А теперь подготовьтесь. Можете, погулять минут десять, пока мы, все окончательно устроим, – проворковала Регина и, пропустив Веронику вперед, и плотно закрыла за собой дверь на кухню.
– Что делать? – поинтересовалась Вероника, оглядывая эту чистое, оснащенное по последнему слову техники, женское царство.
– Ничего, – Регина уже была расслаблена. Лицо ее обострилось, появилось несколько морщин, которые, впрочем, нисколько ее не портили, даже наоборот, придавали какой-то дополнительный шарм.
– Регина, прости эту мою выходку за столом, – начала было, девушка, но Регина махнула рукой.
– Ерунда, не обращай внимание. На человека неподготовленного все это производит гнетущее впечатление. Поэтому не удивительно, что ты сделала попытку хоть что-то изменить.
Вероника в изумлении наблюдала очередную трансформацию это женщины, исчезло презрительное воркование, но вместо него звякнул металл. Даже цвет глаз изменился, стал более холодный и прозрачный. Такая женщина попросту не могла быть хозяйкой этого дома – это было бы кощунством, так думать.
– Я, надеюсь, ты куришь? – поинтересовалась Регина.
– Да, – кивнула Вероника, удивленная таким поворотом событий.
– И с собой есть?
Да, – кивнула Вероника, доставая из потайного кармашка плоскую пачку и заглядывая в нее, – три штуки.
– Отлично. Ведь ты не будешь против, если мы с тобой покурим.
– Нет, конечно, правда, Марк предупреждал, что вы не выносите табачного дыма, – предупредила Вероника.
– Да, особенно того навоза, который курит мой, – Регина небрежно кивнула в сторону столовой, – ну и как тебе моя стряпня? Только честно.
– Честно, – девушка вздохнула поглубже, и призналась, – не очень, напоминает китайскую закусочную.
– В точку, – коротко хохотнула Регина, – решила напомнить моему мужу наш первый вечер. Специально ездила и узнавала рецепт. Веришь?
– Нет, – совсем растерявшись, качнула головой гостья.
– А зря, в желании насолить, я могу зайти очень далеко. Но тут ты права, вспомнила по памяти, – Регина опять рассмеялась.
Вероника промолчала – все это было слишком сложно, слишком запутано, тем более для первого взгляда. Она просто курила и смотрела, как курит Регина. А посмотреть было на что.
Черт побери, – уже который раз за сегодняшний вечер Вероника вернулась к внутреннему монологу, – откуда эта необыкновенная грация. Она настоящая дикая кошка. И звериного в ней столько, что просто не выговорить. В определенном хорошем, но, наверное, и в определенном плохом, смысле. И только эти два дурака ничего не видят, ничего не замечают… Господи, как же она попала в эту дыру…
– О чем задумалась, Ника? – взглянув на девушку, поинтересовалась хозяйка.
– Даже не знаю. Где вы…, где ты научилась так курить?
– А что не так, – Регина с некоторым удивлением посмотрела на сигарету, а потом на пепельницу.
– Нет-нет, все так, просто манера держать сигарету, стряхивать пепел и вообще…
– Никогда не обращала внимания, скорее всего, просто увидела, как это делают у меня на родине. Сама я приезжая. Здешние же курицы не курят в открытую, смолят по углам тот же навоз, что и их мужья.
– Вы не очень-то к ним благосклонны.
– Не за что, – коротко бросила Регина, а потом поинтересовалась, – ты надолго к нам?
– Марк уговаривал меня на неделю или даже на две, но мне думается, что я протяну меньше, – честно призналась Вероника.
– Ты права. Здесь нечего делать столько времени, – потом добавила тихо, но не настолько, чтобы Вероника не расслышала за вздохом женщины, – да и вообще, здесь нечего делать…
Что-то мелькнуло в голове у девушки…
– Ты не очень счастлива здесь, Регина…
– А ты глазастая и неглупая девица, как я посмотрю, пусть это будет секрет, – Регина уже докурила, приоткрыла окошко и выбросила окурок, а потом повернулась к Веронике, – договорились?
– Да-да, конечно, я никому…
– Хорошо. И кстати, при Михаиле Васильевиче не кури. Захочешь – просто выходи на веранду, там тебя никто не тронет. Я сама там…. Кстати говоря, вид оттуда замечательный и никого из любопытных соседей.
– Понятно, – улыбнулась Вероника.
– Ну что, пойдем радовать наших мужчин?
– Пойдем…
– А на десерт у нас – пирог, – проговорила Регина, торжественно внося нечто на большом блюде под льняной салфеткой.
Мужчины разразились очередной бурей восторга и смели поданный десерт в рекордно короткое время. Регина и Вероника убрали со стола, освободив его под, так называемую «вечернюю рюмку и сигару». Наступило время семейного общения, эта традиция свято соблюдалась в каждом доме города, и считалось незыблемой. Мужчины города, как правило, добирали необходимую дозу спиртного, причем, некоторые до потери контроля над собой, но отяжелевшие, они были не в состоянии причинить какого-нибудь серьезного вреда домочадцам. Поэтому, на соблюдении данной традиции особенно настаивали женщины…
Вероника коротко посмотрела на Регину, как бы спрашивая, действительно ли здесь необходимо ее присутствие. Женщина с сожалением пожала плечами. Это можно было истолковать, что таков их незавидный женский удел. Веронике ничего не оставалось, как только смириться, особенно после предыдущего прокола. Радовало лишь, что право вести разговор однозначно принадлежало мужчинам, и они использовали это право на всю катушку. На Веронику посыпались в огромных количествах охотничьи истории со всеми кровавыми подробностями. Несколько раз девушка чувствовала, как содержимое ее желудка пытается вырваться наружу. Особенно, когда местный мастер рассказа живописал разделку еще живого кабана группой совершенно пьяных охотников, отнеся эти рассказы к категории веселых. Справедливости ради, следует отметить, что и страшилки, когда охотник один, а трезвых волков целая стая, на организм молодой горожанки действовали далеко не успокаивающим образом.
Гостья поглядывала на Регину, но та совершенно спокойно вязала и, судя по всему, до такой степени ушла в работу, что пропускала мимо ушей абсолютно все рассказы, не забывая при этом иногда охать, поддерживая, таким образом, разговор.
– Если я, – думала про себя Вероника, – когда-нибудь стану членом этой семьи, то обязательно развалю эту традицию. Или она развалит меня. Хотя, – девушка чувствовала этой все с большей отчетливостью, – слово «если» из маленького превращается в труднопроходимое «маловероятно».
Последняя рюмка, тем временем, плавно перетекла, согласно местной традиции, в бутылку, а дым от местного табака застил свет электрических лампочек. Голова Вероники гудела, в конце концов, не выдержав, она извинилась и, сославшись на кое-какие неотложные дамские дела, поднялась в свою комнату. Распахнув створки, она высунулась из окна и осталась стоять так, вдыхая прохладный воздух. Через некоторое время, когда дыхание прочистилось, Вероника почувствовала настоящий, чистый букет из влажной хвои, парящей земли и много чего еще, что можно почувствовать только в настоящем лесу вечером. Виду из окна, не доставало воды, хотя запах избыточной влаги присутствовал, но девушка закрыла глаза на этот недостаток. Она попыталась посмотреть на вечерний город, но положение дома делало это невозможным. И тогда, ей нестерпимо захотелось пройтись по улице.
