– Можете еще пообсуждать эту историю, пока я буду делать кофе, – выпалила Ульяна, встала и понеслась в кухню.

– И мне сделай, Уль! – вдогонку крикнул ей Егор, и это вызвало новый взрыв язвительного смеха.

Она захлопнула дверь за собой. Из глаз потекли злые слезы.

Ну почему они к ней постоянно цепляются? Что с ней не так? Ни в одной тусовке она никогда не чувствует себя своей, ни в одном коллективе. Она просто хочет хорошо делать свою работу. И все. А они все хотят ее унижения и смерти. Моральной. А кое-кто, может, и физической.

Но самое больное, самое больное, что это все – при нем! Они обсуждают ее и смеются над ней в его присутствии.

И потому он никогда, никогда…

Она схватила салфетки и стала вытирать слезы. Сделала себе кофе. Потом, подумав, сделала еще один. Взяла две чашки, вышла из кухни и направилась по едва подсвеченному коридору на свое место. Зашла в светлый просторный офисный зал и по пути одну чашку поставила на стол Егора.

– Вот, пожалуйста, твой кофе, – она вскинула, наконец, голову.

Увидела, что Димы нет. И что все сидят с вытянутыми лицами, особенно Снежана.

Егор, отвлекшись от своего монитора, взглянул на Ульяну с восхищением в глазах, но кофе был тут явно ни при чем.

Она ничего не поняла, но где-то внутри интуиция подсказала, что каким-то чудом победа осталась за ней.

Чуть позже, когда все вышли на обед, Мэри повернулась к ней и, откинувшись на спинку своего кресла, лукаво улыбнулась.

– Ульян, а знаешь, что сказал нам всем Дима, когда ты ушла делать кофе?

– И что же?

– Что мы все – как старушки на лавке у подъезда, которым заняться нечем, кроме как обсуждать твои дела.

Она всматривалась в лицо Мэри, ожидая ее смеха по поводу такой удачной шутки. Но брюнетка лишь приподняла брови, мол, да-да.

«Надо же! Он вздумал спасать меня. Встал на защиту. Как это мило!»

Позже, вечером, Ульяна летела домой, не видя никого и ничего перед собой. Ей казалось, все рушится и падает вокруг, мир встает на уши, а земля уходит из-под ног.

Какое унижение!

Уж лучше бы он просто игнорировал ее так же, как она его, или даже троллил, как ее коллеги, но только не проявлял эту отеческую заботу старшего брата. Только не жалость!

«Дурак! Высокомерный выскочка! Умник выискался! Где ты взялся со своим мотоциклом!»

Она шла, не разбирая дороги. Забрела в какие-то дворы, где прежде никогда не была.

Ее сердце полыхало, кровь кипела. Она не понимала, куда себя деть. Как себя дальше вести.

Зачем он дождался ее на дамбе? Почему просто не уехал? Почему сегодня соврал, что еле уговорил ее, чтобы подвезти?

Эти вопросы раздирали ей душу. Потому что она, как и любая влюбленная дурочка, видела во всем произошедшем романтический подтекст, но умом прекрасно понимала, что никакого подтекста там на самом деле нет. Нет! И сходила с ума. Потому что эти робкие надежды непонятно на что начинали жить своей жизнью, минуя рассудок. Окрыляя без всякого спроса. Она влюблялась все больше и была так зла!

«Не лезь ко мне со своей помощью! Гуляй со своей Снежаной, со всеми хостес мира, с кем угодно. Только не строй из себя старшего брата!»

Она еще долго бродила по улочкам и дворам, переживая, пытаясь хоть как-то совладать с чувствами, разрывающими ее душу.

Проснувшись следующим утром очень рано, Ульяна налила в белую керамическую чашку воду, добавила в нее дольку лимона, имбирь и пол-ложки меда.

– Коктейль «Здоровье», – провозгласила она и выглянула в окно. Там уже рассвело, но птицы еще молчали.

Нет, мысли о нем никуда не делись. Но после почти бессонной ночи и полузабытья под утро вся эта история с Димой уже казалась сном, чем-то выдуманным. Она бы даже не удивилась, если бы он так больше и не появился в офисе.

Тем не менее, приняла решение. Она не позволит сделать из себя дуру. Пусть смеются над ней, делают, что хотят, но она не станет играть в эти игры. Вполне вероятно, что все они просто сговорились, все, включая него.

Тут она хлопнула себя по лбу.

– Точно! Ну вот я точно дура! – она покачала головой с ошеломленной улыбкой. – Да все же ясно, как божий день! – улыбка стала горькой.

Она не попала в сказку, и Дима – не рыцарь на белом коне. Просто тогда в пиццерии, когда она уехала, они наверняка все вместе придумали способ отплатить ей. И, учитывая действия ее нового фотографа, план до смешного прост: он должен охмурить ее, влюбить в себя, а потом бросить, сделав из нее ничтожное посмешище. Ничем другим его великодушие объяснить нельзя.

Выход у нее только один. Быть насмешливой и, по возможности, просто его игнорировать. Тогда она в безопасности. Тогда ее несчастное сердце не зальют еще большей болью. И не насладятся ее уничтожением.

Поверив своим доводам, Ульяна пришла в полное уныние.

По пути на работу, выйдя из метро в переход, она зашла и взяла себе кофе в той самой кофейне, где тогда стоял Дима в день их знакомства. С трепетом коснулась той же стойки, которой касался он.

Как глупо.

Потом медленно шла, на ходу делая глоток за глотком. Вдруг подумала: «а может, наоборот – сдаться? Просто сдаться?»

Она же так хочет его. Просто поплыть по течению. Повеситься ему на шею, если он позволит, и просто пережить это. Побыть с ним – как угодно. И пусть потом смеются, казнят ее. Но у нее будет это время с ним, и никто этого не сможет отнять.

«Как же я смешна и безнадежна!» – в который раз подумала она, когда через несколько минут сама же взглянула на свою идею под новым углом: едва Дима поймет, в каком она находится плачевном состоянии, сразу же от нее отвернется. И тогда она останется у разбитого корыта – и без гордости, и без жалких крох любви.

«Нет! Только холод и полный игнор. Только так!»

Целый день она все готовилась к ополчению, но Дима в офис так и не пришел. И всю следующую неделю он ходил на мероприятия с другими журналистами, в офисе вообще не появлялся, фотографии скидывал всем через интернет. Сначала Ульяна вздыхала с облегчением. Потом затосковала. Потом начала ему мстить. Поняла, что вся ее теория гроша ломаного не стоила. Она, как всегда, все себе придумала, нагородила из ничего целую гору домыслов. А он уже и думать о ней забыл.

Что ж, отлично. Они, значит, больше никогда не увидятся.

Ульяна стала намеренно стараться посещать лишь те мероприятия, где были фотографы со стороны организаторов, и не было нужды привлекать своего. Конечно, прокатывало не всегда, и она придумала новый способ увильнуть от общения с ним. О мероприятии писала ему на Facebook. Никаких «привет» и прочих нежностей. Просто высылала информацию о дате, времени, месте и уточняла, кого надо отснять. Таким образом, они дважды были на одних и тех же мероприятиях, где даже не пересеклись. Дима так же молча сбрасывал фотографии на Google диск и высылал ей ссылки. Без лишних слов.

Иногда он все же заходил в офис ненадолго – переговорить со Львом или помочь кому-то с подбором фотографий или форматов. Все, как обычно, собирались вокруг него, Снежана и Мэри флиртовали – каждая по-своему, Егор ходил с Димой на перекуры и общались они подолгу – похоже, дружили довольно близко. Нонна и Ксюша – две худосочные рыжеволосые журналистки из рубрик Life style и «Отношения», внимали любым рассказам Димы, вставляя самодовольные реплики, или выводили его на профессиональные разговоры с целью поразить своими познаниями в области фотографии, которой обе прямо неожиданно резво стали заниматься.

И только Ульяна ни разу не приняла участия в общении этой тусовки. Ни единого раза. Она то изображала слишком занятую и надевала наушники, то, стараясь делать это непринужденно и незаметно, сбегала из офиса под любым предлогом. Только бы не быть с ним рядом, не видеть его глаза, не слышать его голос.

Это было невыносимым мучением для нее. Весь ее мир и так вращался вокруг Димы днями и ночами. Но когда она еще и видела его, у нее пропадала способность мыслить и адекватно себя вести. Она превращалась в существо, похожее на кролика перед удавом. Просто становилась жалкой. И ненавидела себя за это. И его. Потому не могла терпеть быть рядом с ним, хотя и очень этого хотела.