В конце зимы я выступил пешим путем на юг. Довольно быстро миновал я обжитые сьорлингами земли Наваррии и вступил в Велигорье -- горную страну, тянущуюся на много дней пути во все стороны.

   Велигорье - это изначальная вотчина хротаров. Три земли были заняты с самой древности: ильвами - Иль-Фрам, токомурами - Великие равнины (куда лежал сейчас мой путь), и хротарами - Велигорье.

   Помнится, в школе магов мы однажды заспорили, что заставило хротаров жить в горах. Одни считали, что те изначально там родились и всегда жили, другие же - что их туда загнала нужда и преследования ильвов. У меня тогда было особое мнение, которого я придерживаюсь и по сей день, особенно - поближе познакомившись с хротарами. Нам, жителям равнин, кажется, что по доброй воле в горах жить никто не захочет, но я уверен, что если хротары не изначально жили в горах, то загнать их туда могло только их неуемное любопытство.

   Несмотря на то, что Велигорье составляют огромные горные хребты, вокруг меня простирались зеленые луга и поля, лишь изредка прорезанные глубокими - такими, что дух захватывало, если заглянуть в них - ущельями, где на дне журчали речки. Немыслимое количество всевозможных приспособлений помогало хротарам удерживать снеговую воду на полях, поднимать полив на невероятную высоту и спасать слабый слой почвы на голых камнях от сильнейших ветров, что обрушивались на горы. Трудно поверить, что создавать все это хротары научились от нужды.

   Из полей порой доносились спокойные и мелодичные, но несколько заунывные песни хротаров.

   Крепостей в Велигорье не было - оно само представляло одну огромную естественную крепость. И потому я был очень удивлен, когда увидел чуть в стороне от дороги вросшее в землю (или, скорее, выросшее из земли) здание, обнесенное массивными стенами. От кого могли ограждаться жители, забравшиеся так высоко в горы, я не мог придумать, а потому решил полюбопытствовать у самих жителей.

   Возле дороги росли раскидистые деревья; до этих высот как раз добралась весна, и деревья стояли, скрытые зеленой дымкой. И вот, на одном из деревьев я заметил человека, забравшегося в самую гущу ветвей. Сперва мне показалось, что он подстригает ветки - у садовников существует поверье, что после этого ветки начинают гуще расти, - но, подойдя ближе, я со все возрастающим удивлением обнаружил, что он просто срывает с веток набухшие почки и молодые листья.

   - Прости, не будет ли нескромностью спросить тебя: ты что делаешь?

   - Обрываю листья, собирающиеся распускаться, - ответил тот, не задумываясь.

   - Зачем? - вопрос мой не отличался оригинальностью, но сдержаться я не мог, ибо при всем желании не придумал смысла подобного занятия.

   - А почему бы и нет? - ответствовал тот бесстрастно. - Какая разница, как именно ты будешь проводить свое время? Кстати, советую присоединиться - вон, рядом есть еще одно дерево.

   - Не всем под силу заниматься подобной бестолковой деятельностью, - покачал я головой почти с восхищением.

   Он с видимой обидою слез с дерева.

   - Между прочим, истинный смысл любой деятельности - в ней самой, а не в каком-то там неведомом результате, который еще неизвестно, будет или нет. Неужели вас не учили такой простой истине?

   - Нет, - ответил я, сдерживая улыбку. - Но любой деятельностью легче заниматься, если видишь, что куда-то продвигаешься, а не бегаешь кругами на одном месте.

   - Мир все равно круглый, спроси у любого хорошего морехода из сьорлингов - так что, куда бы ни шел, вернешься в то место, откуда вышел. Чем дальше ушел - тем быстрее вернешься!

   - Ага; а чем выше залезешь - тем быстрее будешь падать, - поддакнул я. Он посмотрел на меня с некоторым недоумением, явно не понимая: подтруниваю я над ним или говорю серьезно.

   - Совершенно верно. Так что тебя не должно волновать, движешься ты куда-нибудь или нет: идет все своим чередом - и пусть идет. Хоть сто раз пробегись по одному и тому же месту.

   - Но хотелось бы все-таки знать, куда бежишь.

   - Это от нашего дурного желания заглядывать вперед. Какая тебе разница, что будет? Живешь - и живи, и наслаждайся тем, что есть, а не тем, что будет.

   - Но ведь так можно прийти туда, где дальше уже ничего не будет!

   - Все в этом мире преходяще, - отозвался он. - Все когда-нибудь заканчивается.

   - Я бы предпочел играть в "зернь", чем обрывать облетающие листья!

   - Это говорит только о беспокойности твоего ума, видящего разницу между этими двумя занятиями. А на самом деле, все это - одно и то же. И если ты занимаешься занятием, на первый взгляд бестолковым, но с радостью и любовью - смысла у такого занятия куда больше, чем у самой нужной деятельности, выполняемой по обязанности и без души.

   Кажется, я столкнулся с представителем довольно часто встречающегося у хротаров направления, название которого на наш язык можно перевести как "путь воды" - "ли-ронд". Его последователи как раз и учили заниматься всем, что только ни приходит на ум, с любовью и тщательностью, не задумываясь о том, что будет в результате твоей деятельности. Иногда недовольные подобными проповедями селяне из окрестных деревень - которым как раз всегда приходилось думать, как прожить следующий год и что выйдет из их поступков - пытались побить незадачливых проповедников; и, хотя по основе учения, сами побои они должны воспринимать радостно, однако последователи учения на всякий случай селились за крепкими стенами.

   - Что же, желаю тебе успеха в твоей деятельности.

   - Спасибо; но успех мне совершенно не важен, - поклонился хротар.

   Я отправился дальше - и успел заметить, как он снова залез на дерево. Кто его знает, может быть, это я чего-то не понимаю. Ведь, если вспомнить, в детстве мы играли в игры отнюдь не из желания выиграть (хотя проигрывать, кончено, было неприятно) - нам просто нравилось то, что мы делаем. И к чему быть озабоченным какой-то целью, если из-за этого упускаешь многое из прекрасного, случающегося сегодня? Магам, кстати, очень не рекомендовали расстраиваться, огорчаться, переживать, считая, что это сильно нарушает природные потоки сил; однако озабоченность и искренние переживания - это две совершенно разные вещи, и без второго, как мне кажется, жизнь наша сильно обеднеет. И хотя с возрастом нам все сложнее заниматься бесцельной деятельностью, эти люди, залезающие на деревья просто потому, что им так захотелось, не так уж не правы. Я вспомнил о неуемном любопытстве хротаров и улыбнулся: данное учение им как нельзя больше подходило.