На двадцатый день пути я спустился с Велигорья к Заливу. Отсюда путь мой пролегал через море. Побережье было пустынно. Оттар честно держал слово, данное Йострему: его кораблей в Заливе не было, и мне пришлось довольствоваться небольшим рыбацким суденышком, плывущим к Золотому острову, где проходящие мимо корабли брали воду.

   Не скажу, что я сильно огорчился необходимостью задержаться на Золотом острове. Тень Веронда не давала мне покоя, и там я надеялся выяснить, что же произошло на самом деле.

   На острове продолжалось все то же запустение, которое царило тут год назад. Немногочисленные слуги, последовавшие за Верондом в изгнание - среди них я не встретил никого из тех, кто ближе всех терся возле Второго хранителя год назад, - до сих пор жили здесь, в крепости, где несколько помещений были восстановлены на скорую руку. Конечно, минуло уже три месяца, и вряд ли можно было обнаружить то, что не удалось найти по горячим следам. Разумеется, тот, кто совершил убийство - а что это убийство, я почти не сомневался, несмотря на уверения слухов в случайной смерти Веронда - давно уже покинул остров, но вот выяснить, кто послал убийцу, может быть, еще можно.

   - И что - из Йострема никто не приезжал, чтобы установить причину смерти правителя? - спрашивал я старого слугу, еще более постаревшего со дня смерти хозяина.

   Тот печально развел руками.

   - Кому сейчас до этого? Там идет война, и у правителей хватает заботы и без нас.

   - Хорошо. А до смерти твоего хозяина кто-нибудь приезжал?

   Слуга задумался.

   - Много разных людей приезжало, но все - оттуда, - он махнул рукой на север, в сторону побережья Камангара.

   Видимо, Веронд в последние дни вел активные переговоры с Оттаром. Убийца мог затесаться среди рыбаков, или среди посланнков Камангара...

   - Ты точно помнишь, что в тот вечер он ужинал один?

   - Да, один. Сидел, я ушел за вторым блюдом, и вдруг он вскрикнул так страшно, что я еще в коридоре выронил блюдо. А когда прибежали мы, он уж не дышал.

   - Он лежал на полу?

   - Нет, на столе. Уронил голову на руки и не шевелился. Можно было даже подумать - он спит, только вот не дышал.

   - И никаких ранений, ничего на теле не нашли?

   - Да вот как уснул, я же говорю! Лежит тихо, спокойно, и лицо еще румяное.

   Я вернулся в комнату, где умер Веронд. Она располагалась на втором этаже небольшого здания в центре крепости; в окна ее можно было легко заглянуть со стены или с крыши соседнего здания, но слуги утверждали, что никого там не видели. Впрочем, не видели - не значит "не было".

   Раз никто из Йострема не приезжал, значит, все грамоты и письма Веронда должны быть здесь. Помня о хорошем ко мне отношении Второго хранителя, слуга позволил мне осмотреть бумаги хозяина, но осмотр ничего не дал. Правда, одно письмо - даже не письмо, а набросок - показался мне любопытным: в нем Веронд говорил о возможности отделения Иль-Бьона, ближайшей к нам земли, и соседнего с ним Валахора, от Йострема. Кому он собирался отправить это письмо, отправил ли и вообще зачем о таких вещах было кому-то писать, я так и не понял.

   Засидевшись в задумчивости, я не заметил, как подступили сумерки. Не страдая предрассудками насчет ночлега в комнате, где случилась смерть человека, я улегся на полу. Сон мага всегда довольно своеобразен, ибо это не полная отрешенность, а скорее некая отвлеченность от внешнего мира и сосредоточенность на мире внутреннем. Но сегодня меня посетило странное видение. Я вдруг увидел Веронда, сидящего за столом, и в комнате хоть и были сумерки, но еще достаточно светло. Веронд сидел и не замечал меня, задумчиво черпая ложкой похлебку из миски.

   Дверь неслышно отворилась. Веронд попытался вскочить, но вошедший человек скользнул к нему и вдруг пальцами ударил его в шею. Вскрикнув, Веронд захрипел и повалился лицом в стол; а человек повернулся ко мне.

   Я услышал грохот в коридоре: должно быть, это слуга уронил поднос. Сейчас гость должен был исчезнуть, пока слуга будет в замешательстве; но вместо этого убийца направился ко мне. И тут я понял, что не сплю, и гость на самом деле стоит передо мной, готовый к прыжку.

   Единственное, что я успел сделать - это перекатиться ему навстречу. Он приземлился там, где я только что лежал, и вновь развернулся ко мне.

   - Так вот чему учат у "поклонников воды", - усмехнулся я, поднимаясь. Передо мной был тот самый хротар, что поучал меня, как вредно стремиться к какой-то цели, важно получать удовольствие от собственной деятельности. Он не отвечал, и лишь по вспыхнувшим в воздухе тонким линиям я понял, что в меня были брошены смертельные снаряды. Когда я успел раскрутить свой Круг и сбить летящую смерть, я не заметил; а убийца обнажил кинжал и устремился ко мне.

   С грохотом опрокинув на него стол, я обратился в бегство. Стол на пути убийцы задержал его не больше, чем легкий бугорок, но когда он ударил кинжалом, клинок пронзил полу моего долгого одеяния, не задев тела - и запутался в складках.

   Обмотав кинжал одеждой, я обезоружил противника; но, не страдая излишней самонадеянностью, опять отступил, зная, что у того наверняка в запасе еще немало подобных штук. И оказался прав: едва я качнулся в сторону, как возле моей шеи прошел тонкий полудиск, зажатый нападающим в левой руке.

   Отмахиваясь отнятым кинжалом, я отходил к двери, надеясь выбраться в коридор; противник мой замер на миг - и, почуяв неладное, я успел упасть на одно колено: надо мной пролетела тонкая цепь, ударилась в косяк двери - и тут же рванулась обратно.

   Хотелось надеяться, что самые смертносные свои снаряды он уже использовал, и теперь мне угрожали только его руки. Если он убил Веронда одним прикосновением, мне вряд ли повезет больше; но против рук я мог обороняться. Отступать противник мой не собирался; он вновь прыгнул ко мне и - я сам не понял, как - насадился на собственный кинжал, выставленный мною от страха.

   Я выскочил в коридор.