Закрыв за собой дверь, Гейл несколько секунд стоял на крыльце. Первую половину дня по небу пробегали облака, но теперь они исчезли, и солнце казалось слишком ярким. Лишенная тени, блестящая стеклом главная улица тянулась влево и вправо. Прохожий на противоположной стороне - кажется, чей-то дядя - покосился на него и отвернулся.

  Гейл перехватил поудобней ручку саквояжа и сбежал вниз. Первым делом он хотел чего-нибудь поесть: время приближалось к обеду. В общественной столовой раньше готовили неплохой суп, к тому же, она была как раз по пути, и это решило дело. Пять минут спустя Гейл уже сидел за столом, помешивая содержимое тарелки. Суп нисколько не изменился, а вот отбивная оставляла желать лучшего. Как и кофе. Впрочем, сейчас это Гейла не волновало.

  На улице он закурил. Промежутки между домами становились все больше, а сами дома - все невзрачней. Последней осталась позади велолавка, которую кто-то открыл у себя в пристройке. Дальше дорога упиралась в поле. Гейл остановился, затушил окурок и направился к ферме впереди.

  Можно было сделать крюк и идти по дороге, но он предпочел срезать. Участки высокой травы сменялись участками короткой - там, где ее успели объесть коровы. Несколько этих ленивых животных паслось неподалеку. Но они были слишком большими и не годились.

  Гейл пересек поле и поднялся на холм. Тому, что хозяин фермы ждал его у калитки, он не удивился: в такой безлюдной местности любого было видно издалека; к тому же, одежда выдавала в нем неместного. Гейл подумал так и понял, что больше не считает себя блаздонцем.

  - Вы что-то продаете? - фермер с подозрением смерил взглядом его костюм и сплюнул. - Нам ничего не надо.

  Гейл подавил смешок.

  - Нет. Но я хотел бы кое-что купить.

  - И что же?

  - Овцу, а лучше ягненка.

  Ответ озадачил фермера. Гейл почти слышал, как заворочались у него в голове мысли.

  - Сейчас не сезон, - ответил, наконец, тот.

  И правда - овец обычно выставляли на продажу в конце августа. Так же, как птиц, и прочий скот, и урожай. Сейчас же только начинался июль.

  - У меня есть деньги.

  Деньги, на которые, при желании, можно было купить и пять овец, лежали в кошельке во внутреннем кармане пиджака, но Гейл не спешил их доставать. Вместо этого он улыбнулся - вежливо и так располагающе, как только умел.

  Ветер прошуршал бумажными фонариками на столбах ограды. Их вешали дети к празднику середины лета. Гейл тоже вешал такие, когда был младше.

  - Сколько? - спросил фермер, имея в виду "сколько даешь?"

  - Двадцать. - Тут уже Гейл достал деньги. Две новые хрустящие десятки, каких его собеседник, наверное, никогда в жизни не держал в руках. Он и сам не держал, до вчерашнего вечера, когда зашел в банк и снял часть того, что получил в наследство.

  Фермер замер, а потом жестом пригласил идти за собой.

  Гейлу, на самом деле, абсолютно все равно было, какого ягненка покупать. Но он внимательно выслушал о достоинствах каждого из трех, а потом выбрал того, что стоял справа. Снежно-белый, тот смотрел грустно и задумчиво, и меньше других подходил для разведения. Той, для кого Гейл его покупал, должно было понравиться.

  - Этого, - сказал он и протянул деньги.

  Фермер даже не пытался скрыть удивление. Но переубеждать не стал.

  - Забирать сейчас будете? Или привезти куда скажете?

  - Привезти. Тут недалеко. Но обязательно сегодня. Сможете?

  Фермер кивнул. Гейл назвал адрес.

  - Точно сможете? - уточнил он.

  Прошла секунда, другая, а потом фермер сжал купюры в кулаке и кивнул снова.

  - Значит, ты и есть паренек Апшоу? - спросил он, когда они вышли на улицу. - Копы так ничего и не нашли?

  Над дверью хлева мерно покачивалась деревянная пластинка с выжженным на ней восьмиконечным крестом - амулет от злых сил. В Блаздоне у многих такой был.

  - Нет, по-прежнему никаких зацепок, - отозвался Гейл.

  Дом встретил его прошлогодними листьями на веранде и разбитым окном. Судя по кускам стекла, что остались торчать в раме, виноват был камень. Гейл удивился: он не ожидал, что кто-то из местных сунется сюда так скоро. На секунду ему даже показалось, что ничего не было. Заманчиво, но абсолютно неверно.

  Гейл разорвал конверт и вытряхнул на ладонь ключ. Обычный, с двумя бородками и клеймом местного мастера. Металл неприятно холодил ладонь. Гейл снова посмотрел на дом. Тот тоже ничем не выделялся, кроме едва заметных пока следов запустения: полтора этажа, двускатная крыша с флюгером, посеревшие от времени камни. Дом строил еще прадедушка.

  Поднявшись по лестнице, Гейл вставил ключ в замок и повернул. Потом еще раз. Механизм поддался без всякого труда, хотя впору было опасаться, что кто-то мог залепить скважину. Впрочем, вряд ли они подходили настолько близко. Скрипнули петли, и в лицо Гейлу пахнуло сыростью. Наверное, стекло разбили еще весной, иначе воздух не успел бы так пропитаться.

  А может, даже зимой, подумал он, войдя в гостиную. На занавеске расползлось зеленоватое пятно плесени, а паркет у окна размок и рассохся. Камень обнаружился у стены, рядом с осколками любимой фарфоровой статуэтки тети Пэм. Та бы очень расстроилась.

  Зато в комнате Гейла ничего не изменилось. Как и на кухне. Уставленная посудой печь, которой уже лет десять не пользовались, пустая ваза для цветов посреди стола, ряды шкафчиков. Белый приземистый холодильник, плита. Электричество в прошлом октябре Гейл попросил отключить, так что, даже захоти он что-нибудь приготовить, не смог бы.