— Отставить, девочка, — Маронда коснулась подбородка Брисигиды и посмотрела в глаза. — Ну-ка! Знаешь, что это?

Волшебница достала из складок широкой робы карту.

— Колесница, — всхлипнула Брисигида. — Я не понимаю…

— Колесница — это ты, — Маронда ткнула пальцем ей в грудь. — Ты в судьбе суккуба. И эта дьяволица — в твоей судьбе. Вас обеих ждут большие перемены. Обеих, понимаешь?

Жрица молчала, глядя будто сквозь волшебницу, не видя ее лица, не слыша того, что она говорит.

— Что-то ты мудришь, провидица, — Акыр оттеснил Маронду в сторону. — Посмотри на меня, милая. Ну же, я должен знать, что ты меня слышишь!

Брис подняла заплаканные глаза.

— Это богомерзкая тварь навредила твоей подруге, нашей подруге, — веско проговорил горец. — Напугала команду. Послала за нами гребаного кракена. Угрожала тебе. Требовала жертв. Обманула тебя. Но самое главное — она увела твоего мужчину. Друг он тебе или нечто большее — демоница обошлась с ним, как с вещью! Украла его. Разве он заслуживает быть игрушкой в руках подобного существа?

Брисигида прикусила губу. Данатос с облегчением увидел огонек упрямства во взгляде сестры.

— Оставьте меня ненадолго, — попросила девушка, вытирая слезы со щек. — Встретимся у сходней.

* * *

Брисигида не приходила почти час. Когда она появилась, на ней белела тонкая льняная сорочка — и больше ничего. Ни амулетов, ни кольца, ни оберегов — даже ленты в волосах.

— Спасибо, — Брис взяла Акыра за руку, — это были правильные слова. Они заставили меня вспомнить кое-что.

Маронда смотрела на девушку с легким прищуром и поглаживала один из колокольчиков на посохе. Данатос с трудом сдерживал порыв превратиться в пуму и попробовать разодрать на части суккуба.

— Когда я работала в храмовой библиотеке, наткнулась там на книгу, к которой большинство жриц относились скептически, — Брисигида ни на кого не смотрела, говорила спокойно и тихо. — Сказания истинной веры. Ее авторство приписывали едва ли не основателям учения о Великой Матери, но подтверждения этому так и не нашли.

Жрица оперлась о борт и уставилась на серую равнину. Клочьев тьмы в разломах стало заметно больше.

— Сказаний записали не так много, и все они учили одному: неважно, как ты называешь своего бога. Его часть есть внутри тебя, и она есть дух, и она есть сила, и она есть любовь. И если есть в душе твоей место любви, ты выдержишь любые испытания, выстоишь в любой битве с тьмой.

Маронда недовольно заворчала, но Данатос положил ей руку на плечо.

— Доверься ей, — шепнул оборотень. — Брис знает, что делает. Это единственный шанс.

— Так что ты будешь делать? — не понял Акыр. — Что это значит?

Брисигида повернулась к ним.

— Есть только один способ обезвредить демона так, чтобы его пленники не пострадали, — она продолжила, будто не слышала вопроса. — Подавить его волю. Для этого нужно открыть ему свою душу. Дух, который есть любовь.

Маронда взялась обеими руками за посох, будто ей стало тяжело стоять.

— Я открою ей свое имя, посмотрю ей в глаза. И когда она предложит мне дар, я соглашусь.

Глава 9

Проводник

Брисигида шла через чернеющую равнину. Одна. Маронда оказалась настолько обескуражена ее решением, что даже не пыталась остановить. Брат лишь пожелал ей удачи, но глаза оборотня при этом подозрительно блестели. Они обещали доверять решениям друг друга, но давалось это нелегко.

Вскоре в монохромном пейзаже — черные расселины, серый гравий, белый туман — стали проглядывать багровые сполохи. Еще немного, и Брисигида увидела соперницу. Та сидела на нижней челюсти черепа-пещеры, рассеянно поглаживая шевелюру Лаэрта. Он сидел у ее ног с бессмысленным сине-фиолетовым взглядом и маниакальной улыбкой. От этого вида у жрицы защемило за ребрами.

— Ты все-таки пришла, — суккуб наклонила голову. Теперь ее голос звучал у Брисигиды прямо в голове.

— Я держу свое слово, — ответила жрица, выпрямив спину. — А ты?

— Я уже получила, что хотела, — антрацитовые губы обнажили клыки. — Тебе больше нечего мне предложить.

Брисигида молчала. Она смотрела только на Лаэрта.

— Даже не обвинишь меня в двуличии и подлости? — съехидничала демоница. — Не потребуешь хотя бы освободить чернявую подругу?

— Мы обе знаем, что сделку мы так и не заключили, — Брисигида сохраняла невозмутимость. — И ты права, мне нечего тебе предложить. Но и терять нечего.

— И что же ты будешь делать, маленькая кошечка? — улыбка суккуба стала шире. — Звать свою богиню? Ох, сколько я сама ее звала, сидя здесь! Молила пощадить меня, выпустить из этого ужасного места. Ведь и я была ее возлюбленной дочерью. Прямо как ты.

— Мне всё равно, что ты предала свою веру, — пожала плечами Брисигида. — Я пришла не за этим. Ты знаешь, как зовут юношу, которого ты призвала?

— Мне не нужно имя мужчины, чтобы заставить его следовать моей воле, — демоница кокетливо дернула плечиком. — Он и так у моих ног. В буквальном смысле.

— И все же твоя власть над ним ограничена, не так ли? — Брисигида на мгновение перестала дышать. Вдруг Лаэрт все-таки сказал ей…

— Хочешь предложить мне его имя? — она сдвинула брови. — Из твоих уст оно ничего мне не даст.

— Меня зовут Брисигида, — вздернула голову жрица и посмотрела суккубу в глаза. — Владей моим именем.

— На кой ляд мне сдалось… — демоница осеклась, глаза ее расширились. — Маленькая хитрая дрянь! Ждешь от меня подарка?!

— У тебя нет выбора, — повысила голос Брисигида. — Тебе придется отдать мне одного из них. Или ты можешь предложить мне что-то еще, демон?

Суккуб вскочила со своего импровизированного трона и уставилась на жрицу.

— Ты не сможешь получить их обоих, — прошипела она. На этот раз голос доносился прямо из черных уст. — Один из них так и останется моим!

— Они не вещи, и я не стану торговаться, — выплюнула Брисигида.

— Хорошо, — сощурила алые глаза демоница. — Тогда прими мой дар!

Она хлопнула в ладоши, и перед Брисигидой завис хрустальный фиал в переливах зелени, золота и серебра.

— Принимаю, — процедила жрица.

Переливы сверкающей зелени испарились из фиала, и тот тоже исчез.

— А я принимаю тебя, Брисигида, — выдохнула суккуб.

— Пошла ты! — тонко выкрикнула жрица. — Думала, я буду с тобой честной? Давай, попробуй меня забрать! Рискни бессмертием!

Она сама не ожидала от себя таких слов. Брисигида думала о Феликсе и Лаэрте, и они вырвались сами собой. Словно это и их слова тоже.

Демоница мигом избавилась от напускной неги и озорства. Лицо исказилось свирепым оскалом.

— Ты мне не ровня! — взревела суккуб. — И ты тоже будешь моей! Вы все!

Брисигида стояла напротив нее и смотрела прямо в глаза. В теле медленно вздымалась тяжелая волна, перерастающая в штормовой вал. Дыхание стало ровным, глубоким. В груди клокотала чистая концентрированная ярость. Ничего похожего она прежде не испытывала.

Перья алых волос взвились вокруг темной фигуры исполинскими крыльями. По обнаженной черной коже прокатывались багряные сполохи: вся она превратилась в тлеющий уголь. Поднялся неистовый ветер. От налетевшего шквала Брисигида пошатнулась, но устояла. За ней была вся правда мира — и огромная, подавляющая, страстная, нестерпимая боль.

Увидев, что жрицу не смело порывом, суккуб топнула перед собой и вытянула руки. Раздался гулкий стук и хруст. Повсюду начали появляться новые расселины. Они стремительно расходились паутиной трещин. Брисигида не шелохнулась. Ветер продолжал рвать на ней тонкую рубашку — единственное движение в ее силуэте.

— Вы, проклятые фанатички, — зарычала демоница. — Из-за таких, как ты, я осталась прозябать здесь. Из-за тех, кто молился Матери, как и мы. Как я молилась!

Бестия выбросила обе руки в сторону жрицы. На этот раз шквал не заставил ее даже вздрогнуть. Суккуб сощурилась и наклонила рогатую голову.