— Да, я распорядился о курятнике, — с улыбкой ответил Волк. — У меня отменный повар, которым я очень дорожу; к сожалению, он Смертный… Впрочем, повара из вашего народа мне бы все равно не удалось получить, — и Волк с улыбкой развел руками, мол, ничего тут не попишешь. — Так вот, я стараюсь выполнять все пожелания моего повара, а он предпочитает иметь своих кур, сам выбирает, чем их кормить, как их обустроить. — Второй пленник вступил в беседу, хотя и не собирался, и теперь ему будет труднее молчать. Маирон был доволен.

А Ламмион недоверчиво переспросил:

— Ты исполняешь то, что скажет тебе повар-Смертный?

— Что удивляет тебя? Я дорожу своим поваром и его расположением. Приготовление пищи, это тоже мастерство, и одну и ту же пищу можно сделать невкусной, вкусной или шедевром. А Мастер не может работать под принуждением, он должен быть всем доволен, должен быть в комфорте. Я стараюсь угодить своему повару, чтобы он угождал мне и моим гостям, — и Маирон поднял свой кубок в приветствии, за своих сотрапезников.

Никто не ответил на слова Саурона, как никто и не поднял кубка. А Ламмион уверился, что умаиа лжет — Гортхаур, и дозволяет кому-то «творить без принуждения»?

***

Пока Повелитель Волков развлекался с «гостями», Больдогу поручили заботу о других пленных. Его сил умаиа хватало не на многое, но все то, что касалось орков, он мог делать лучшим образом, и тюремщиком тоже был отменным, да и в пленных разбирался — «нутром чуял».

Разведя эльфов по камерам, каждой паре Больдог дал номер*(2). За всеми номерами смотрели и слушали, а Больдог делал выводы.

Первая пара: оба молчат, но наблюдающий хочет согласиться на предложение быть «гостем».

Вторая пара: оба молчат, наблюдающий готов согласиться.

Третья пара: тот, что у стены, поддерживает наблюдающего, наблюдающий хочет согласиться.

Четвертая пара: тот, что у стены, очень мужественно выносит свои страдания и поддерживает наблюдающего; наблюдающий в смятении.

Пятая пара: наблюдающий подбадривает того, что у стены, о согласии на «гости» никто не думает.

Шестая пара: оба молчат, но наблюдающий хочет согласиться.

Ну что же… С этим уже можно было работать.

Пока Господин беседовал с «гостями» за ранним ужином, в подвал к третьей паре (это были Вэрйанэр (Бэрдир) и Лаирсулэ (Лаирсул) но Темные пока не знали их имен) зашел орк. Он смеялся над нолдор, но не смел сделать больше, чем то, что ему было приказано: орк достал из-за пояса кнут и размотал его.

***

Взгляд Нэльдора скользнул к тарелке и обратно с облегчением (все же не награбленное им подали) и изумлением. Курятник у Саурона показался эльфу чем-то невозможным, как если бы у одного из орков, что их захватили, оказался собственный домик с садом. И в следующий миг Нэльдор понял: на Волчьем Острове, конечно же, есть рабы, и повар такой же раб, и курятник не Саурона, а рабов. Конечно же, Ангбанд не может жить одной войной, иначе орки в Осаду поумирали бы от голода. Или разбежались. Жаль, что не так… Некоторое время Нэльдор медленно ел, но нужно было отвечать, и эльф ухватился за тему, которую счел безопасной.

— А что, и на Севере есть курятники и поля? Или вы среди снегов рыбу ловите? Как орки выжили, пока их нолдор в Осаде держали?

Нэльдор говорил через силу и теперь пытался дерзить, но Волк был терпелив.

— На Севере есть и поля, и куры, и пастбища, — как ни в чем ни бывало, кивнул Маирон. — И до того, как взошла Ариэн, с продовольствием было много хуже, чем во времена, что вы зовете Осадой. Пока не было Солнца, почти ничего не росло, и орки жрали друг друга, тогда и пленных в Твердыне почти не было: чем их кормить? Но со временем Властелин велел создать и поля, и пастбища. Из орков плохие садоводы и пастухи. — Волк поморщился, вспоминая. — Так что еду для Твердыни выращивают ваши родичи. Кстати вино, что вы пьете… вы обратили внимание на его особую терпкость? Так вот, оно тоже с северных виноградников. — Про себя Волк усмехнулся и подумал, что вряд ли теперь Нэльдор попробует дерзить в том же духе.

***

Орк тем временем не спешил пускать кнут в ход — поднял им голову висевшего на стене Вэрйанэра (Бэрдира), несколько раз ткнул рукояткой эльфа в живот, чувствительно потыкал в раны — но увы, ни одна забава не может длиться вечно.

***

Помрачневший Нэльдор думал о девах и женах, угнанных на Север, которых ныне орки заставляют растить для них пшеницу и даже виноград (в омраченных землях!) А после — о той участи, что ждет их самих.

Линаэвэн отломила кусочек хлеба. Да, им не следовало отказываться от пищи сейчас, и она, в самом деле, была вкусной, но горек хлеб в плену. Эльфы понимали, что откуда бы ни было это угощение, оно не из доброго источника. Странно только было, что земля-под-Тенью не лишилась плодородия: где прошли враги, все хирело, тем более скудной должна была быть земля в королевстве Моринготто… Разве что. возможно, среди его слуг были и бывшие ученики Йаванны?

— А в чем вы Мастера? — продолжил Волк, словно и не заметил неловкости, возникшей за столом.

Нэльдор понимал, что на этот вопрос, видимо, нужно ответить, и невесело подумал «Ответить, и сообщить врагу, куда именно нас гнать как рабов: кого в рудник, кого в кузницу делать оружие, кого виноград растить». Нельзя было отвечать на такой вопрос…

Так же полагала и Линаэвэн. Все они сейчас должны промолчать. Но тогда, беседа, вероятно, завершится. Или — все же заговорить? Она знала, что можно сказать, не отвечая, и как можно ответить, не открывая ничего о себе, а Нэльдор, очевидно, не знал… Но эльдэ считала, что ей еще рано начинать говорить. Нужно подождать еще немного. И дева вернулась к трапезе, отщипнула кусочек курицы и положила его в тарелку Нэльдора. Нолдо чуть удивился, и начал было возражать:

— Я не… — а затем перевел взгляд на Саурона, поняв, что хотела сказать Линаэвэн, и завершил иначе, чем собирался. — Я хотел бы сначала поесть.