***

После Вэрйанэра Эвег навестил Нэльдора. Юноша, твердо решивший, что в гости он больше не пойдет, от лечения тоже отказался (считая, что целителя, как и все самое лучшее, дали только ему). Эвег не знал причин, по которым мальчишка кочевряжился, да это было и не важно — «механизм был давно отработан», и Нэльдор получил свое лечение, а умаиа — его боль.

***

Когда целитель пришел к Тандаполдо, эльф вспомнил обещание Саурона — сделаь из нолдо слугу Севера; в душе воина поднялся гнев, и он бросил Эвегу:

— Убирайся.

С Тандаполдо, как и с прочими, отказавшимися от помощи, Эвег рассусоливать не стал: орки прижали нолдо к полу, а целитель быстро и, по возможности, милосердно, но не церемонясь, привел в порядок раны нолдо.

***

Вэрйанэру наверняка казалось, что он поступил очень умно, придумав такой способ вести беседу. Волк усмехнулся, но не стал прерывать «гостя». Пока умаиа возился с заколкой, украшая ее камнями и заканчивая обработку, эльф продолжал свой рассказ. Часа через два Волк довольно потянулся и жестом прервал своего «гостя»:

— Спасибо тебе за интересный, а главное, подробный рассказ о вашем общем прошлом. Ты сказал много полезного, что я смогу потом использовать… в беседах: и с твоими родичами, и с Вторыми. Право, я не ожидал, что ты окажешься столь… полезен. А теперь уже поздно, иди отдыхать. Орки за дверью, они проводят тебя.

Услышав слова Саурона, Вэрйанэр молча развернулся и вышел, стараясь сделать вид, что ему все равно, что там говорит умаиа. Но на самом деле нолдо не мог успокоиться всю ночь, гадая, что именно Саурону удастся извлечь из услышанного. Вэрйанэр думал, что говорит о безопасном, а его обвели вокруг пальца, и он сам позволил это сделать… Нолдо же предполагал, что «гости» это по сути допрос! Да, он не открыл ничего важного о Нарготронде, но Саурон смог выманить у «гостя» то, что ему было нужно и теперь использует сказанное… Верно Вэрйанэр не желал с самого начале соглашаться на эти «гости»! Но все же не выдержал, уступил, и тогда умаиа предупредил его, что если нолдо снова развернется и уйдет, то Лаирсулэ ждет жестокая пытка — и нолдо не ушел, а назвал имя, просидел у врага два часа, давая ему урок сравнительного языкознания — но к чему это привело? Теперь Вэрйанэр знал, что должен отказаться быть «гостем». Или молчать.

Волк тем временем также подвел краткий итог встречи. Судя по непроницаемому лицу, с каким Вэрйанэр покинул Маирона, слова попали в цель и ранили эльфа в самую душу. Это было хорошо, но мало. Нельзя было теперь дать нолдо соскользнуть с крючка, вернуться в подвал. Но этим стоило заняться завтра, не теперь.

***

Нолдор, тиндар, лаиквэнди, фалатрим и, наконец, атани… Произнеся часть имен людей, Линаэвэн обратилась к Марту:

— Тебе, конечно, тоже есть кого помянуть из павших на войне.

Вопрос Линаэвэн почему-то оказался неожиданным. Март с удивлением посмотрел на деву, но кивнул и тоже назвал имена. Их оказалось не так много. Деревенька Марта в северной части Ладроса была тихой и удаленной, и орки пришли туда поздно: словно вдруг вспомнили или от кого узнали, что такой уголок есть. Марту в ту пору было двенадцать лет, и события тех тяжелых дней хранились в его голове достаточно смутно. Март не знал, что об этом позаботился Повелитель, но и без чужой помощи атан многое бы не помнил. Помнил, что было тяжело, страшно, что мужчины уходили из деревни и не возвращались. А они так и жили в своем доме с матерью и с кем-то еще; помнил, что многие исчезли из деревни — бежали из Дортониона к эльфам. Потом в деревню пришли орки, и жить стало еще тяжелее, а потом, года через два-три (как казалось юноше), как-то в их дом пришел Повелитель, тогда Март еще звал его Сауроном.

История промелькнула перед глазами беоринга, но не вызвала сильного отклика — человек знал, что это были печальные годы великого непонимания меж его народом и Севером. Однако придет время, и все узнают важность Тьмы, как понял это некогда юный Март. А пока атан старательно называл имена: не для себя, для Линаэвэн, пытаясь вспомнить, о ком еще можно сказать, и назвав в результате едва больше десятка имен.

***

Три часа непрерывной работы вовсе не утомили Эвега, и он пошел к следующему пленнику.

Тардуинэ, увидев целителя, скрипнул зубами: он знал, что его будут лечить для дальнейших допросов. Эльф чувствовал себя бесконечно усталым, и ему очень хотелось стать «гостем», ведь от него не требовали ни тайн, ни чего-то еще, на что нельзя было соглашаться. Но Тардуинэ преодолел свою слабость и держался как можно более равнодушно пока его лечили; эльф понимал, что целитель все равно им займется, не добровольно, так насильно.

Поскольку нолдо принял помощь, Эвег лечил его заботливо и почти без боли.

— Линаэвэн просила, чтобы я оказал помощь ее друзьям, — сказал целитель закончив. — И потому я тут. Но в дальнейшем, если понадобится, Повелитель разрешил, чтобы ты сам лечил своих родичей. Так что теперь они будут под твоей опекой. Впрочем, может быть это и не понадобится. Ведь пока у Повелителя есть хоть один гость, ради него ни одного пленного не будут допрашивать.

Тардуинэ удивился предложению. Как могли умаиар понять, что он знаком с исцелением? По тому, как он вел себя с товарищами?

— Какое щедрое предложение, — процедил нолдо. Лечить товарищей после допросов для новой пытки… — Но я откажусь.

— Ты можешь как исцелять раны, так и наносить их, — отозвался Эвег. — Но среди вас есть целитель, для которого потребность обновить изломанное тело идет от сердца. Не будешь помогать ты, поможет он.

— Да, он поможет, — с горечью ответил эльф. — Как уже помог мне, насколько это было возможно за то время, что ему дали; отчего теперь прислали тебя? — может быть, потому что он мало нуждался в помощи и атану было по силам ее оказать… Но скорее всего дело было в том, что Темные слышали его предупреждения товарищу и не желали, чтобы Тардуинэ говорил и дальше.

— Меня не присылали, — устало повторил целитель. — Меня попросила прийти ко всем пленным Линаэвэн. Если хочешь, то я могу передать ей что-то в ответ.

Тардуинэ знал, что Линаэвэн работает на кухне и да, нолдо хотел дать ей совет, тем более что человек действительно мог бы его передать… Если только Эвег и правда был человек. Целитель выглядел как Смертный, но его слова были так продуманы, что неопытный пленник наверняка бы угодил в расставленную ловушку. Мог предатель-атан быть так умен? Чтобы убедиться окончательно, Тардуинэ взглянул на целителя через Незримое, и увидел фигуру в серебристой мантии с глубоким капюшоном; одежда почти сплошь была покрыта темными и бурыми пятнами, а из-под капюшона смотрели прищуренные глаза, полные неутоленной жажды. Сомнений не осталось — человек так выглядеть не мог.