— Я готов поверить, что Гортхаур действительно хочет, чтобы ты… остался таким, какой есть, и не стал хуже. Но нужен ли тебе мой совет? Я не могу похвалиться мудростью, — и силой… Именно из-за его слабости они были сейчас в гостях у Саурона.

— Зато можешь уловить то, чего не замечу я, — возразил нолдо.

Волк с интересом слушал разговор меж гостями; видимо, Кирион все же не всегда глуп и заметил то, что не увидел калаквэндо. Может оставить его советником при Ларкатале, а не ссылать в застенок? Как пойдет, как пойдет.

Нолдо в это время думал, что если он значим для умаиа лично, ему нужно быть еще более осторожным. Можно ли думать про себя заранее — я ни за что не паду? Вот, он думал, что не придет сюда, не будет вести мирные беседы с палачом, пока его товарищи в темнице. И что же?.. И нолдо вновь обратился к умаиа:

— Я готов поверить, что ты говоришь так о Тулкато не с целью извратить меня, но я не верю самим твоим словам, ведь ты Темный и можешь говорить так из-за ожесточения на Валар. Хотя для меня неожиданно, что ты можешь обвинять Тулкато в том, что он недостаточно сражается против Тьмы.

Маирон улыбнулся про себя. Ларкатал был его целью, и теперь, благодаря товарищу, — вот нежданная удача и радость! — он поверил умаиа.

— Не я хотел говорить это тебе, но ты желал услышать. Будь по-твоему. — Волк посмотрел в лицо эльфа и негромко и веско сказал: — Тулкато убил гонца от Мэлько*(4).

Ларкатал чуть нахмурился.

— Гонцов не убивают, но я не знаю, как все было. Полагаю, и тебя там не было, — Саурон мог говорить честно, но лишь то, что слышал от Моргота и так, как тот ему передал. …А ведь Саурона когда-то соблазнили: чем? Он когда-то был обманутым, прежде чем стать тем, кто он есть. А еще, прежде, был светлым аину.

— Владыке пришлось создавать для гонца новое тело, — ответил умаиа. — Я присутствовал при том, как его посылали с поручением, я присутствовал при том, как он вернулся, — пусть теперь эльф живет с этим знанием.

Ларкатал нахмурился еще сильнее. Хотя посланник Врага был умаиа, и после получил новое тело, но он был только гонцом и не должен был держать ответ за того, кто его послал…

Повисло молчание.

— Возвращаясь к сказанному прежде, — Ларкатал, в отличие от тинда, не потерял нить беседы, — я остаюсь при том же: если один считает нечто допустимым злом и оправдывает его, а другой не приемлет это зло и называет дурное дурным, то нравы второго выше, и он прав, поступая согласно своей совести. — А разве сам Ларкатал хорошо поступал, сидя здесь? Нолдо невольно перевел взгляд на Кириона.

— Значит, ты выше Тулкато. И я очень надеюсь на это, — Волк удовлетворенно кивнул, и снова все замолчали. — Быть может, вы предложите другую тему? Или мы так сегодня и не поужинаем, — улыбнулся Волк примиряюще.

— Ты сказал, что Ламмион выехал на охоту. Это значит, что рядом с ним едут орки или умаиар? — Ларкатал приступил к еде, и Кирион последовал его примеру.

— Почему ты так решил? — удивился Волк. — Нет, Ламмион уехал один, я дал ему еду, оружие, коня и зачарованную уздечку, чтобы каждый из служащих Владыке Севера знал, что Ламмиону нельзя чинить зла. Он любит охоту, так пусть отдохнет и развеется.

— Мне с трудом верится, что ты отпустил бы любого из нас с оружием, не сделав ничего, чтобы мы не обратили его против твоих орков и волков или не бежали, — если нолдо поверил Кириону, что Саурон не хочет исказить его, это не означало, что отныне эльф верил умаиа во всем.

— Ты ошибся в предположениях, — отозвался Волк. — Я держу свои обещания и того же жду от своих гостей. Ламмион защищен чарами на уздечке и свободен в передвижении и выборе целей в течении суток. Он может напасть на моих орков или волков и сказать, что это была охота. Такой ответ будет приемлем, хотя и выкажет Ламмиона бесчестным. Если же мой гость решит стать обманщиком и бежать… У него может получиться задуманное, даже, скорее всего, получится, но это будет значить обман с его стороны, и за обман последует кара. Вы считаете это нечестным? — Маирон вновь с интересом покосился на эльфов.

— Он дал обещание, что вернется? — спросил Кирион, думая про себя: как вынудили Ламмиона к такому обещанию? И признал: — Тогда бежать не будет честным… Впрочем, если ты просто поставил условие, и Ламмион принял его, пусть и без обещания, тоже. — Но хотя это и было так, тинда желал Ламмиону успеха, если он решится на побег.

Ларкатал же понял вопрос Саурона иначе — «будет ли нечестной кара?» — и твердо ответил:

— Ты сказал, что Ламмион сумеет бежать, значит, твоя кара постигнет другого. Того, кто не бежал, не нарушал обещания тебе и, возможно, даже не знал, что Ламмион уехал на охоту с условием вернуться и не вернулся. Да, я считаю бесчестным карать ни за что.

Кирион ответил неплохо, но умаиа скорее ожидал таких слов от Ларкатала и нахмурился, что нолдо не понял, заговорил о другом.

— Ламмион не давал прямого обещания, — подтвердил Волк. — Он был моим гостем и изьявил желание отправиться на охоту, а я согласился его отпустить. Я ожидаю честность за честность. И твой ответ, Кирион, говорит в твою пользу. — Вопрос Ларкатала не был неожиданностью для Волка: тему условия Ламмиону все равно пришлось бы поднять. Но умаиа поморщился от того, как этот вопрос был задан. — Скажи, Ларкатал, тебе доставляет удовольствие рисовать меня чудовищем? — поинтересовался Волк у верного Финдарато. — Да, пострадает другой, но не невинный, а вполне причастный: брат Ламмиона, также бывший гостем и советовавший ему эту охоту. И Ламмион предупрежден о последствиях. Если он захочет меня обмануть, он будет знать, что у его обмана есть цена, и будет жить свободно с этим знанием. Видишь ли… Для большинства эльфов обещания и честность ничего не значат, они находят тысячи причин, почему будут правы, обманув, и их можно принудить поступить честно скорее угрозой, чем доверием. Очень надеюсь, что это не так в отношении тебя.

…Пострадает брат, и Ламмион предупрежден об этом — эльфы переглянулись.

— Насколько я знаю Ламмиона, — Ларкатал не раз выезжал на охоты вместе с товарищем, — он вернется. Но такая видимости свободы и невозможность обрести ее… должна быть очень тяжелым гнетом.