Тиндаколло запретил говорить на квэнйа даже арафинвингам, хотя фактически его требование — скорее декларация; не только нолдор продолжали говорить на квэнйа, но большинство тиндар, словно бы кроме дориатрим, тоже ее выучили. «Серые анналы»:

«Мало кто из тиндар изучал ее, кроме тех, кто жил вне Дориата и, смешавшись с нолдор в один народ, следовал за их владыками; это вскоре случилось со всеми тиндар, кроме нескольких рассеянных племен в горных лесах, а также подданных Кирйатана и жителей хранимого королевства Тиндаколло».

Отрывок начинается со слов «мало кто», поэтому кажется, что тиндар, которые изучили квэнйа, было мало. Но если вчитаться, видно иное: почти все тиндар, которые жили по всему Инголондэ, кроме Фалассэ и Лэстанорэ, смешались с нолдор и изучили квэнйа (хотя они и долго осваивали сложный для них язык). Но и народ Кирйатана как союзники нолдор мог изучать квэнйа.

При этом, как мы знаем из рассказа о детях Хурина, на приах в Дориате, в присутствии Тиндаколло (а может быть и самими Эльвэ) исполнялись песни на квэнйа, а сам Хурин выучился в Лэстанорэ квэнйа так, что "владел им мастерски". Так что запрет Тиндаколло квэнйа в Валариандэ был громким, но пустым. Однако, при этом, «Тиндаколло запретил пускать за Завесу нолдор, за исключением своих родичей из дома Арафинвэ; и тем более тех, кто считал сыновей Фэанаро друзьями». То есть просто нолдор Третьего Дома, но не своих родственников, Эльвэ тоже не велел пропускать.

15. Приготовления

Когда эльфы ушли, Волк отправился на кухню к Марту. Но разговор с беорингом был не особо длинным: умаиа выслушал рассказ атана, покивал, выразил понимание, посочувствовал, похвалил Марта за инициативу и напомнил, что эльдэ не только обманута сама, но и лжива:

— Будь осторожен в разговорах с ней и после передавай мне их в подробностях, — сказал Маирон напоследок, кладя руку на плечо беоринга. — Я знаю, что ты предан Тьме, но эльфы коварны и могут использовать свои чары против тебя.

***

Выйдя из кухни, Волк отправился в мастерскую, куда приказал придти одному из своих командиров:

— Собери орков, пусть начнут прокладывать дорогу от Острова к Нараку, — распорядился умаиа. Полученных от пленников сведений было достаточно, чтобы готовиться к войне против Наркосторондо. Тем более, что скоро Повелитель Волков узнает еще больше.

Когда орк ушел, ничто больше не мешало Маирону приступить к созданию украшения для Линаэвэн.

***

Тем временем Ларкатала и Кириона провели в отведенную им комнату. Эльфы остались одни, но они не спешили начать разговор, подавленно молча каждый по своим причинам.

«Держался-держался, а после все-таки не выдержал», — думал про себя Ларкатал, когда его и Кириона поселили в светлой и просторной комнате с окном. Покои были неплохо обставлены и походили на что угодно, но не на темницу. В темнице оставались другие… Хотя Саурон и говорил, что кто-то был освобожден из нее.

— Как думаешь, — подал голос тинда, — мог Саурон сказать правду про резьбу по дереву? Я не ждал, что он может позволить пленнику такое… — Кирион лег на одну из двух стоящих кроватей, стараясь дать отдых рукам и ногам.

— Не знаю, — Ларкатал занял соседнюю кровать. — Думаю, он действительно готов дать тебе материал и резцы, вот только… когда я спросил, не будет ли он использовать сделанное нами против эльдар и атани, умаиа уклонился от ответа. И когда я сказал, что хочу поговорить с тобой наедине, без свидетелей, он тоже не сказал прямо, что нам никто не будет мешать или подслушивать.

— Здесь нет никого, кроме нас. Думаешь, орки подслушивают под дверью? — настороженно подняв голову, спросил Кирион.

— Или не орки, — мрачно подытожил Ларкатал.

Кирион задумался — ему очень хотелось обсудить с другом все произошедшее, и разобраться в том, что же им делать дальше… Некоторое время тинда лежал молча, а потом поднялся и перебравшись на кровать Ларкатала, прошептал ему на ухо:

— Кто бы ни подслушивал за дверью, так он едва ли что услышит.

***

«Гостей» правда не тревожили. Один орк стоял возле двери Линаэвэн, еще по стражу — в обоих концах коридора, но «гостям» выражалось доверие. Спустя некоторое время в их дверь постучали: орки принесли дерево, набор для вырезания, а второму гостю — бумагу и карандаши для рисования.

Больше до самого вечера ни пленников в подземелье, ни гостей наверху не трогали. Разве что Первой паре принесли еду, а Март позвал Линаэвэн готовить ужин.

***

Волк тем временем закончил чертеж заколки-гребня с плавными линиями, напоминающими волны и морские завитки — и приступил к сплавлению металла. Это должен быть особый сплав, он не будет искажать смысл, но будет подменять одно другим, как волны были подменены металлом.

***

— Дерево, бумага, карандаши, резцы…

Ларкатал и Кирион переглянулись: они решили отказаться творить что-либо в плену. Тем более, что сейчас им, чтобы занять себя, в самом деле, достаточно было разговоров и покоя. К тому же оба эльфа считали, что вскоре… о покое им останется только мечтать. Но Кирион с тоской смотрел на дерево, и нолдо чувствовал, что родич видит в лежащей на столе деревяшке еще не вырезанный маленький корабль. Тинда не был ни корабелом, ни мореходом, но его близкие родичи были; и в самом мориквэндо тоже жила любовь к морю, а сейчас море казалось воплощением свободы.

— Как думаешь, чьими эти инструменты были прежде? — прошептал Кирион, и Ларкатал прикрыв глаза, сжал кулаки, хоть это и причиняло боль. И прошептал в ответ, хотя ему хотелось крикнуть:

— Неужели я уже все забыл и примирился с умаиа?! С самим Сауроном?! — нет, конечно нет, Темный оставался врагом, но как нолдо держал себя с этим врагом…

— Тогда уж «мы», а не ты, — горько выдохнул Кирион и высказал то, что казалось ему самым странным в произошедшем: — Сегодня за обедом умаиа смотрел на тебя так странно, как будто ты… был для него важен.