Составив список, Фуинор занялся делом. Первая и Четвертая пара остались в застенке — нужно просто подождать и посмотреть, как они поведут себя. А вот ко Второй паре Фуинор послал орков. Эльфов заставили подняться и вытащили наружу. «Второго-один» потащили в кабинет Повелителя Волков, а его раненного товарища, слегка побив для острастки, бросили обратно в камеру.

***

Тардуинэ и Таурвэ поддерживали друг друга — как всегда, как еще в рудниках. Это было верным, это прибавляло сил и помогало справляться, но оба понимали: долго так не продлится. Скоро за ними придут и или будут пытать на глазах друг у друга, или разделят и будут врать им друг о друге.

Когда пришли орки и стали бить Тардуинэ по ранам, а он только стонал от боли, сжавший зубы Таурвэ решил, что — первое. Сейчас друга будут мучить орки; и тут… что бы он ни чувствовал, главным было не обращаться к оркам или их господину ни с какой просьбой. Малейшая уступка — и Темные будут бить в эту точку.

Но вскоре Таурвэ понял, что Саурон задумал что-то другое: Тардуинэ вернули в камеру, а самого Таурвэ потащили наверх. На допрос, как решили оба эльфа. Таурвэ не мог не думать об оставшемся в камере друге, но сейчас ему нужно было собраться и приготовиться молчать. А еще — смотреть вокруг. Мало ли, пригодится.

***

К Волку притащили пленника, «Второго-один», от которого Маирон для начала собирался узнать несколько простых вещей:

— по реакции понять, был ли пленник тут раньше;

— проверить отметины на его теле, чтобы больше узнать о нем;

— посмотреть, как этот нолдо реагирует на боль;

— по возможности узнать имя.

Как только орки ввели эльфа, Волк встретил воина изучающим взглядом. Таурвэ тоже быстро осматривался.

Комната была хорошо обставлена и казалась жилой, а не кухней, библиотекой или еще чем. Нолдо оглянулся, ища взглядом орудия для пыток, чтобы знать чего ожидать — и встретился взглядом с изучающими глазами умаиа.

— Назовись, если гордишься своим именем и родом, — бросил пленнику Волк, не особо ожидая ответа, но все же дав приличное время на него.

Нолдо не ответил, но парировал:

— Назовись, если гордишься своим, — слишком простая ловушка, кажется, только юный попадется в нее. И из себя такими словами не выведешь, и задать такой вопрос мог бы… любой орк посметливей; не для этого Саурон велел его привести.

Маирон пожал плечами, и эльфа скрутила невыносимая боль от удара Воли. Волк хотел посмотреть, как нолдо будет сопротивляться, насколько он силен, как скоро закричит, как быстро сможет потерять сознание.

Таурвэ не успел обдумать что-либо еще. Его обожгла такая боль, что он не мог даже закричать, только беззвучно открывал рот, пока не рухнул в темноту. Первое, что он ощутил, очнувшись — он висел на руках; затем — присутствие умаиа.

***

Эльф висел, закрепленный на потолочную балку — в последние годы кабинет Артаресто чего только не видывал. Волк уже осмотрел тело пленника и узнал по шрамам все, что смог, осталось поговорить с эльфом.

— С чем вы направлялись к Кирдану? — бросил пробный шар Волк.

Действительно, допрос и пытки уже начались. А комната походила на что угодно, только не на темницу.

— Странный же у тебя застенок, — невпопад ответил Таурвэ, стараясь собраться и готовясь к худшему. Однажды он выдержал.

Умаиа не обращал внимания на попытки нолдо дерзить; не это его интересовало. Волк наблюдал и вот, что он узнал: пленник был в этой крепости впервые; несмотря на опыт плена и допросов, он продолжал огрызаться и проявлять непокорность. И еще — он умел, приходя в себя, быстро воспринимать свое новое положение и продолжать дерзить, глядя в глаза палача, зная, что сейчас последует.

— Не нарывайся, — усмехнулся Маирон. — Пока нет нужды.

Таурвэ ждал, что сейчас начнутся пытки: его же ради этого сюда притащили? Но умаиа не стал продолжать. Взмах рукой, и орки отпустили цепь, а после, все также крепко держа, отведя назад руки (хоть и не заламывая сильно), потащили эльфа вниз.

Таурвэ был в недоумении: и что это было? Саурон спрашивал о Кирдане… Знает уже? Или только догадывается? Но после того, как не получил ответа, умаиа не попытался испробовать другие средства. Рассчитывал только на удар Волей?

Уже в тюремном коридоре процессию встретил Фуинор и, приблизившись, сжал горло эльфа, накладывая на нолдо чары — им сейчас было не нужно, чтобы пленники могли общаться друг с другом, и теперь ближайшие минуты нолдо, известный Темным как «Второй-один», не сможет говорить… разве что через осанвэкэнта. Что было бы очень занятно.

Эльфа вернули в камеру, вновь посадили на цепь, а Тардуинэ, наоборот, снова потащили наружу. И тогда Таурвэ понял, зачем умаиа стискивал ему горло: попытавшись что-то сказать, Таурвэ смог выдавить из себя только слабый хрип. Он знал, что с Тардуинэ поступят так же, как и с ним, но предупредить друга не мог, разве что, когда орки отпустили Таурвэ, нолдо смог мимолетным жестом показать: «Засада». Пусть Тардуинэ готовится не просто к допросу — к чему-то нежданному, внезапному, как вылетевшая из засады шайка.

Тардуинэ увидел знак и кивнул. Нолдо оглядел друга, пытаясь понять, почему тот не мог говорить. Пытка, чары? Если пытки, то недолгие — Таурвэ вернули скоро. А если чары?

***

Раненого пленника точно так же потащили в кабинет Повелителя, но Тардуинэ, будучи отчасти предупрежденным, гадал, что его может ждать. Поэтому эльф даже не смотрел по сторонам, хотя никогда раньше не бывал в Минас-Тирит: Тардуинэ нечасто покидал Дортонион.

Когда нолдо предстал перед умаиа, Волк вновь изучающе осмотрел пленника, а после спросил его об имени — в ответ нолдо хмуро промолчал, ожидая того, что сейчас «вылетит из засады». Вспышка боли оказалась для него менее неожиданной, чем для Таурвэ, но это не сделало ее слабее — однако, в отличие от товарища, Тардуинэ пытался гордо смотреть на Саурона, пока не лишился чувств.