— Наслаждайся, — сказал орк и захлопнул дверь.

Это было не больно, но множество гадких насекомых вызывало отвращение, граничащее с паникой. Кто-то из них дрался между собой, но большая часть ползла к Линаэвэн. Прикованная эльдэ не могла бежать; она пыталась раздавить паразитов, но мелких тварей было так много! Пауки заползали под рваную одежду, пиявки присасывались к коже, мохнатые многоножки ползли по стене вверх и падали сверху на волосы, на лицо, и пока удавалось раздавить дурно пахнущего жука, по ноге уже вползали толстые личинки… Линаэвэн хотелось завизжать от отвращения, но она, напротив, плотно сжала губы — ее охватил страх, что одно из этих созданий заползет в рот.

Некоторое время нежная дева не могла думать ни о чем, кроме одного — как получше и побольше истребить этих тварей? Все же как много их ни было, но их число постепенно уменьшалось. Кто орков истребляет, а она — этих вот… От мыслей об орках и Темных вообще Линаэвэн перенеслась к мысли об Эвеге, и тэлэрэ вновь думала, что преображение Темного в маиа — это же было чудо… И радость от этого чуда жила в сердце куда глубже, чем отвращение и страх от творившегося сейчас. И эта радость придавала силы, а вскоре эльдэ и вовсе решила, что Саурон выбрал неудачный способ устрашения: она же только и будет занята этим истреблением да тем, чтобы ненароком рот не открыть — значит, не позовет и не расскажет ничего. А когда эта мерзость закончится, останется лишь память да мелкие укусы.

Линаэвэн недооценивала силу памяти, но это была не единственная опасность, которой она не ждала.

Волк лишь улыбался, незаметно наблюдая, как Линаэвэн сражается с насекомыми. Происходящее не выходило за пределы плана — так или иначе, девушка была слишком занята, чтобы ощущать изменения. А они были — ведь укусы тварей несли яд. Не обычный яд пауков и многоножек, но особо выбранный, которым их напитали.

Когда яд начал действовать, Линаэвэн забыла обо всем, даже об Эвэге: яд усиливал страх, безысходность, беспомощность, вызывал галлюцинации. А из щелей под потолком полилась вода — далеко не чистая, но это было не страшно. Хуже было, что из других щелей сверху посыпались новые твари. Линаэвэн считала простых пиявок и пауков мерзкими? Эти насекомые были гладкими, скользкими, отвратительных форм, раздутыми до огромных размеров: мокрицы больше ладони, пауки едва не с голову, длиннейшие скользкие многоножки… Вода прибывала быстро, и вот эльдэ была уже по пояс в воде, а насекомые пытались спастись на ней, как на острове. Другие же, наоборот, заскользили у девушки под одеждой, спускаясь от шеи между грудей к животу, бедрам, ногам. И под водой их было почему-то очень трудно нащупать и оторвать от себя.

Ошейник не позволял девушке ни встать, ни опустить голову под воду, чтобы стряхнуть с себя тварей. Вонючая вода дошла до плеч тэлэрэ, а потом начала очень медленно подниматься, грозя медленной смертью в этой жиже, среди тварей.

Они так и сыпались сверху, не убывая, и ужас нарастал; тэлэрэ думала, что это — ее смерть, отвратительная и ужасная. О такой гибели песен не споют… Линаэвэн плакала и стонала, и какие-то жуки слизывали ее слезы. Она страдала от невыносимой тошноты, и ее вырвало, отчего вода стала еще гаже, еще меньше схожа с водой. Сейчас даже собственное тело, покрытое чудовищными насекомыми и погруженное в зловонную воду, было ей противно, чего никогда не случалось прежде.

— Моли о пощаде, — раздался голос из-под потолка.

Линаэвэн сжала зубы и мотнула головой, отчего насекомые забеспокоились и заползали, а зловонная вода под подбородком плеснула. Эльдэ не хотела умереть так, но если она умрет, то все закончится. Хэлйанвэ пришел в ужас, когда она говорила об исцелении в Мандосе? Кажется, пришел час исполниться этому.

Говоривший с потолка словно угадал ее мысли.

— Думаешь, сейчас захлебнешься и избавишься от всего разом? Слишком легко и быстро, Линаэвэн.

Поток тварей с потолка иссяк, и вода начала убывать, снова опустившись до плеч, до груди — и на том остановилась. Спустя время наверху, под потолком, открылось отверстие, и по веревке ей спустили деревянную миску с похлебкой так, что она не погружалась в воду, а плыла по ней. В миску тут же наползли твари помельче.

— Не бойся, тебе тоже оставят, — насмешливо произнес умаиа сверху. — Сколько ты намерена смотреть на еду? Неделю, месяц, пока не умрешь от истощения? Ты не сможешь. Голод и жажда станут сильнее тебя, рано или поздно, ты сделаешь глоток… Вон те личинки, если не прожуешь их тщательно, с радостью заползут тебе в желудок — они созданы так, что смогут жить и размножаться внутри. Мерзость ужасная, но однажды ты сделаешь второй глоток. Ты не будешь молить об избавлении, ты же такая терпеливая… и тебе будет терпеть все легче и легче. Пока ты не притерпишься ко всему и не перестанешь видеть повсюду Искажение. Так мы и создавали орков*(1). Приучали тело и душу первых квэнди к Искажению, к тому, чтобы ничто не вызывало в них отвращения. На это превращение понадобится очень много времени, и для этого подойдет не всякий эльда… Но ты подойдешь. И времени хватит.

От этих страшных слов тошнота вновь нахлынула на деву. Линаэвэн не знала, как выдержит еще. Если она попросит пощады, этот кошмар сейчас же закончится — ничего тэлэрэ не хотела так сильно. Но… если она не расскажет все, что знает, то потом эта пытка повторится. Единственный способ все завершить — не уступать.

Стряхнув руками личинок с лица, Линаэвэн отрицательно покачала головой: «Нет».

К сожалению Саурона, и эта пытка оказалась бесполезной. Убивать Линаэвэн пока никто не собирался, обещание превратить ее в орка было не больше, чем ложью, так что через какое-то время вода схлынула. Напугать не вышло, что тогда оставалось? Надеяться, что обычная боль заставит девушку повиноваться, хотя и это могло оказаться непросто. Эльфийские мужчины и женщины мало отличаются друг от друга*(2), Линаэвэн зря считала себя физически слабой, тем более она была из очень древних, рожденных еще до прихода Оромэ.

***

Девушку вернули в башню. Эльдэ знала, что едва ли забудет этот кошмар… но он закончился, и она его вынесла. Не сдалась, не рассказала о письме. Но заклятье, которому она противостояла, все же действовало и мешало чувствовать, что она оказалась сильной. В башне тэлэрэ заметила, что уже успела обсохнуть или… никогда и не вымокала в действительности?..

***

День спустя, когда яд окончательно перестал действовать, за тэлэрэ снова пришел орк — посмотреть, как Линаэвэн перенесет каленое железо и вырывание ногтей. Орк сразу же заломил пленнице руки, но в это время во дворе послышался какой-то шум.