— Ты обещаешь, что Тардуинэ и меня отпустят живыми, здоровыми, способными добраться до своих, без слежки за нами любым способом, не подвергнув перед тем никакому воздействию, будь то пытки, мороки, иное колдовство, яд, Воля, вещи с Темными чарами, и отпустят навсегда, а не захватят снова? — с Саурона станется дать свободу до выхода из долины Сириона, а там вернуть.
— Я выполню все, что ты перечислил, это полностью совпадает с моими планами. Кроме одного: я хотел наложить на вас заклятье забвения, о чем сказал и Ларкаталу. Но если ты требуешь обойтись без заклятий вовсе, то я могу исполнить и это, но при условии, что вы поклянетесь ни друзьям, ни врагам не говорить о том, что я вас отпустил. А также обо всем, что произошло здесь, на Острове. Однако такая клятва будет разъедать вас изнутри. Я советую тебе выбрать забвение. Ты будешь знать, что бежал, и ничто не будет тебя угнетать.
Клятва Темным о молчании? Или забвение? Таурвэ задумался. При клятве они будут знать правду, при согласии на заклятье — останутся в заблуждении. Есть возможность, что кто-то обнаружит заклятие и снимет его, и так узнает о том, что выяснил Саурон. Но вряд ли. Есть возможность, что само заклятье будет неполным, и что-то важное они с Тардуинэ смогут передать. А может быть, Темные оставят воспоминания, какие удобно оставить им самим. И не только это…
— Я предпочту клятву молчать, но знать правду… тому, чтобы позволить тебе выбирать, что я буду помнить, а что нет.
И, после обещания Саурона, Таурвэ рассказал о том, что он должен был обратиться к народу Халет, живущим в лесах — призвать их на борьбу… И Таурвэ отвели в башню, туда же привели и Тардуинэ. А Волк порадовал Ларкатала тем, что еще двое пленных обретут свободу.
***
До самого вечера ни пленников, ни «гостей» не тревожили. Линаэвэн и Вэрйанэр помогали на кухне, а после ужинали с задумчивым Мартом.
Когда тарелки были вымыты, Март повел Линаэвэн и Вэрйанэра в беседку на крыше одной из башен. Туда же пришел Фуинор.
Были теплые пледы, свечи, вино…
Линаэвэн беседовала с Вэрйанэром и с Мартом, а после пела песни при свечах и спрашивала Фуинора, чем он может помочь пленникам. Теперь дева знала, что многие обретут свободу.
Через какое-то время к ним присоединились Саурон и Ларкатал. Сначала Линаэвэн охватило напряжение, но умаиа не спрашивал ни о чем, даже не говорил — сидел и слушал.
Волк был задумчив. Он… наслаждался этим вечером. Молча и страстно. Он не желал, чтобы миг прекращался. Владыка давал ему власть, могущество, но то, что он получал здесь… этого было невозможно добиться оружием, угрозой, принуждением… Нужно было найти какой-то выход. Как обладать одним, но притом не потерять и другого. Наверное стоило больше обратить внимания на людей, воспитать себе больше Мартов.
Посреди этого «вечера», под мелодичный голос Линаэвэн, Эвег ввел в беседку Хэлйанвэ.
— Смотри, Вэрйанэр, тебя не обманули: с Хэлйанвэ все в порядке. А ты, фэаноринг, перестань бросаться на всех, раздели лучше этот вечер с нами.
Юный нолдо окинул собравшихся взглядом, в котором была гордость и такая горечь, что Линаэвэн вновь устыдилась, спрашивая себя — как она может быть здесь, петь и готовить для умаиар, вместо того, чтобы быть в подземелье с товарищами? Но нолдо обратился не к ней, а к Вэрйанэру:
— Ты защищаешь меня, но ты… ты ничего не выдал ради этого?
— Я ведь мало знаю о посольстве, — уклончиво ответил Вэрйанэр.
Хэлйанвэ шагнул было к воину, но это был лишь отвлекающий маневр, чтобы неожиданно напасть на Эвэга, приведшего его в беседку. Целитель защищался от фэаноринга, но не нанес пленнику ни одного удара в ответ; другие умаиар могли остановить эльфа немедленно, хлестнув Хэлйанвэ Волей, но Волк не стал это делать, и Фуинор, глядя на Вожака — тоже. Вместо этого оба Темных бросились отстаивать Энгватара силой своих рук. Хэлйанвэ сумел уклониться от Фуинора, но не от обоих умаиар вместе.
Вэрйанэр был связан обещанием оставаться в крепости, не бежать и не нападать, и потому он ничего не смог сделать, кроме как попытаться отвлечь внимание умаиар возгласами и брошенным себе под ноги кубком.
Ларкатал был ошеломлен тем, что Эвэг предпочел получить удар сам, но не ранить нападающего. И это побудило арафинвинга крикнуть:
— Эвэг не ответит тебе ударом, он целитель, — но Хэлйанвэ не слушал, и Ларкатал с запозданием вмешался в драку, схватив Фуинора за руку, надеясь, что умаиа ослабит хватку и выпустит юношу. При этом Ларкатал, как и Вэрйанэр, заметил, что Хэлйанвэ не ударили магией, хотя могли бы. Вэрйанэр решил, что это от того, что Темные держат свое обещание, даже несмотря на действия самого Хэлйанвэ.
Линаэвэн же боялась за вновь схваченного фэаноринга. Все переживания этих дней, все мысли о страдающих в подземелье товарищах привели к тому, что тэлэрэ поступила так, как даже не думала прежде. Глубоко вдохнув, дева взяла хрупкую свечу и попыталась ударить ею Саурона по руке. Зачарованная еще эльфами свеча, из тех, что спокойно горела на ветру, не погасла от замаха, но при ударе о руку Саурона сломалась пополам, и все еще продолжая гореть, упала на плиты пола.
— Беги! - крикнула дева Хэлйанвэ, как и в первый день не думая куда именно бежать на Острове.
Но фэаноринг не смог бы бежать, даже будь куда: Волк и Фуинор вцепились в Хэлйанвэ, мертвой хваткой. Жест Вэрйанэра не отвлек их, Ларкатал не стеснял движений, свеча Линаэвэн — что может быть глупее, нападать на аину огня и металла, с огнем? — Волк даже не обратил внимание на выпад тэлэрэ, но вот выкрик «Беги!» подал умаиа идею. Крутанувшись всем телом вокруг своей оси, чтобы оказаться спиной к эльфам, Волк вытолкнул Хэлйанвэ из беседки на лестницу. В самом деле — пусть бежит! Там его и схватят, и уже не будут нежничать, как здесь.
— Сражайся! Или эти твари теперь твои приятели? — крикнул Хэлйанвэ Вэрйанэру прежде, чем броситься прочь из беседки. Юный нолдо бежал вниз по ступеням башни и вспоминал, что ему говорили о Вэрйанэре; и теперь нолдо своими глазами видел, что Вэрйанэр не вступил в бой даже после призыва. Похоже, уступая врагам, теперь он вовсе перестал им сопротивляться.
***
