— Видишь ли, для любого из нас отнести отсюда что бы то ни было в Наркосторондо все равно что показать тебе дорогу. Может, моя голова и не слишком мудра, но именно в то время, когда и войско, и полководец будут близко, ты можешь послать к ним гонца с предложением мира. Ты при этом почти ничем не рискуешь, в отличие от нас.

— Боюсь, Вэрйанэр, что твои опасения напрасны. Линаэвэн по доброй воле, без угроз и принуждений, назвала мне… нет, показала мне на карте границы Наркосторондо. А Кирион напомнил о местах, где пропадали мои шпионы… Как я и говорил тебе, я знаю достаточно. И если я отпущу гонца, то это не будет ни чем иным, как жестом моей доброй воли. Предложением мира. — Этот пленник все больше злил и раздражал Волка. Он на все отвечал отказом, но хотя бы не бесповоротным, разговор все еще был возможен, а значит, из этого «гостя» все еще можно было что-то вытянуть.

Куда бы ни клонил умаиа, не стоило обсуждать то, что предлагала тварь. И Вэрйанэр решил перейти от этого бесполезного разговора к более важному:

— Кирион чем-то занят, потому что его судьба связана с Ларкаталом. Я не сомневаюсь в Ларкатале, но это звучит загадочно и непонятно, тем более, что я не знаю, чем он занят.

Маирон улыбался, слушая Вэрйанэра. Эльф казался Волку больше всего похожим на продвигающегося по тонкому льду — осторожного, неуверенного, не робкого как Линаэвэн, все же рискующего, но так взвешенно и осторожно… что у Волка начинало сводить зубы. Нет, не такого собеседника сейчас хотел видеть перед собой умаиа. Собеседник должен быть плясуном среди костров, храбрым до глупости и рисковым до безумия. Но пусть при этом еще он будет умным и удачливым — Волк хотел пляски и погони, не быстрой победы. Но все пленники в этом отряде… они все были скучны: слишком осторожны, слишком боязливы, слишком робки, слишком глупы… Слишком пресны. Впрочем, чего еще ждать от Третьего Дома, так и не определившегося: то ли они рыбаки, то ли нолдор? Один лишь Ларкатал из них всех был неплох. Может быть, еще удастся сделать с ним что-то интересное. Впрочем… Волк вспомнил, что видел еще не всех из отряда. Вряд ли среди Третьего Дома найдутся бесшабашные танцоры… но глянуть стоит. А пока надо было попробовать раззадорить и этого «гостя», быть может, еще удастся сделать разговор оживление.

— Ларкатал и Кирион в подвале, Вэрйанэр. Чем они могут быть заняты там, как думаешь? — выходи к костру или уже провались под свой проклятый лед! — Впрочем, успокою тебя: на данный момент они ждут моего решения, того, что я с ними соберусь делать. И, раз уж такое дело… я готов разделить с тобой заботу об их дальнейшей судьбе. Что бы с ними сделать?.. Только помни, будь разумным.

Нолдо наклонил голову. Отсчитал про себя. Вспомнил Лаирсула. Нужно было владеть собой. Если они «заняты», значит их уже допрашивают… И если Саурон так не хотел упоминать Кириона, наверняка ничего не добился. Тинда держится.

Делить заботу о товарищах с палачом, вот уж честь так честь… Вопрос казался насмешкой, но он давал возможность помочь, пусть и призрачную. Пусть после Саурон назовет невыполнимые условия или просто посмеется, но упускать возможность Вэрйанэр не мог… Может быть, Саурон, в самом деле, облегчит их участь, если назвать то, на что он мог бы пойти. Казалось отчего-то, что это был единственный шанс, другого Саурон не даст: не стоило говорить о слишком малом, нельзя о слишком многом.

— Я выберу избавить их от пыток и наблюдения за пытками других, — голос Вэрйанэра звучал резко, чуть отрывисто, — на то время, на какое только возможно. — Хуже не было, чем на такой встрече потерять самообладание, слишком поддаться волнению: как раз и скажешь лишнее. Вэрйанэр продолжал считать про себя, ожидая ответа.

Маирон снова слегка откинулся на спинку кресла. Известия о Кирионе, которых Вэрйанэр так упорно добивался, эльф воспринял стоически. Заставил себя не поддаваться гневу, смог продолжить разговор… «А ведь это тоже многое говорит о тебе, нолдо, — довольно щурился умаиа. — Ты сам даешь подсказки, какие пытки к тебе применять бесполезно, а какие можно попробовать». Но с голосом эльф все же не совладал.

— А какой мне прок, Вэрйанэр, не трогать их? Впрочем… прок может быть. Если сутками отдыха для этих двоих я могу купить у тебя ответ, куда вы шли с вашим посольством?

Картина вырисовывалась для Вэрйанэра все яснее. Саурон открыто предлагал выдать тайну в обмен на сутки отдыха для товарищей. При плене, который мог тянуться месяцы здесь и годы в Ангамандо.

— Я тебе еще при первой встрече сказал: мы не гномьи кольчуги и не продаемся, — твердо произнес нолдо и пожал плечами. — Погляди, я ни в гнома, ни в кольчугу с тех пор не превратился. Какой тебе прок? Я полагал, ты предлагаешь не торговать тайнами для твоей пользы, а разделить заботу о пленных в разумных пределах. Для меня это не одно и то же.

— Ты уверен, что не продашься ни при каких условиях? — усмехнулся умаиа, глядя на пленника. — Не будь ты моим гостем, я бы сказал тебе продолжать в том же духе, но так как мы стараемся не быть враждебными сейчас, то я дам тебе действительно хороший совет: не считай себя несгибаемым, тогда необходимость склониться не так ранит, — момент откровения закончился, и Волк продолжил свою игру: — Ты не совершишь предательства, не выдашь тайны, сказав, куда вы ехали, но при этом можешь спасти двоих своих. А можешь и не спасать. Как я и сказал, ты продаешь лишь свою гордость. Или сохраняешь ее, оплачиваешь ее своими товарищами. Решай.

— Не выдам тайны? — переспросил Вэрйанэр и вернул вопрос. — Тогда какой тебе прок давать отдых за ответ, который ничего тебе не даст? А если ты готов сделать что-то и без особой пользы для себя, то дай передышку… просто так. Скажем, для гостя. Тебе этот день ничего не стоит, у тебя же много времени.

Вэрйанэр выслушал то, что сказал Саурон. Мог ли умаиа говорить правду? Мог. Но трудно было поверить, что Линаэвэн могла показать на карте границы. Чем ее принудили или как представляли ей все это? Может быть, так же сказали: «Все это уже известно, неважно, что ты скажешь и покажешь — это просто жест доброй воли». Вэрйанэр заметил и то, как умаиа искажает слова: передышку в один день с возвращением к допросам назвал спасением; то, с чем связана цель посольства — не тайной. Нолдо полагал, что опыт Линаэвэн позволит ей распознать обман, но что, если нет? Стоило держать в уме, что все слова Саурона могли быть нацелены на то, чтобы выведать что-то у пленника.

— О том, где пропадают твои шпионы, ты мог узнать и раньше. Границы Наркосторондо… это дурная весть. Если это правда, конечно. Ты мог бы сам их мне показать, на той же карте?

— Да, конечно, могу, — Волк поднялся и сделал несколько шагов к своему столу, взял с рабочего стола карту, на которой золотистым порошком поверх зеленого фона уже были нанесены границы Наркосторондо.