Лоренцо протянул ко мне руку, аккуратно вынул кольцо из пирожного, окунул его, в доселе не известно зачем принесенный стакан чистой воды, и взял мою руку.

Что ж, я уже согласилась ее отдать ему. Я подала ее Лоренцо, и он ловко надел кольцо на палец.

Кожа будто загорелась. Еще полтора года назад на этом самом пальце было совсем другое кольцо, принятое не только разумом, но и сердцем, и душою.

То кольцо я носила с гордостью и счастливым благоговением, ожиданием счастья, долгого и нежного. А оказалось все иначе.

Я вздохнула от воспоминаний. Это кольцо было тоже красивым, только ситуация и чувства совершенно другими.

– Может быть, не следовало? Если не хочешь носить его, я не обижусь, – проговорил Лоренцо, прекрасно прочитав все на моем лице.

Мне даже стало не по себе.

– Нет-нет. Колечко очень красивое, – проговорила я. Теперь я невеста…

Оставшийся вечер прошел вполне приемлемо. Лишь на пороге моего общежития я сделала глупость.

Мы стояли у дверей. Прощались.

– Завтра увидимся, моя дорогая Ламия! – проговорил Лоренцо и наклонился ко мне.

Я мгновенно поняла, что он делает и знала, что это нормально, только вот тело отреагировало несколько иначе.

Голубые глаза прикрыли веки, правой рукой он слегка притягивал мой подбородок к себе, губы приоткрыты.

Боже! Давая согласие на брак по расчету, я оценивала все что угодно, кроме того, что действительно было важно для нас обоих.

Супружеский долг – вот именно то, что я упустила. Знаю, дура! Как можно было думать о браке и не задуматься об этом? Но так уж у меня вышло.

К этому поцелую я была не готова. Мне бы хоть морально подготовиться. А нет!

После исчезновения Маркуса, ни один парень ко мне не прикасался, не то, что целовал. Да и вообще, он был единственным моим парнем.

Между нами осталось меньше сантиметра. Мои глаза были открыты. Я понимала, что нельзя отворачиваться, что непременно надо ответить. Лоренцо сделал мне предложение и я его приняла. Теперь я его невеста и он имеет полное право целовать и обнимать меня, а когда поженимся еще и …

Сердце ушло в пятки. В один миг я закрыла глаза от мало приятного будущего. Открыла глаза я лишь, почувствовав его губы у себя на щеке.

– Мда, понятно. Знаешь Ламия, я все знаю о тебе и Маркусе, сам в какой-то мере виноват в этом, но ничего изменить не получится, его уже не вернешь. А я вот здесь перед тобой, живой и здоровый. И ситуацию с отцом я тоже знаю. Понимаю, что тебя вынуждают выходить замуж, но ты не готова стать чьей-либо женой. Ты даже не допускаешь возможности поцелуя, а что будет дальше? Я не мазохист и не святой. Я мужчина, хочешь ты того или нет. Я даю тебе ночь, чтобы все обдумать. Если жена, значит, жена со всеми вытекающими. Я нормальный мужчина со всеми естественными потребностями. Да, я хочу, и прикасаться к тебе, и обнимать тебя и целовать, а брак предполагает еще и супружеский долг. Не знаю, думала ли ты об этом, но советую подумать. Насиловать собственную жену не буду, я не садист. Но сама пойми, мне нужна семья, я хочу детей. Детей, понимаешь? А они из воздуха не берутся! Подумай. Не можешь, не надо. Конечно, наши отношения уже никогда не будут прежними, но какими именно они будут решать тебе.

Бешеный рев мотора заглушал мой собственный вой. Я не плакала, я выла от боли и отчаяния. Сердце бешено колотилось о ребра, чуть ли не причиняя вполне ощутимую боль. Легкие горели, не то от недостатка кислорода, не то от его переизбытка. Не знаю точно.

За дыханием я сейчас не следила. А вот слез как таковых и не было. Я просто вела машину вперед, как на автопилоте.

Девочки кричали с заднего сидения, куда еле успели заскочить, когда машина уже рванула с места.

Грегор оказался проворнее и понятливее что ли, потому что заскочил на секунду ранее на переднее пассажирское сидение в собственном автомобиле.

Я только успела повернуть ключ зажигания. Педаль газа, конечно же, была вжата в пол до упора.

Боль и отчаяние, страх и стресс, гнев и надежда. Все это сейчас испытывала я сразу и одновременно. Уши заложило, тело двигалось автоматически, а в голове звучали слова Лоренцо «на нас напали».

Напали! На них напали! Это могли быть только вампиры. Никто другой, даже самые отъявленные бандиты не могли напугать Лоренцо до такой степени, что у него голос дрожал.

Машина была не самой скоростной, не самой мощной, да и не особо новой. Как же мне сейчас хотелось рвануть с максимальной скоростью оборотня на своих лапах. Я бы уже давно была на месте! Но нельзя!

Даже в такой крайней ситуации, я не имела права рисковать. Я должна была держаться. Из последних моральных сил держаться!

Мысленно я поблагодарила Грегора, за отличные тормоза. Машина отреагировала просто великолепно.

Вот я вижу Лоренцо, разбитого и потерянного. Рядом с ним на лавочке сидят семь парней. Как они на ней поместились меня не спрашивайте, не знаю. Но это меня не очень-то волновало.

Я не видела одного, самого главного и долгожданного. Из машины я вылетела.

– Где он? Что с ним? Что случилось? – проговорила я на гране моих душевных возможностей.

Меня начало колотить. Если все живые здесь, то Маркус… Мурашки? Нет, по моей коже сейчас бегали не просто мурашки, им нет названия.

Вот теперь я точно перестала дышать, и легкие моментально отреагировали, вспыхнув новой порцией боли. Казалось, что сердце тоже остановилось в ожидании.

– Ламия, прости. Прости меня! Я не успел, – проговорил Лоренцо, зарываясь лицом в собственные ладони. ОН НЕ УСПЕЛ! Не успел? Что это значит? Он мертв?

От предположения у меня закружилась голова, и подкосились ноги. Грегор подхватил меня под руки.

Теперь он требовал нормального и внятного ответа от Лоренцо.

Я же больше не могла произнести ни слова. В глазах помутилось. Уши заложило так, что я больше не разбирала слов. Я была на грани обморока. Все телесные контакты были для меня не значительными.

Я понимала, что меня бьют по щекам, трясут за плечи и кричат что-то. Но ничего из этого не воспринималось мною. Мне не было больно. Не приводило в чувства, не возвращало к реальности.

Действительность ускользала от меня. Мое тело посадили куда-то и передали в другие руки. Все вокруг стихло. Девичьи голоса становились все тише и тише, пока совсем не исчезли. Вокруг стало темно и пусто…

– Ламия, дочка! Ламия, очнись! Ламия! – звал меня голос отца в темноте. А мне не хотелось возвращаться. Здесь в пустоте и темноте так тихо и спокойно…

– Ламия, милая, – рыдала где-то рядом мама. А вот на этот голос мне захотелось откликнуться и успокоить. Она плакала. А из моих глаз не пролилось ни единой слезинки.

«Я потеряла его. Я погубила его» – гудела мысль в моей голове.

– Маркус, – произнесла я.

Его имя само сорвалось с губ. Веки затрепетали и все-таки поднялись. Я увидела размытые силуэты своих родителей, Грегора, Дорджеста и Лоренцо. Все они стояли возле меня, внимательно разглядывая.

– Уносите ее, – велел отец.

Эти слова подействовали на меня сильнее, чем все их просьбы и увещевания. Меня будто окатили ледяной водой. Мгновенно зрение восстановилось, слух пришел в норму, и я подскочила на ноги.

– Нет! Не надо меня никуда уносить! Что с ним? Я хочу его увидеть! – закричала я, переводя взгляд с одного на другого.

Ну, почему нападение случилось именно сегодня, именно там и именно с ним? Там же было несколько парней, так почему же именно он? Подсознание устыдилось такому вопросу, но не возымело власти.

Все они опустили глаза. Лоренцо еле держался на ногах, бледный как смерть. Видимо, он тоже окунулся в темноту.

– Ламия, давай поговорим об этом дома, – начал отец, протягивая ко мне руки, – Мы во всем разберемся. Мы его найдем…