– Второе готово! – откликнулся наводчик второго орудия.

– Пали! – скомандовал Александр.

Два грома слились в единый, а следом загрохотала и вся линия батареи. Орудия, выплюнув заряд, окатились, по рельсам станка и стали медленно накатываться обратно, а комендоры уже, вскочив на бруствер, шуровали банниками. Заряжающие готовили картуши с зарядами и ядра. Дым едва разошёлся – снова выстрел.

– Есть попадание! – радостно воскликнул «махальщик» с бруствера. – Аршин над ватерлинией.

– Ура! – грянула батарея.

– Чижов! – закричал Андреев. – С меня рубль!

– А чарку водки? – жалобно спросил наводчик.

– Не получишь! Знаю я тебя! – строго ответил командир.

– Полундра! – заорал «махальщик».

«Шарлемань» окутало дымом от выстрелов с нижнего дека. Секунда напряжённого ожидания, и батарею обдало фонтаном брызг. Все снаряды упали перед стеной в море. Корабль дал залп со среднего дека. Ядра с рокотом пронеслись над головами.

– Сапожники! – погрозил кулаком Чижов. – Палить научитесь! Обернулся к Александру. – Ваше благородие, пристрелялись. Погреть бы их калёными.

– Печь! – крикнул Александр.

– Готово! – ответил старший кочегар.

– Два ядра тридцать шесть фунтов!

В стволы сверх заряда вбили двойной пыж из скрученного пенькового каната, потом кусок сырой глины. Двое кочегаров спешили к орудию, в специальном ухвате неся раскалённое добела ядро. Втолкнули его в ствол. Из ствола повалил пар, как из печной трубы.

– Пали! – скомандовал Александр.

Дальше командовать не было смысла: матросы сами все делали быстро, слаженно. Да и команд не было слышно. Гудело все вокруг. Батарею накрыло дымом, как густым туманом. Ни дуновения ветерка.

– Горит! – сквозь грохот прорезался радостный голос «махальщика».

Александр выглянул за бруствер. В море, где должен быть флот, над водой стелилась сплошная завеса из клубов сизого порохового дыма, смешанная с черным, трубным. Над завесой едва виднелись верхушки мачт, да вспыхивали яркими огоньками выстрелы. Но профиль «Шарлеманя» обрисовался хорошо из-за пламени на верхней палубе. А чуть дальше начинал пылать флагманский «Виль де Пари», крушимый Александровской батареей. Линейный корабль «Наполеон», где развивался адмиральский флаг, вдруг прекратил стрельбу из нижней орудийной палубы и стал крениться. Вскоре он вышел из боя.

– Не суйтесь, ваше благородие, – строго предупредил Александра матрос. – Башку снесёт.

– Но вы же на бруствер лезете, – упрекнул его Александр.

– Мы – другое дело. А вы – командир.

– Баста! – крикнул заряжающий, выковыривая из ствола остатки тлеющего картуша. – Пушки остужать!

Тут же матросы накинули на ствол тряпки и принялись поливать пушку из вёдер. К дыму прибавился пар. Остро пахнуло уксусом.

– Удирает! – кричал «махальщик».

Александр вновь выглянул из-за бруствера. Линейный корабль, краса французского флота, «Шарлемань» позорно развернулся кормой к батарее и выходил из боя.

Вдруг, гулкий гром раскатился над водой. Все обернулись в стороны Севастопольской бухты. На противоположном берегу, над Константиновской батареей всплыло чёрное облако.

– Пороховой погреб взорвали! – крикнул «махальщик»

– Так что там с батареей? – с тревогой спросил Андреев.

– Флаг стоит.

Вдруг все увидели, как из стены дыма над водой появился нос большого корабля, затем он весь вынырнул из завесы и полным ходом направился в бухту. Корабль разразился обеими бортами. Левый борт продолжал бить по затихшей Константиновской батарее, правый стрелял по десятой.

– Вот чёрт! Хочет боны прощупать! – выругался Андреев.

– Флагман английский к нам жалует, – крикнул ему поручик Зяким, командующий правым фасом.

– Так, дайте ему прикурить, коль просит? – потребовал Андреев.

Правый фас батареи вступил в перестрелку. Но английский корабль держался ближе к замолкшей Константиновской батарее и шёл уверенно. Наверняка имел сведения о фарватере. Казалось, его теперь не остановить. Но тут, вдруг, ожила Константиновская батарея, огрызаясь четырьмя уцелевшими орудиями. Выпалила прямо в упор «Агамемнону». Над палубой английского флагмана взметнулось пламя. Корабль остановился, а потом дал задний ход. Новый удачный выстрел с Константиновской батареи, и у «Агамемнона» рухнула труба. Он потерял скорость и стал крениться на правый борт. К нему подлетел пароход, быстро взял на буксир и уволок обратно за стену дыма.

– Драпает! – ликовали матросы.

– Полундра! – закричал «махальщик».

На место вышедших из боя «Виль де Пари» и «Шарлемань», на ближнюю дистанцию, прикрываясь дымом, подкрались «Монте-Белло» и «Виль де Марсель».

«Монте-Белло» дал бортовой залп. Батарею сотрясло. На Александра налетел матрос, сбив его с ног. Раздались стоны. Александр вскочил. Осмотрел себя, ощупал. Цел! Фуражку куда-то унесло. Бог с ней! Одно орудие скосилось, слетев передним колесом с лафета. У второго разбило станок и опрокинуло на землю. Матросов из обслуги разбросало. Человек пять лежали недвижимо. Кто-то ползал, пытаясь прийти в себя. Один сидел на корточках, держался за голову и жутко выл. Чижов стоял на четвереньках, выгибал спину и охал. Александр бросился к нему.

– Что? Ранен? – Попытался его поднять.

Чижов сплюнул кровавую юшку в песок, простонал

– По хребту огрело так, что не вздохнуть.

Александр осмотрел его спину. Рубаха разорвана, между лопаток огромный кровоподтёк. Пощупал рану. Чижов ойкнул.

– Ребра целы, – успокоил он матроса.

– Ага, – слабо кивнул тот. – Так – колотуху словил.

– Мичман Кречен, что за телячьи нежности! – кричал Андреев, спеша к нему с командой из пяти матросов. – Чижов, хватит отдыхать! Поднимайся!

– Орудия сбиты! – отрапортовал Александр.

– Так наведите порядок! Палубу очистить! Орудие поставить на место. Сбитое – заменить.

Раненых быстро вынесли в укрытие за казарму. Матросы облепили покосившуюся пушку.

– Навались! – командовал Андреев и сам бросился на помощь. Александр последовал его примеру. Орудие раскачали и поставили обратно на лафет. Из резерва уже катили единорог на полевом станке.

У правого фаса громыхнул малый пороховой погреб. Тут же половина батареи пропало в чёрном дыму.

– Вот, проклятье! – воскликнул Андреев и бросился в сторону взрыва. Быстро обернулся: – Действуйте, Кречен! Я вами весьма недоволен!

Из расчёта осталось трое матросов. Александру самому пришлось сбегать к погребку и принести два жестяных кокора с ручками из пенькового каната.

– Ваше благородие, подсобите, – попросил Чижов. – Рук не могу поднять.

– Что надо? – подскочил к нему Александр.

– Подъёмный винт крутите, а я целиться буду.

– Да куда же целиться?

Впереди стояла сплошная стена дыма, сквозь которую едва пробивало солнце бледным светлым пятном.

– А вон-на, – указал Чижов.

В дыму прорезались вспышки, словно отдалённые молнии. Тут же над головой с рокотом пронеслись снаряды. Александр схватился за рычаги и принялся вертеть ворот под задней частью ствола.

– Стоп! Готово! – скомандовал Чижов.

Александр сам дёрнул спусковой шнур. Орудие ухнуло, откатилось.

– Снаряды давай! – кричал заряжающий. – Девятое орудие! Снаряды!

Подбежал боцман Карчук и виновато обратился к Александру:

– Ваше благородие, снарядов нет никаких. Все израсходовали.

– А почему не подвезли? – спросил Александр.

– К нам не проехать. Дорога простреливается. Пытались. Из трёх подвод одна еле доползла, да и ту на обратном пути сбило.

– Неужели вообще ничего нет? А как же мы теперь? – растерялся Александр.

– Только бомбы пустые остались. К ним огнепроводных трубок нет.

– Что будем делать? – обратился Александр к Чижову, как к более опытному артиллеристу.

– Так, неси бомбы, – тут же нашёлся наводчик. – Песком набьём – и так сойдёт.

Бой продолжался до сумерек. С кораблей не могли стрелять по навесной траектории, а били настильно. Вражеские ядра вздымали в море фонтаны брызг, сотрясали бруствер, проносились над головой и падали где-то за горжой, но редко попадали в амбразуры. А в ответ французы получали точные выстрелы в борта. Бой шёл вслепую. Стоял мёртвый штиль. Корабли, батареи и море между ними накрыло густым облаком дыма. Ориентировались только по вспышкам от вражеских орудий.