– Что с тобой? – спрашивает женщина. А девочка молчит, чтобы не расплакаться. – Ну, ладно, пусть успокоится,-подумала женщина и продо́лжила работу. Стала внучка ей помогать, да так молча и наполнили они почти всю корзину.

Немного придя в себя, девочка и спрашивает: "Нани, скажи, почему, когда людям говоришь правду, чаще себе в убыток бывает, почему твои намерения используют в своих целях, а ложь делает жизнь приятнее и легче?"

В это самое время девочка потянулась за спелой манящей ягодой, а бабушка проворно, из–под её самой руки, и сорвала ягоду первой. Внучка за следующей потянулась-бабушка опять её опередила. И ещё раз, и ещё…

– Нани? – удивилась девочка.

– Увы, что я могу с собой сделать? Мне нравится то, что нравится тебе. Это и есть мир. …А говорить лучше правду, но кто тебе сказал, что всю?

После смерти Вахидат Джинай впервые ощутил чувство одиночества. Не то, чтобы он был совсем одинок, нет. Были у него сыновья, и снохи были. И внуки тоже вертелись вокруг старика, когда он долгими часами просиживал на лавке у ворот, и всё-таки он был одинок. Не было с ним рядом родной болеющей за него души, которая жалела бы его и понимала.

Самовлюблённые снохи были увлечены своими заботами, а сыновья только и делали, что смотрели в рот своим жёнам, и до переживаний отца никому не было дела.

Родные и близкие видели всё это и сокрушенно жалели старика, но помочь, увы, ничем не могли.

Как-то, когда Джинай как обычно сидел перед воротами своего дома, подсел к нему старый приятель. Долго они разговаривали о былом, об общих знакомых и о странных перипетиях людских судеб. М тут Мухарбек (так звали знакомого Джиная) и посочувствуй ему: "Ну и снохи у тебя, Джинай. Много и я слышал о их "доброте", но столкнулся с нею только теперь. Уже больше часа мы с тобой сидим за воротами, и ни одна из невесток не вышла и в дом не пригласила. Где вы их только нашли таких?…"

Он хотел сказать ещё что-то, но, увидев улыбку соседа, запнулся.

– О-о-й, – смеялся Джинай, – и не продолжай… Снохи у меня самые замечательные. Ведь скажи они сыновьям закопать меня заживо, те, не задумываясь, довели бы дело до конца. А ведь не говорят! Нет. Так что, Мухарбек, не обессудь, но самые замечательные снохи – это мои!

– Философия, однако же…, – почесал затылок Мухарбек.

Жили братья хорошей и дружной семьёй,

У излучины речки в селенье Хамхо́й,

Двое были женаты, а младший из них

Холостой, хоть на вид был завидный жених.

Весть, что мать его больно жадна и вредна

Далеко за пределы округи плыла.

Жёнам старших двух братьев седая карга

Ни единого дня миром жить не дала;

То ей это не так, то ей это не то,

Заплетала она козней злых полотно.

Как-то раз по весне вышли снохи в поля,

А свекровь, на обед чтоб не тратиться зря,

Развела в летней кухне текущий ремонт,

Чтобы к празднику "Ма́рхаш" управиться в срок.

Говорит: "Кухня старая из самана́,

Я работаю с глиной почти что с утра,

Перемазала стены и крышу и пол,

Отобедать придётся вам в поле вдвоём.

Тут в пакете всё то, что собрать я смогла,

Я сама не поела, и так голодна"…

Вот сидят две снохи хлеб жуют, лук-перо,

И клянут злую долю свою заодно,

Вдруг послышался шорох, и в гуще травы

Незнакомую женщину видят они.

У бедняжки случилась беда с животом,

Полечиться присела она за кустом,

А как легче ей стало, тут видит она,

Что почиститься нечем-вторая беда;

Глядь, собака плетётся, она её хвать,

И хвостом её ну же проблему стирать.

Так давно не смеялись две бедных снохи,

– Нужно третьей снохой её в дом привести,

Лишь такая свекрухе задаст огонька, -

Заливалась от смеха вторая сноха.

Если браться за дело с душой…, ну, дела!

Глаз моргнуть не успел-в доме третья сноха.

Стали трое работать на поле они,

Снова старая глиной натёрла полы,

Но не стала печалиться третья сноха,

– Я сейчас, подождите,-и к дому пошла.

Пьют, едят сколько хочется женщины-всласть,

– Да откуда могла ты продукты достать?

Только ручкой махнула в ответ им сноха,

– Ешьте, сколько полезет,-смеялась она.

Поздно вечером в дом возвратились они,

Причитает старуха: "Припасы мои…

Как осёл в дом пробрался? Понять не могу.

Дверь закрыть я забыла, видать по всему."

Посмотрели друг другу в глаза две снохи,

И одна подмигнула другой,-Помолчи.

И пошло: то баран, то телок в дом зашёл,

Весь в следах преступления глиняный пол.

Очень скоро свекровь заподозрила грех,

И решила она испытать сразу всех.

Утром, только отправились снохи в поля,

Глиной вымазав пол, притаилась она

За огромным комо́дом, набитым мукой,

– Посмотрю-ка я здесь, кто же умный такой.

Вот к обеду послышался цокот копыт,

Затаилась свекровь, через щёлку глядит.

Что же видит она? Без стесненья, стыда

На гнедом жеребце едет третья сноха!

– Ах, ты низкая, в доме моём воровать!?…

И давай грязной бранью сноху поливать.

Испугался гнедой, а полы словно лёд,

Он случайно свекровь приложил об комод,

Издала она страшный, разгневанный клич,

И старуху внезапно-разбил паралич.

Возвращаются к вечеру снохи домой,

А людей полон дом; на беды бы какой!…

Они в комнату-там, потерявши покой,

Собралась вся родня у кровати больной.

Молодую сноху как увидела мать,

И давай пальцем тыкать и что–то мычать.

Удивился отец: "Что такое, сноха?

Ведь она от тебя не отводит глаза?"

– Да́ди, э́то ты просто не можешь не знать,

Я любимее всех, она хочет сказать

Как свекровь услыхала такие слова,

Ещё пуще заты́кала пальцем она.

– Беспокоится как… Вы же видите все,

Это чтобы наследство досталось лишь мне.

Ещё в пору здоровой твердила она,

Что преемницей в дом будет третья сноха.

Помутнели от гнева свекрови глаза…

И спустилася в ад её злая душа.

Тут и притче конец. Вам спасибо за то,

Что дарили вы щедро нам время своё.

Старикам не всегда поклонялся Кавказ,

Слово их не всегда было благом для нас,

Из сказаний, дошедших до наших времён,

Ты, читатель, узнаешь сейчас об одном.

В поселении Торш, меж утёсов и скал,

Затянувшийся век свой Хизи́р доживал.

Жизнь он трудно прожил и на старости лет

Много хворей обрёл да к тому же ослеп.

По обычаю прошлых, ушедших веков,

Тех, обузой кто стал для родных очагов,

Помещали в корзину и вплавь по реке

Отпускали на милость жестокой судьбе.

Знал старик то, что время его подойдёт,

Слышал-сын под навесом корзину плетёт,

И смирился: "На всё воля высших Небес;

Чем я лучше других, кто в пучине исчез?"

И когда он услышал от сына: "Пора",-

Твёрдо ручки корзины держала рука.

Попрощавшись с отцом, сын вернулся домой.

Смотрит-мальчик его под навесом лозой

Заплетает кольцо: "Что ты делаешь, сын?" –

Удивлённый отец, усмехнувшись, спросил.

– Начинаю корзину плести, чтоб тебе

В ней сподручнее было уплыть по реке.

Уже подряд который раз

Аю́па огорчал рассказ

О том, что с перепоя сын

Дебош в мечети учинил.

В рассказе кто на что горазд,

– Стекло разбил,-одни твердят.

Другие, в роли очевидцев,

Что всех лупил он наугад.

– Но что же ты молчишь, Аюп?

Как получилося, что вдруг

Твой сын пропойцей горьким стал

И честь и совесть потерял?

Как до предела докатился?