– Мама…

– Твоей маме я все объясню.

– Собеседование…

– Назначим на следующую неделю. И не беспокойся. Ты его пройдешь.

Он меня не только наказывал, но и покупал.

Готова ли я к десяти ночам с Алексом Шалаевым за работу своей мечты?

Скажи он мне это сегодня с утра, и пусть это была бы всего одна ночь, я бы гордо ушла, хлопнув дверью. Рыдала бы потом, проклиная его, обвиняла в том, что он разрушил мою жизнь, причем дважды.

Но ушла бы. Гордая.

Сегодня белобрысая падаль сломала мою гордость. Тот момент, когда горячий влажный член уже давил на мой анус, был решающим.

Я перестала быть золотой девочкой Сонечкой, я готова была отдать Алексу не только свое тело, я готова была в рабство к нему уйти, только бы он не дал свершиться происходящему!

– Давид…

– Никакого больше Давида, Сонь.

В его голосе было даже какое-то участие.

Но я видела его голодный, жадный взгляд, которым он ощупывал мое тело.

Все, чего он хотел, это получить свой выигрыш. Поиздеваться надо мной. Может быть, я еще вспомню того насильника и захочу вернуть все назад, потерпеть десять минут неприятного секса вместо десяти ночей извращений.

Горячая ладонь легла на мою грудь и властно сжала ее до боли. Я вздрогнула, не поднимая глаза. Руки я сложила перед собой. Пусть делает, что хочет, чертов Шалаев! Но он получит только мое безвольное тело.

– Хорошо.

– Сделка закреплена! – Заявил Алекс. Он сжал пальцами мои щеки, вынуждая меня поднять голову и посмотреть на него. – Ты моя на десять ночей. И я. Буду. Делать. С тобой. Все. Что. Захочу.

Его рука сползла ниже, накрывая мое горло, сдавливая его совсем легко, несильно, но я почувствовала, как прерывается дыхание, а глаза Алекса вспыхнули похотью.

Рука стекла еще ниже, накрыла грудь, пальцы крутнули сосок. Легли на живот.

Алекс резко отбросил полотенце в сторону, оставляя меня обнаженной на коленях перед ним.

– Ты сейчас пойдешь в мою спальню, – хрипло проговорил он, и я почувствовала, как капелька пота потекла по моей спине. – Ляжешь на кровать, возьмешься за спинку и раздвинешь ноги. И с этого момента ты будешь делать все, что я тебе скажу. Беспрекословно. Без колебаний.

– А то что? – Бормотнула я едва слышно. В глубине души все сопротивлялось моему решению. И его приказ никак не помогал мне смирить это чувство, как я ни старалась.

– У тебя будет всего три предупреждения. После третьего ты отправляешься на пустырь, а в «Голд-Элит» будет работать кто-то, кто умеет отвечать за свои слова и соблюдать договоренности. Иди.

Медленно, медленно, медленно, потому что руки и ноги налились будто свинцом, я поднялась под его взглядом. Ощущая его физически хоть и глядя. Выпрямилась, опираясь на колено. Откинула голову. Встала. Прошла к выходу из гостиной, отчетливо слыша горячее быстрое дыхание Алекса. Я не сомневалась, куда именно он смотрит. Он всегда говорил, что ему нравится моя попа… Господи, ведь теперь ничто не мешает ему сделать и то, от чего он остановил насильника!

Пока шла по коридору, с трудом удерживалась от того, чтобы ускорить шаг, но пришлось кусать губы, чтобы не расплакаться.

Шлюха. Шлюха Сонька.

Как я умудрилась, дура такая? Как?

Я ведь была уверена…

Где «хозяйская» спальня в этом доме я помнила. Огромное помещение на втором этаже с панорамным окном за спинкой кровати. Оттуда открывался потрясающий вид на лес. Летом шумели зеленые деревья, осенью захватывало дух от пылающих оттенков красного и желтого, зимой густой снег добавлял уюта утрам под теплым одеялом, а сейчас, весной, голые ветви тянулись к серому небу и таяли сугробы, подточенные первыми ручьями.

Было серо и безнадежно.

А в темноте еще и страшно.

Теплое дерево под босыми ступнями сменилось мягким ковром, и я подняла взгляд, чтобы увидеть место моего будущего позора.

Огромный траходром, гордость Шалаева.

Застеленный белоснежным бельем, без единой складочки. Полутьма спальни освещалась только двумя ночниками на тумбочках с обеих сторон от необъятной кровати.

Спинка ее была в виде решетки, и я помнила, что Алекс намекал, что не просто так.

Меня бросило в жар. Теперь мне предстояло узнать, что под этим скрывалось.

Я потянула застеленное одеяло, откинула его с простыней, забралась в постель и…

Мне ведь нельзя укрыться? Или можно? Я решила, что раз Алекс не уточнял, то и наказать не сможет.

Поэтому, как он и велел, я легла в кровать, развела согнутые колени и укрыла их пушистым невесомым одеялом. Уцепилась пальцами за перекладины спинки, подтянув одеяло под горло.

И принялась ждать.

Меня трясло, но внешняя дрожь не имела ничего и близкого по сравнению с дрожью внутренней, с поглощающим меня страхом перед фантазиями Алекса, перед которыми я была теперь беззащитна. Я, хорошая девочка, которая знала о том, что секс нужен мужчинам не только для быстрого удовольствия. Еще он нужен для того, чтобы издеваться над женщинами.

Мягкий ковер заглушил шаги и я вскрикнула от неожиданности, когда с меня резко сдернули одеяло. Глаза распахнулись сами собой, хотя я собиралась терпеть все, зажмурившись. Алекс стоял напротив меня, глядя в мое лицо прямо между моих расставленных ног, и я быстро свела их, а потом вспомнила приказ и снова раздвинула.

Он усмехнулся.

– Отсчет начался, моя Сонечка… – сказал он, и я вдруг поняла, что он переоделся в домашнюю футболку и штаны. Зачем? – Сегодня ночь первая…

И его взгляд скользнул меж моих бедер, остановившись прямо там. ТАМ.

Как в гостиной, я почувствала текущую каплю, но теперь она текла по моему бедру, и Алекс видел это, и улыбка на его губах становилась все шире.

– Смотрю, тебе уже нравится, – многозначительно проговорил он, и отбросил одеяло в сторону. – Ну же, Соня. Шире. Разведи ноги так широко, чтобы твоя пизда распахнулась для меня.

Я думал, что заполучив Сонечку, я наброшусь на нее в ту же секунду, как она скажет: «Да», подтверждая согласие на отработку проигрыша.

Натяну ее на себя по самые помидоры и буду долбить, пока у нее глаза не закатятся под лоб. Оближу ее во всех местах, а потом натяну ее ротик до горла. И на закуску оставлю ее сладкую неприступную попку, к которой мне было запрещено прикасаться, и раздолбить теперь имею полное и абсолютное право.

Я чуть не кончил, глядя как тот ублюдок готовится натянуть ее тесный задик на свой болт, представляя, что это делаю я. Это я плюю на плотно сжатое колечко и долблюсь туда, пока оно не разойдется, впуская меня в святая святых.

Именно поэтому я отмудохал его хорошо если не до смерти. За секунду своей слабости, из-за которой он чуть не стал у Сонечки с тыла первым. Нет уж! Эта честь теперь только для меня!

Размять ее сочные упругие булочки, надкусить их по одной, а потом погрузиться в горячую тесноту, где до меня еще никто не был.

До того, как я ее вскрыл там, в бассейне, я и не подозревал, какая это гребаная наркота: быть у бабы первым в ее дырках. Знать, что ничей хер еще не терся о ее нежные стеночки, не растягивал их до ее напряженных стонов, не толкался до упора, растрахивая под себя и не заливал внутренности спермой.

После Соньки я трахнул еще двух целок и чуть не подсел на это ощущение. Но те были девственницами только физически, а в душе оказались шалавами еще теми. Кажется, только тонкая пленочка сдерживала их шалавистость и после меня они пошли скакать с хера на хер, благо по дырке и не поймешь, сколько их было. А зря.

Только Сонечка оставалась невинной и через месяц после того, как мы начали кувыркаться, и через год. Тогда это меня знатно бесило. Теперь, когда я сравнил, уже зная, как это: трахаться с целомудренной девчонкой, я оценил.

Быть не только первым внутри ее тела, быть первым внутри ее мозга.

Развратить, раззадорить, растлить. Сломать целку не между ног, а в голове.