<p>

 </p>

  Зазвонил будильник. Петр Никодимович Жалейкин с хрустом потянулся, изгоняя сон из каждой клеточки своего молодого загорелого тела. Не открывая глаз, Петя вспомнил, что сегодня вторник, что косить сегодня надо за березовой рощей. Поле там удобное, и хлеб уродился знатный. Вспомнил также Петя и о том, что получил вчера в мастерских отремонтированный трактор, и начальник мастерских клялся и божился, что трактор отремонтировали на славу, и что он, Петр Никодимович, будет благодарен ему по гроб жизни.

  Наскоро перекусив, Петя пошел через огород к поджидавшему его трактору, на ходу отмечая, что жара, стоящая последние две недели, нисколько не повредила огороду. У забора озорно курчавился салат, дальше шли грядки с солидными кабачками и спесивыми, гордыми своей лиловостью баклажанами. Трактор стоял за огородом с вечера, и, хоть это было явное нарушение, председатель колхоза смотрел на такие вещи сквозь пальцы, так как Петр Никодимович считался одним из лучших механизаторов в Погореловке. Он, как никто, умел укротить самую захудалую технику и давал полторы нормы даже там, где другие не могли сделать и половины.

  Пете очень хотелось верить начальнику мастерских насчет ходовых качеств своего трактора, но дежурный чемоданчик с молотком, плоскогубцами, большим мотком проволоки и другими средствами первой помощи он все же прихватил.

  Час был ранний, и солнце пока грело вполнакала.

  Противно зажужжал зуммер, держатели с треском отстегнулись, и ложекресло бухнулось на пол.

  Гарпынгрх Пропузанг Пу раздраженно подумал, что амортизаторы ни к черту, и что метрополия совершенно наплевательски относится к наблюдателям периферийных баз. Еще Пу подумал о том, что день сегодня будет жаркий, а ему пора вылетать на плановое патрулирование. Гарпынгрх торчал на этой базе третий год, и планета уже не вызывала у него ни удивления, ни восторга. Не обнаружив в Академии никаких выдающися способностей, Пу и назначение получил самое средненькое. Планета была открыта давным - давно, и даже постоянную базу основали более пятидесяти лет назад. Где-то в далеких глубинах космоса однокашники Гарпынгрха штурмовали необжитые миры, устанавливали контакты с цивилизациями, делали сенсационные открытия. А здесь, на периферийной базе, жизнь текла размеренно и нудно. Разум на планете был, но стадии контакта еще не достиг. Патрулирование велось весь световой день по квадратам, с таким расчетом, чтобы каждый квадрат был обследован раз в два оборота планеты. Фиксировалось все: изменения состава атмосферы, растительный покров, миграции животных, в том числе носителей разума.

  Высветлив стену, Пу посмотрел на причальную площадку купола станции, увидел там свой гравилет и с досадой отметил, что и исследовательскую технику метрополия обновлять не торопится. Пропитывая щупальца ароматным лосьоном, Гарпынгрх с тоской смотрел в пронзительно синее небо чужой планеты и предвкушал неприятный разговор с хессом Арпунгром Глатуром Зу. Хесс Арпунгр относился к Пу откровенно неприязненно. Он был освоенцем старой закалки и считал, что наблюдатель патрульной службы должен все уметь делать своими щупальцами, а Гарпынгрх, как назло, придерживался совершенно противоположных взглядов.

  Ярко-оранжевая вспышка видеофона отвлекла Пу от грустных размышлений.

  "Хесс Арпунгр Глотур Зу вызывает хесса Гарпынгрха Пропузанга Пу. Хесс Арпунгр Глотур Зу вызывает..."- заверещал автомат.

  Гарпынгрх тяжело вздохнул, шлепнул щупальцем по выключателю и отправился на встречу с хессом Арпунгром.

  Оглядев косой клин, который собирался выкосить сегодня, Петя еще раз с удовлетвореним отметил, что хлеба хороши. Работа текла неспешно. Плавно ведя своего железного коня, Жалейкин вспоминал вчерашний вечер. Накануне он поздно засиделся у брата Степана. В доме Степана по поводу именин был накрыт стол. Обсудив виды на урожай, внутреннюю политику и положение в Кувейте, братья перешли к темам научным и философским. Степан утверждал, что для науки нет ничего невозможного, а чего она не может объяснить, того, значит, и вовсе нет. Взять хоть пришельцев из космоса. Наука в них не верит, и он, Степан, тоже.

  От выпитого самогона и обильной закуски, выставленной Степановой женой, Петра разморило и спорить не хотелось. Петр мог бы сослаться на научно-популярные издания, которые оставляли вопрос о пришельцах открытым, мог бы помянуть и про безграничность вселенной, но ограничился лишь недовольным сопением. Будучи решительно несогласен со Степаном, дискуссию он все же решил не открывать.

  Неприятности начались минут через пятнадцать после запуска двигателя. Подскочив на каком-то едва заметном бугорке, трактор встряхнулся, и правая дверца отвалилась с жалобным скрежетом и повисла на одной петле.

  Не успел Петя по русскому обычаю помянуть начальника мастерских и всю его родню до седьмого колена, как чихнул и заглох мотор. С видом покорным и обреченным Жалейкин достал дежурный чемоданчик и погрузился в таинство ремонта.

  Потирая все еще оранжевые от ненависти щупальца, Гарпынгрх выбрался на причальную площадку и плавно втек в вездеходный гравиплан. Разговор с Арпунгром, как он и предвидел, не доставил ему никакого удовольствия. Начавшись со взаимных упреков, разговор закончился самым печальным для Пу образом. Хесс Зу припомнил два-три самых неприятных проступка Гарпынгрха и заявил, что если хесс Пу еще хоть раз вернется на базу с выключенным мимикризатором, то он, хесс Арпунгр, будет вынужден поставить вопрос об его отчислении.

  Плавно набрав высоту, гравиплан лег на заданный курс. Патрулирование проходило спокойно, и хесс Гарпынгрх уже предвкушал скорый конец дежурства, как вдруг щекнул и отключился мимикризатор. Ругая на чем свет стоит проклятый прибор, Пу обвил щупальцами рычаги и попытался запустить его вновь. Мимикризатор кашлял и чихал, но включаться не собирался.

  Хесс Гарпынгрх сразу осознал всю серьезность положения. Мимикризатор являлся сложнейшим и нужнейшим из устройств, установленных на гравиплане. Его значение невозможно было переоценить. Мимикризатор не только придавал гравиплану сходство с привычным для местного ландшафта объектом, но и определял скорость, характер и направление движения. Поэтому, как только прибор отключился, гравилет завис на одном месте. Пу отчаянно дергал рычаги, но ничего не помогало. Тогда, освободив одно из щупалец, он рванул на себя ручку автономного климатизатора. Климатизатор не сработал, зато гравилет крякнул и резко пошел к земле.

  Петя Жалейкин возился с мотором уже второй час. Солнце пекло нещадно. Обстоятельно проклиная начальника мастерских, слесаря и всех их близких и дальних родственников, тракторист отирал обильный пот со лба промасленной тряпкой. "Будет ли этому конец?" - думал Петр. Еще раз тщетно обведя глазами поле в поисках тени, Жалейкин поднял глаза к небу. В его пронзительно-синей глубине плыло одинокое облачко. "Может, к вечеру дождь соберется,"- подумал Петр, и тут на глазах у изумленного труженика полей облачко с треском превратилось в летающую тарелку. Тарелка явственно сверкала в лучах жаркого летнего солнца и дергалась вверх - вниз, вверх - вниз почти над Петиной головой. Сначала бедный Петр Никодимович решил, что от жары с ним сделался тепловой удар, и тарелка ему просто причудилась.