– Дизель работает, но почему нет воды в магистрали? – удивился Борзов.
Он огляделся. Аварийного фонаря на переборке подшкиперской не было, но перед её дверью стояли баллоны с кислородом и ацетиленом. Как ни долбал Борзов Серегу, но тот, предвидя завтрашнюю работу, никогда не отсоединял от них шланги. Вот и сейчас эти шланги были прикручены к баллонам. Увидев такую картину, Борзов радостно крикнул:
– Серега! Зажигай горелку!
Серега, ничего не поняв, быстро размотал шланг, открыл баллон и зажег горелку. Борзов, не дожидаясь, пока Серега отрегулирует пламя, выхватил у него горелку и бросился внутрь подшкиперской, подсвечивая себе путь. Так и оказалось, как он думал. Дизель работал, и муфта насоса была соединена с ним. Дизель запускался отлично. Месяц назад Борзов сам поменял на нём форсунки с топливным насосом. Но на приемной магистрали насоса было два клапана. Один из форпика, а другой из-за борта. Клапан из форпика был покрашен зеленым цветом, а который был из-за борта – красным. Открытым оказался зеленый клапан. Вода из форпика была откатана после окончания погрузки, и он был пустой. Кто-то при запуске дизеля перепутал клапана. Ведь в темноте цвета клапана не разглядишь. Насос, который находился ниже, на уровне ватерлинии, перегрелся, заклинил и его привод, ведущий наверх к дизелю – срезало. Поэтому в пожарной магистрали воды не было. Насос только выкачал небольшой остаток воды из форпика, который и поступил в пожарную магистраль. Вот этими остатками воды Борзову и обожгло ногу. Пока Борзов осматривал дизель, Серега с Вадиком освободили плот от креплений, а потом они втроем так же выкинули его за борт. Проследив за плотом, Борзов с удовлетворением увидел, что и он начал раскрываться. Они все вместе быстро прошли к трюму номер два, где столпились филиппинцы, которые спустили через фальшборт штормтрап и ждали, когда к нему подойдет шлюпка. Все они были возбуждены и о чём-то горячо спорили. Экипаж шлюпки собрал три выкинутых плота и подволок их к штормтрапу. Капитан дал приказ:
– Экипажу покинуть борт судна! – и экипаж по штормтрапу начал спускаться в подошедшую шлюпку, а часть его стала перебираться в плоты. У большинства филиппинцев с собой были даже личные вещи. Они не боролись за живучесть судна, с пожаром. Они спасали свои шкуры. Капитан, дождавшись, когда последний филиппинец спустится на шлюпку, встал на штормтрап, оглядел опустевшую палубу и тоже спустился в неё. Борзов с разочарованием посмотрел на свою одежду, ту в которой ему придется, неизвестно сколько, «куковать» на этих плотах.
На нем была только старая футболка с шортами, резиновые тапки на босу ногу, часы и обручальное кольцо. Это было всё, с чем он покинул борт судна. Остальные вещи остались в каюте и сгорели. Вадик был одет также, а вот Серега был немного прозорливее. Его каюта находилась первой от входа. В рейсе, конечно, в ней было не очень-то комфортно жить. Потому что каждый входящий и выходящий на палубу, хлопал дверью. Иногда, среди ночи Серега от ударов «броняшки» просыпался и матерился на «разных недоделков». А вот сейчас ему повезло с расположением каюты. Он прихватил с собой одеяло, куртку, ящик сублимированной лапши и даже пластиковую электронную карточку, на которой у него в каком-то американском банке лежали деньги. Со всем этим богатством они втроем перебрались на крайний плот. Погода была отличная. Ветра не было. Только метровая океанская зыбь равномерно то опускала, то поднимала плоты. Плоты по своей конструкции имели повышенную остойчивость, поэтому их сильно «валяло» на зыби. Перебравшись на крайний плот, Борзов скомандовал Вадику и Сереге:
– Так, ребята! Это наш плот! Возьмем сюда только капитана! Осмотритесь. Над входом в российских плотах должен быть нож. Серега посмотри! А в этом он есть там? – Серега, преодолевая болтанку, пролез к входу и, немного повозившись, показал Борзову заветный пакет с ножом.
– Вадик! Смотри, вон контейнер со снабжением, – спокойно указал Борзов Вадику на объемный сверток из прорезиненной ткани, находящийся у одного из надувных бортов плота, к которому он был плотно привязан. Борзов его раскрыл. Содержимое пакета не отличалось от содержимого, по которому они проходили обучение в тренировочном центре. Очки Борзов оставил в каюте и поэтому, доставая очередной предмет из контейнера, он показывал его Вадику, который читал этикетки. Конечно, у Вадика с английским не было никакой дружбы, но из прочитанных букв, Борзов составлял слова, и становилось понятно, что находится в пакетах и упаковках. Но на пакетах с водой ничего не надо было читать. И так было ясно, что там вода. Вода была в пакетах и в запаянных банках. Борзов сразу же решил:
– Воду никому не давать! По воде будет строгий режим!
Вадик с Серегой непонимающе посмотрели на него:
– Чего это вдруг? – в их голосах чувствовалось недовольство полученным приказом.
– А вот почему, – попытался объяснить Борзов, – сигнал с аварийного буя только что пошёл в эфир. Его, конечно, сразу же обнаружат. Но, пока его обсудят и решат, что делать – пройдут сутки. До Гавайских островов пятьсот миль. До Мидуэя – триста. Чтобы добраться до нас, буксирам потребуется суток двое, а, чтобы найти нас, еще столько же. Нас же отнесет и ветром, и течением. Значит еще пару суток. Итого – пять. А по закону подлость прикиньте сюда еще парочку. Вот тебе и получается – неделя. Так что, эту воду надо растянуть на неделю для четверых человек.
– А кто четвертый? – недоуменно посмотрел на Борзова Вадик.
– Кто, кто? Да, капитан. Не будет же он с филиппками сидеть в их плотах! Он будет у нас, – уже решительно подытожил Борзов.
Возражений по этому поводу не было. Из контейнера достали галеты, пакетики с концентратами, рыболовные принадлежности и даже гелиограф. Всё это Борзов аккуратно разложил по отдельным пакетам и закрепил у бортов плота. А Вадик похвастался:
– И курево тоже будем экономить. Я перед пожаром только раскрыл новую пачку, – он достал из кармана шортов пачку «Мальборо» и повертел ею.
– Ну, а это уж как получится, – пробормотал Борзов.
Курить хотелось не на шутку. Он посмотрел на часы. Было уже начало первого.
– Ну, если начинать экономить, то давай сейчас и закурим, – деланно весело предложил он Вадику. Вадику ничего не оставалось, как вытащить из пачки сигарету и протянуть ее Борзову. Они с Вадиком закурили и смачно пускали дым в отверстие входного лаза. Выкурив сигарету, Борзов ощутил сильную жажду. Во рту всё пересохло и нестерпимо хотелось пить. Но он сдержался и только старался выдавить из щек слюну, чтобы смочить ею рот. Увидев его страдания, Серега посоветовал:
– Владимирыч, а ты забортной водой прополощи рот.
– Ты что? – взвился Борзов. – Ни в коем случае не пить и не употреблять морскую воду.
Отравитесь и сдохнете. Конечно, все они об этом знали. Только в данный момент Серега почему-то об этом забыл. Нестерпимо саднила обожженная нога. Борзов уселся на борту плота и опустил в чистую теплую воду ногу. Температура воды была двадцать пять градусов. Это он сегодня видел на термометрах в машинном отделении. А у поверхности она была, наверное, немного выше. На какое-то время боль прекратилась, и он огляделся. Плоты были связаны между собой и привязаны к шлюпке. Шлюпка отвела их метров на сто от борта судна. Оно уже начало проседать на корму. По всей видимости, резиновые прокладки на трубопроводах охлаждения механизмов в машинном отделении прогорели, и забортная вода из них начала поступать в машинное отделение. Из иллюминаторов надстройки всё ещё были видны открытые языки пламени, и оттуда валил густой черный дым. Чувствовалось, что в надстройке продолжал бушевать пожар. Из капов машинного отделения языков пламени уже не было видно, но оттуда также валил черный дым, но он был уже не такой густой, как из надстройки. По всей видимости, вода, поступавшая через сгоревшие прокладки трубопроводов забортной воды, способствовала прекращению пожара в машинном отделении. Это было и хорошо, и плохо. Хорошо, что от пожара в машинном отделении не перегрелись и не взорвались танки с дизельным топливом. Плохо – это то, что машинное отделение затапливалось. Естественно, сейчас уже ничего невозможно было сделать с его восстановлением, но это было уже не главным. Главное – это то, что останется ли судно на плаву после затопления машинного отделения. Хотя груза по весу было не очень много. В Китае во все трюма был загружен парафин. А в Корее твиндеки и палуба были забиты различными автомобилями. На первом трюме, поперек крышки, даже стоял шикарный катер. Так что был шанс, что судно не утонет. Борзов на всё это смотрел, как со стороны. Как будто это всё происходит не с ним. Как будто это был сон или фильм. Ему казалось, что если он немного напряжется, то проснется, и весь этот кошмар исчезнет, и он окажется в своей каюте на мягком тёплом диване. Это состояние его как-то отвлекло от действительности. Он погрузился в него в ожидании чуда. Немного напрягся, потряс головой, чтобы прогнать кошмарный сон и проснуться, но сон не проходил.
