– Владимирыч! Горим! – запыхавшись, чуть ли не выкрикнул он.

Глаза его были широко открыты, и в них чувствовался ужас, от того, что он только что увидел. Борзов оттолкнул Вадика и кинулся к трапу, ведущему на нижние палубы. Палубой ниже располагалась станция быстрозапорных клапанов топливных танков. Две недели назад, в Корее, Борзов сам лично предъявлял их инспектору порт-контроля. Они были подрегулированы и отлажены. Подбежав к щиту станции, Борзов увидел третьего механика, закрывающего их. Сняв с предохранителей несколько ручек клапанов, он дернул за них. Где-то внизу, на цистернах, они должны были закрыться. В этом Борзов не сомневался. Топливо из них уже никуда не выльется. Убедившись, что все клапана закрыты, он отбежал от щита станции и повернул налево, в коридор, в конце которого был трап, ведущий к входу в машинное отделение. Дым уже плотной завесой приклеился к подволоку. На стальной, не заизолированной переборке в машину, пучилась краска.

– Ну, ничего себе, – проскочила моментальная мысль у Борзова. – Какая же там температура?! Отскочивший, от лопнувшего пузыря, кусок краски, неожиданно обжег щеку и левую руку.

Не ощущая боли, Борзов стряхнул их и помчался дальше, вниз, к входу в машинное отделение. Подбежав к двери, он увидел, что самодельная, деревянная дверь начала открываться и в приоткрывшуюся щель на четвереньках вылезал Бакаланко. Его начало выворачивать, и он надрывно кашлял. Борзов заглянул в приоткрывшуюся дверь, в надежде спуститься вниз и что-то предпринять для тушения пожара. Но, не тут-то было. Внизу от дыма была сплошная чернота. Дым едкими клубами заполнил маленький тамбур перед помещением рулевой машины и рефкамерами. Такого чернющего дыма Борзов ещё никогда не видел в жизни. Всё! К углекислотной станции путь отрезан! Оставался единственный вариант – это отрыть углекислотные клапана в машину из щита, который располагался в коридоре главной палубы с противоположного борта. В коридорах стояла темнота. Ни одна лампочка не горела. Вспомогательные дизеля встали. Света нигде не было.

– Вадик! – проорал Борзов. – Бегом на правый борт, к пульту СО2! Открывай газ в машину! Я – на кап. Там его закрою! – и бросился к двери из надстройки на палубу. Вадик все время бежал следом за Борзовым. Услышав приказ, он только утвердительно кивнул головой и скрылся за углом. Борзов помчался наверх по наружным трапам к капу машинного отделения. Там уже был фиттер Серёга. Он пытался подойти к капу и отдать трос быстрого закрытия. Но, не ту-то было! Вырывающиеся из капа клубы чёрного дыма с пламенем, сносились небольшим ветерком в его сторону и не давали подойти к утке, на которую был накинут трос, удерживающий кап в вертикальном положении. Гидравлика, которая должна была это делать, давным-давно вышла из строя. И, вместо неё было сделано приспособление, которое обеспечивало быстрое закрытие капа. Инспектор в Корее проверил его и остался доволен таким закрытием. Но сейчас люк не мог быть закрыт. Осознав безвыходность ситуации, Борзов прокричал Сереге:

– Всё! Бесполезно! Сгорели! Погнали плоты сбрасывать!

Еще одна мысль клокотала в мозгу Борзова:

– Как бы не было взрыва топлива. Ведь переборки дизельных танков в машине, не заизолированы! А в них семьдесят тонн топлива. Только в расходной цистерне пять тонн газойля. Каюта Борзова находилась палубой ниже, по левому борту, он непроизвольно бросился к двери, ведущей к каюте, но тут вспомнил, что на ней замок испортился уже неделю назад, и она была закрыта на защёлку изнутри. У боцмана всё не доходили руки, чтобы отремонтировать его, поэтому с палубы дверь не открывалась, а открывалась только изнутри. Пронеслась мысль что, надо хотя бы взять жилет, да документы из каюты. Но для этого надо было спуститься вниз на палубу, пробежать по коридору и подняться по трапу. Поэтому Борзов кинулся к двери правого борта палубой ниже и нырнул в неё. Дым в коридоре опустился уже до пояса и из-за него вокруг была абсолютная темнота. Борзов глубоко вдохнул и, как можно ниже нагнувшись, побежал по коридору. Пробежать надо было прямо восемь метров, потом повернуть налево за угол и по трапу подняться наверх. Там, в метре от трапа, была дверь его каюты. В ней, может быть, ещё нет дыма. Борзов почти добежал до трапа, но дым нещадно разъедал глаза, и из-за него вокруг ничего не было видно. Темнота.

– А если и там наверху дым, – проносится мысль. – Добежать назад дыхания не хватит.

– Да чёрт с ним, с жилетом, – махнул рукой на свою затею Борзов.

Он тут же развернулся и, выбежав на палубу, глубоко, полной грудью вдохнул свежий воздух.

– Да! Назад бы воздуха не хватило, – опять пронеслась мысль.

Если бы он продолжил бежать за документами, которые находились в спальне в шкафу, дыхания бы точно не хватило на обратную дорогу. Ветер сносил дым с пламенем на правый борт. К шлюпке и плотам правого борта уже было не подойти. Они горели. Но, ниже, на главной палубе был ещё один плот. Серёга выбежал из двери своей каюты с жилетом, ящиком лапши и одеялом. Его каюта как раз находилась у входной двери.

– Только и успел взять, – возбуждённо, блестя глазами, прокричал он.

– На главную палубу! Там плот! Давай его скидывать! – крикнул ему в ответ Борзов, и они кинулись к плоту на главной палубе. Навстречу им из коридора выбежал Вадик:

– Какая-то падла открыла дверь из машины и весь коридор в огне и дыму – в бешенстве орал он. – Я не смог добраться до ящика дистанционки!

– Давай плот скидывать, – не обращая на его крики внимания, Борзов прокричал в ответ Вадику. – Сейчас может топливо взорваться. Большая температура в машине! Смотри! Уже из иллюминаторов бьет пламя, – и Борзов выкинул руку в сторону иллюминаторов правого борта. А там уже было видно, как пламя красно-черными языками вырывалось из пустых глазниц иллюминаторов кают. Рядом оказался моторист Вадика. Он, плача навзрыд, умоляюще протягивал руки к Борзову:

– СО2. СО2. Чиф включи, пожалуйста, СО2.

– Да пошел ты … со своей СО2. Где твоё место? – зло прокричал на него Борзов.

– У шлюпки, – прервав поток рыданий, скулил филиппинец.

– Так иди и помогай её спускать, – это уже Борзов крикнул ему, видя, как остальные филиппинцы, с капитаном во главе, все в жилетах и личными вещами, начинали спускать шлюпку. А они втроём кинулись к плоту. Инспектор в Гонконге заставил капитана перевязать узел вытяжного троса на прессостате вместе с его слабым звеном. И сейчас плот было невозможно сдвинуть с места. К тому же, в нарушении всех правил, он был привязан к леерам капроновым кончиком. Борзов попытался их развязать, но это у него не получилось. За прошедшие после проверки два месяца узлы капроновой верёвки окаменели и узел не поддавался. Ну не грызть же его зубами! Борзов лихорадочно окинул взглядом палубу, пытаясь найти что-нибудь железное. Вон! Кусок шпильки от крышки главного двигателя! Как он его давно хотел выкинуть за борт! Но всё руки не доходили. Теперь спасение здесь! В этом куске железа. Борзов схватил шпильку и принялся бить ей по треклятому кончику. Он быстро перебил узел, крепящий плот к леерам, и они вместе освободили плот от паутины верёвок и, поднатужившись, выкинули его за борт. Плот смачно плюхнулся в зеркальную гладь воды. Вытяжной линь держал его за судно, и плот начинал раскрываться. Слава богу! Один есть! Борзов захотел погладить крест на шее. Но его не было. Тут он вспомнил, что снял его, когда мылся! Вот невезуха! Золотой крест с золотой цепью остались в каюте.

– Надо же! Да черт с ним! Главное – выжить, – мелькнула мысль, и он крикнул Вадику и Сереге:

– Погнали на бак! Там есть ещё один плот!

Пробегая вдоль надстройки, Борзов наступил на пожарный шланг, который валялся на палубе. Обнаженную ногу обожгло кипятком из шланга. От неожиданности он чуть не взвыл, но, не обращая внимания на боль, побежал вслед за Вадиком и Серегой на бак. Плот находился на фундаменте при входе в подшкиперскую. Дверь в неё была открыта. Борзов заглянул туда, но там стояла кромешная темень, и только раздавался рокот дизеля аварийного пожарного насоса.