Перед ним также находилась «Леди Белла», глубоко просевшая на корму и было видно, что из иллюминаторов надстройки, то здесь, то там вырывались зловещие языки пламени и валил черный дым. Борзов скинул с себя оцепенение, навеянное предполагаемым сном, огляделся и увидел в шлюпке капитана. Он помахал тому рукой и прокричал:

– Каптин Брэдли! Иди сюда. Нас тут только трое!

Капитан услышал Борзова, повернулся к нему и прокричал в ответ:

– Спасибо, чиф. Я приду немного позднее.

Плоты нещадно мотало на зыби. В них можно было находиться, если только распереться. То есть, надо было раскинуть руки и ноги, таким образом, увеличивая площадь своего соприкосновения с резиновым днищем плота, и попутно руками держаться за внутренние леера. Вода была теплая, так что на днище можно было комфортно лежать. Вадик выглянул в дверь плота и повернулся к Борзову:

– Владимирыч, смотри, что твориться с филиппками!

Борзов на четвереньках подполз к двери и выглянул наружу. С соседнего плота свесились два филиппка. Их не на шутку полоскало. Рвотные движения следовали одно за другим, но из их нутра уже ничего не выходило. Они в бессилии лежали, свесившись с мягкого борта и только стонали:

– Воды, воды….

Вадик, увидев такую картину, обреченно проговорил, покачивая головой:

– Да, не жильцы они, если еще недельку мы здесь проболтаемся.

Из двери соседнего плота высунулась голова четвертого помощника:

– Чиф! Дайте воды! Мы умрем без воды! – в панике орал он.

– А ваша вода где? – в ответ прокричал Борзов.

– Мы её уже выпили, – истерично продолжал вопить четвертый помощник.

– Как выпили?! У вас же на плоту был запас воды на десять дней для двадцати человек. А вас-то всего двенадцать! Вы что наделали?! Прошел же только час! Что вы будете делать дальше?! Но филиппинец ничего не слушал и не понимал. Он только истерично кричал:

– Воды… Воды…

– Воды им не давать, – крикнул по-русски внутрь плота Борзов. – Если отдадим её, то сами через пару дней будем такими же. Панике не поддаваться! Он вновь сел на борт плота и опустил обожженную ногу за борт. Вода ласково приняла её, и боль от ожога значительно снизилась, хотя в некоторых местах на ступне проступали пузыри от ожогов. Вскоре капитан перебрался к ним на плот. Ему, как и любому обычному человеку, нужно было поговорить. Борзов вскрыл банку с водой, и предложил капитану отпить первым. Капитан сделал небольшой глоток, посмаковал воду во рту, а потом и второй. После этого он передал банку Борзову со словами:

– А пиво, было бы лучше, – и они невесело рассмеялись.

– Пожар уменьшается, – стал рассуждать капитан. – Опасности взрыва нет. Значит, через час можно будет подойти к борту и подняться на него. В машинах мы сможем переночевать и спрятаться от солнца и ветра. Там будет теплее. Таким образом, мы сможем дождаться спасательных судов. Он это говорил, как будто рассуждал сам с собою, но чувствовалось, что ему была нужна поддержка в его правоте.

– Ты абсолютно прав, капитан. Надо подходить к борту и высадиться на судно. Там не так будет качать, – и он, кивнув на соседний плот, продолжал. – И они останутся живы. Наверное, этих слов и не хватало капитану. Они вместе с Борзовым смотрели на просевшую на корму «Леди Беллу» и на закопченную надстройку, из иллюминаторов которой выходил дым. Судя по его цвету и интенсивности пламени, можно было предположить, что пожар в надстройке подходил к концу. Но тут из рации, которая висела на груди капитана, раздался далекий скрипучий голос:

– «Леди Белла», «Леди Белла»! Это «Алика». Если Вы меня слышите, ответьте мне.

Приём, – так монотонно и скрипуче вещал далекий спасительный голос. Капитан тут же стал отвечать:

– «Алика», «Алика»! Это «Леди Белла». Я слышу Вас хорошо. Приём.

Голос из рации оживился:

– «Леди Белла»! Это «Алика»! Как Ваши дела? Вы где находитесь?

Капитан тут же стал описывать ситуацию:

– «Алика»! Я капитан Брэдли. Вместе с экипажем я нахожусь на трех плотах и шлюпке в сотне метрах от судна. Пожар в надстройке уменьшился, и я планирую высадиться вновь на борт судна.

– «Леди Белла»! Говорит капитан. Есть ли у Вас пострадавшие или погибшие? продолжал голос из рации.

– «Алика»! Говорит капитан. Бог был к нам благосклонен, погибших нет, только у старшего механика обожжена нога.

– «Леди Белла»! Говорит капитан. Ждите меня. Я через несколько часов должен подойти к вам.

– «Алика»! Говорит капитан. Спасибо, мастер! Мы будем Вас ждать на борту судна.

– «Леди Белла»! Говорит капитан. До встречи, каптин Брэдли, – и рация замолкла.

Капитан высунулся из плота и прокричал:

– Чиф! Ты где?

– Здесь я, – из соседнего плота высунулась взъерошенная голова старпома.

– Запускайте мотор шлюпки, – скомандовал капитан. – Мы идем к борту судна и будем туда высаживаться.

– Я все слышал! – радостно завопил старпом, высоко над головой подняв точно такую же рацию. Мотор шлюпки был запущен, и шлюпка медленно пошла к борту несчастной «Леди Беллы», таща за собой караван из трех плотов. На палубе филиппинцы преобразились. Среди них уже не было видно страдающих и умирающих. Они быстро рассосались по палубе и по-хозяйски принялись устраиваться в машинах, которые являлись грузом. Дверцы у машин были открыты, и залезть вовнутрь каждой из них не составляло труда. Матросы и в предыдущем рейсе повытаскивали из таких же машин магнитофоны с колонками. Поэтому вечерами в районе кают филиппинцев всегда было весело, потому что изо всех щелей грохотала музыка. Боцман вежливо подошел к капитану и предложил ему место в небольшом автобусе, стоящим на крышке третьего трюма. С капитаном туда прошли и Борзов с Вадиком и Серегой. Борзов перебрался на крышку четвертого трюма и с опаской подошел к лобовой надстройке.

От неё пахнуло жаром и вонью от сгоревшей резины и пластика. Через разбитые иллюминаторы были видны раскаленные угли догорающих остатков интерьера помещений. Борзов с волнением смотрел на них. Ведь прямо под надстройкой находилось два танка с дизельным топливом. «Крыши» этих танков были не заизолированы. И только с трудом можно было себе представить, какая температура была внутри этих танков. К тому же, они не были герметичны. Их воздушники выходили на главную палубу тут же, у углов надстройки. Что не позволило топливу взорваться в этих танках? Борзов не мог и предположить. Температура самовоспламенения дизельного топлива в танках, согласно паспортам, была в районе трехсот градусов. Значит, пожар не нагрел топливо в танках до температуры, чтобы солярка закипела, поэтому и не произошло самовоспламенение её.

– Слава Богу, что он затих, – подумал о пожаре Борзов и перекрестился. – Бог и тут к нам благосклонен. Но долго ли это будет продолжаться? Невеселые мысли бродили в его голове. И он, чтобы прервать их вернулся в автобус. На сиденьях автобуса были разложены галеты, шоколад и красовалась белая пятилитровая канистра с водой.

– Откуда такое богатство? – удивился Борзов, вопросительно посмотрев на Вадика.

Тот хитро подмигнул Борзову:

– Филины полезли в катер и раздербанили его. Пришлось их заставить, чтобы они поделились с нами. А это тебе, Владимирыч, – Вадик протянул Борзову спасательный жилет. – Ведь мы с тобой остались безжилетными, – и он весело рассмеялся. Видно, ощутив под собой твердую палубу и зная, что помощь будет через несколько часов, стресс покинул его. Вадик расслабился и, развалившись на одном из диванов автобуса, похрустывал галетами, запивая такое богатство водой. В автобус зашел капитан:

– Смотрите! Уже видно «Алику», – указал он в сторону правого борта.

Борзов посмотрел на капитана и коротко рассказал ему о том, что он только что видел в надстройке:

– Пока всё нормально, – он криво усмехнулся. – Пожар в надстройке почти прекратился.

Остались только незначительные очаги горения, но они идут на убыль. Если всё будет также продолжаться, то опасность взрыва дизельного топлива в танках исчезнет. Капитан внимательно выслушал Борзова и перекрестился: