В глазах «кэбби» заворочался интерес — район для богатеньких!

— Да, сэр, — рокотнул он, и тронулся.

Степан помалкивал всю дорогу. Его занимала весьма важная проблема: как узнать «собственный» дом? Брайену Уортхоллу принадлежит трехэтажный особняк-браунстоун в тени высоких деревьев. На мятой фотокарточке всё это хорошо видно, вот только снимок черно-белый! И какого же цвета недвижимость? Коричневого, желтого, красного, серого? А черт его знает…

Такси свернуло на Кэнберри-стрит, узкую и уютную улочку, застроенную теми самыми браунстоунами. Было похоже, что выставленные в ряд двух- и трехэтажные дома сгребли, лишая проулков, и не просто сцепили боками, а еще и сплющили.

Высокие деревья вырастали чуть выше крыш, наводя тень и придавая месту элегическую утонченность. Глянешь — и не поверишь, что отсюда недалеко до трущобного Гарлема или эмигрантских кварталов Куинса.

Вакарчуку улица по душе пришлась. Что-то в ней было узнаваемое, не раз виденное в старых районах Москвы, и потому немного даже родное, дававшее волю легкой ностальгии.

— Стоп! — сказал Призрак Медведя. — Приехали.

Степан не спорил. Вылез из кэба и дождался индейца.

— Сколько ты ему сунул?

— Десятку.

— Раздаваха… — заворчал Вакарчук.

— Zhlob, — ухмыльнулся Чак.

Обменявшись любезностями, они поднялись по ступенькам особняка из коричневого камня на своеобразное крыльцо, чей навес удерживала пара дорических колонн. Окна полуподвала сбоку ограждали кованые решетки. Дорого и стильно.

— Ключ у тебя?

Чарли отрицательно мотнул головой. Обшарив все карманы, Степан обнаружил искомое на дне объемистой сумки. Открыв, потянул на себя тяжелую резную дверь, и шагнул в темноватый холл, отделанный деревом.

Из людской уже шаркал Борден, старый эконом с замашками английского дворецкого.

— Добрый день, сэр, — с достоинством поклонился он.

— Добрый, Борд, — буркнул Вакарчук, отыгрывая нелюдима.

— Рад вашему приезду, сэр. Вас так долго не было, сэр…

— Дела, Борд.

— Кухарку я отпустил, сэр, готова лишь холодная закуска. Но, если нужно…

— Нет-нет, Борд, все в порядке, — скинув куртку на руки эконому, Степан тяжело зашагал к лестнице. — Должен подойти один хомбре, впустишь его. А пока отдыхай.

— Слушаюсь, сэр…

Прямой, как огородное пугало, Борден величественно удалился.

— Закуска — это неплохо, для начала, — рассудил Степан, и понизил голос: — По-моему, он принял меня за хозяина!

— Старый слуга, — пожал плечами Чак. — Подслеповат и глуховат.

— За мной!

В столовой был накрыт огромный овальный стол, окруженный двумя десятками старинных стульев, сразу напомнивших Вакарчуку наследство Кисы Воробьянинова. В меню имелось холодное запеченное мясо, нарезанное тонкими пластиками, безвкусный сладковатый хлеб, похожий на поролон, и красное вино в графине.

— Ага, да тут и выпивка! Живем…

Хлебнув для храбрости, Вакарчук основательно закусил. Страх и тревога, не отпускавшие его с раннего утра, как только в светлеющем небе зазеленела статуя Свободы, немного ослабили хватку. Степан повеселел. Проверку дворецким он выдержал…

Мысли разлетелись вспугнутыми мухами, стоило ударить колокольчикам в холле. Вакарчук настороженно, перестав жевать, глянул на индейца. Тот успокаивающе повел рукой — спокойней, бледнолицый, спокойней…

Вскоре зашаркал Борден, и вот с лестницы донесся его дребезжащий голос:

— Мистер Сандерс, сэр!

Степана окатило облегчением. Быстро дожевав мясо, он крикнул:

— Пусть поднимается!

Вскоре в столовую вошел Уинни Сандерс, он же Николай Ладынин, большой спец из «Фирмы» Питовранова. Выглядел он как типичный «белый воротничок» — костюмчик, галстучек, безукоризненно белая рубашечка. А иронию во взгляде прятали затененные стекла очков.

— Приветствую вас на земле Ньюркщины! — поздоровался он на русском, и небрежно отмахнулся, словно стирая с лица Степана тень неуверенности. — Не волнуйтесь, подслушки нет, ребята обследовали весь дом. Ах, да… — Николай повернулся к Призраку Медведя. — Как ваши успехи в русском?

— Хорошо, товарищ, — старательно выговорил индеец. — Но лучше — инглиш.

— О`кей, — кивнул Сандерс. — Я уже второй месяц тружусь в вашей компании «Мэшинтрекс», товарищ Уортхолл. Пока простым менеджером, но… Вы же меня повысите?

— Куда ж я денусь! — фыркнул Вакарчук. — И что «Мэшинтрекс»?

— Да ничего так, крепкий бизнес, — Ладынин покрутил кистью. — Без долгов, но и без особых амбиций. Торгует компьютерами и программным обеспечением. Что я предлагаю на первом этапе? Создать фирму «Софтимпэкс» — и продвигать на американский рынок советское ПО, то есть софт, а затем и хард — нашенские микроЭВМ «Коминтерн-1». Сейчас в Штатах найдутся десятки тысяч энтузиастов, готовых покупать недокомпы, вроде «Альтаира», «Сол-20» или «КИМ-1», а мы им предложим роскошные аппараты с дисплеем, ворд-редактором, графикой, QWERTY-клавиатурой, сетевой картой! Операционка «Ампара» в качестве бонуса, а модем — за отдельную плату…

Степан внимательно слушал, понимая с пятого на десятое, кивал с умным видом, а затем спросил:

— И что будет?

Ладынин картинно упал на стул и раскинул руки в широком жесте.

— Бум! — воскликнул он. — Ажиотажный спрос! Миллионы американцев встанут в очередь за нашими «Коминтернами», и будут их хапать, не жалея кровных долларов! «Мэшинтрекс» займется солидным делом — адаптацией советских микроЭВМ к американским реалиям. Ну, например, заменой штепсельных вилок с круглыми контактами на те, какими пользуются здесь — с плоскими. А в недалекой перспективе мистер Уортхолл выходит в миллиардеры, что и требовалось доказать! Конечно, — Николай прижал к сердцу пятерню, — все это легко лишь на словах. Потребуется звонкая реклама, и подкупы, и команда зубастых юристов-крючкотворов, но любые расходы окупятся! А параллельно будем играть на бирже. Зная будущие котировки фьючерсов, можно сделать оч-чень серьезные деньги!

В дверь робко постучали.

— Сэр, вам пакет!

— Заходи, Борден! — встав со стула, Вакарчук торжественно пожал руку Ладынину. — Благодарю за консультацию, мистер Сандерс! Надеюсь, вы принесете немалую пользу нашей компании на посту генерального менеджера.

— Я не подведу, мистер Уортхолл, — заверил Степана агент КГБ, и расплылся в откровенно гагаринской улыбке.

Воскресенье, 31 октября. Время обеда

Москва, проспект Вернадского

Просторный, залитый светом спортзал потихоньку превращался в мастерскую-лабораторию. Ряды столов вдоль стен уставлены «Коминтернами», осциллографами, какими-то стендами… Пишмашинки «Консул» с пулеметными стрекотом выкатывают распечатки… А посреди обширного помещения, прямо на паркете, грудой свалены блестящие кирпичики неодимовых магнитов, градиентные катушки в форме восьмерок, седловидные РЧ-катушки, синтезаторы частоты и усилители — это Ваня Скоков колдует над ЯМР-томографом, вдохновленный моей подсказкой. Я шепнул ему насчет частотного и фазового кодирования — и время пошло. Иван с добровольными помощниками вступил в гонку с американцами Лотербуром и Дамадьяном — эти «яйцеголовые» уже в следующем году испытают первый в мире МРТ-аппарат.

Ну, это мы еще посмотрим, кто первым порвет финишную ленточку…

Активно отдыхая за "клавой", я просмотрел отпечатанную страничку с задачей из учебника по «праку». «Изучение тензора инерции твердого тела методом колебаний».

Полдня я обрабатывал измерения, обсчитывал погрешности и строил графики. А таких задач — двенадцать за семестр. И попробуй только не реши! Ну, зубы у меня крепкие, разгрыз…

— Етта… — неожиданно послышался знакомый голос, и я завис. — А где мне найти Гарина?

Иван и Гоша Леднёв, мудривший с термоэлектрическим модулем, молча указали на меня. Да я и сам уже вскакивал, скалясь во все тридцать два.

— Ромуальдыч! — опрокинув стул, заспешил навстречу дорогому гостю.

Вайткус, смущенно посмеиваясь, шагнул и крепко пожал мою руку.