Лаз повернулся к Платону и сказал:

— Пойду переоденусь в сухое, пока не припахали мыть тут что-нибудь. Скоро вернусь.

Платон с Гором проводили его взглядом и направились к столу, за которм сидела Амалзия. Девушка в целом посвежела. Синяки под глазами и общая бледность остались, конечно, но хотя бы теперь у неё был живой взгляд.

— Хочешь всё-таки взять его с собой? — спросила она, обращаясь к Платону.

— Ты против?

— Хм, — она потёрла лоб тыльной стороной ладони. — Нет. Не против. Пусть едет. Правила ты знаешь, северянин? Работать наравне со всеми, если начнется драка — стоять в первых рядах. Платы никакой, зато доедешь без проблем.

— Да, мисс. Я буду рад ехать с вами, — почтительно склонил голову северянин.

— Далеко тебе ехать?

— Не слишком. Вы же в Ассурку едете, так?

— Куда же ещё.

— Ну вот, я живу чуть южнее, на левом берегу Армобии. Там моя деревня — Линзенгрихт.

Амалзия удивленно уставилась на него.

— Необычное название. Почему так?

— Основатели деревни были горцами, мисс. Их там давно не осталось, еще до моего рождения, но название прижилось. Небольшая деревенька, на пару сотен душ, не больше, зато мирная.

Амалзия положила огрызок яблока на стол, вытерла руку о штаны, и протянула её Гору. Тот почтительно и аккуратно пожал её и отшёл в сторону.

— Значит, по рукам. Иди, помогай остальным грузиться, — кивнула она ему. — Платон, ты останься, есть разговор.

Платон сел за стол.

— Ты выглядишь значительно лучше. Готова к поездке?

— Я не могу найти Игоря, — проигнорировала она вопрос. — Не знаешь, куда он мог пропасть?

— Понятия не имею. Я вообще хреново помню, что вчера было.

Амалзия потерла переносицу, потом положила обе руки на стол и слегка наклонилась к Платону.

— Это хреново, но если он не найдется, то уезжаем без него. Так что постарайся поискать своего друга. Ты поедешь третьим номером, поведешь повозку Игоря вместе со стариком. Его, кстати, тоже не мешало бы найти.

Раздался какой-то шум, Платон и Амалзия инстинктивно повернули голову на источник. Двое караванщиков пытались спустить сверху тяжелый сундук, но не удержали, из-за чего тот застучал вниз по ступенькам, чуть не прибив одного из носильщиков. Спасло его только то, что худой высокий старик каким-то невероятным образом схватил сундук за край, остановил и аккуратно придержал, пока мужчины вдвоем не взялись за него снова. Ободряюще хлопнув одного из них по плечу, он направился к столу, за которым сидели Платон и Амалзия.

— Меня небось обсуждаете? — хитро прищурился он.

— Эффектное появление, старик, — ответила Амалзия. — Пожалуй, я недооценила тебя.

Платон только сейчас обратил внимание, что рукав хламиды старика задрался и из под него выглядывало тонкое предплечье, покрытое запутанными черными татуировками. На секунду показалось, что они двигаются, но Шантри заметил его взгляд и тут же одернул рукав. Платон собирался было спросить, но старик одними губами прошептал «Не здесь».

— Я ещё крепок и полон сил. И судя по всему, переношу алкоголь лучше, чем любой из этих молодых, — ухмыльнулся старик. — Не зря говорят, что каждое следующее поколение слабее предыдущего.

— Навык пить — это ещё не сила, — пожала плечами Амалзия. — Но отдаю дань твоей реакции и ловоксти, о которых мы, впрочем, ещё поговорим. Собирайся, поедешь с Платоном в повозке. И с Игорем, если он вообще появится.

— О, я уверен, что он просто скрылся от чужих глаз, — старик подмигнул Платону, — чтобы спокойно отдохнуть. Найдётся, я уверен.

— Тогда, — Амалзия встала, — нам всем пора возвращаться к работе. Выезжаем через треть часа.

Платон потратил почти всё оставшееся время в попытках найти Игоря. Шантри отказался ему помогать, сославшись на то, что Игоря никто не найдет, пока тот сам того не захочет. На любые вопросы он отвечать отказался, дескать, у них будет много времени в дороге и не хочется исчерпать все темы для разговора заранее.

Игоря нигде не было — он осмотрел комнаты, заглянул в подвал, обыскал весь двор, заглянул в повозки, даже прошёлся по соседней улице, выкрикивая его имя. Всюду была суета, в повозки запрягали уже вполне обычных волов — как сказал один из караванщиков, верблюдобыки плохо подходили для путешествий по нормальным дорогам. Кто-то прощался с родными и не очень женщинами, кто-то укладывал мешки и ящики, кто-то проверял состояние повозок. Игоря нигде не было видно и Платону было решительно непонятно, где мог рядом спрятаться взрослый мужчина. Оставалось два варианта — он куда-то ушёл, либо по своей воле, либо нет. Это беспокоило, особенно с учетом того, что с этим ничего толком нельзя было сделать.

Аналогично беспокоила трансформация Амалзии. Она вела себя как-то подчеркнуто по-деловому и даже грубовато. Не то чтоб Платон на что-то рассчитывал, но уже привык видеть её более хрупкой и тихой. Если, конечно, не обращать внимания на её возможность сжечь всё вокруг за считанные минуты.

Залезая на козлы, Платон думал о том, что этот мир быстро засосал его и забрал контроль над жизнью, впутав в свои странные и запутанные интриги. И теперь, если ему хочется вернуть этот контроль обратно, то придётся приложить значительные усилия, чтобы занять какое-то место в этом мире. А для этого, как и всегда, нужна команда. Вопрос только в одном: может ли он доверять тем, кто его сейчас окружает? Даже после всего пройденного, знаний о них было явно недостаточно.

К полудню они уже были за пределами города. Несмотря на поздний старт, караван шёл быстро и все надеялись, что заночуют они на постоялом дворе, расположенном как раз в дне пути от Псайкры. Платон управлял повозкой, благо волы оказались послушными, осколки солнца всё ещё с трудом пробивались через облака, а Шантри уже два часа непрерывно болтал.

Несмотря на то, что старик постоянно перепрыгивал с темы на тему, в его словах была куча полезной информации. Например, Платон узнал о том, что когда-то солнце здесь было вполне обычным и, как считают летописцы, раскололось во время Первого Апокалипсиса — некоего события тысячелетней давности, в результате которого облик этого мира радикально изменился. Согласно словам Шантри, раньше тут была процветающая цивилизация, но глобальная война привела её к жестокой гибели, а нынешние так слаборазвиты из-за исчерпанных в прошлом запасов полезных ископаемых и утерянных технологий. Платон уже собирался подробней расспросить об этой войне, но вдруг изнутри повозки раздалось какое-то кряхтение и кашель.

— Я же говорил, что он найдётся, — сказал Шантри, увидев, как Платон напрягся.

И, действительно, через минуту из-за полога повозки высунулась голова Игоря. Лицо его было опухшими и невероятно усталым, глаза покрылись сеточкой полопавшихся капилляров. Обнаружив, что снаружи полно яркого света, он заслонил глаза ладонью и выругался.

— Мы, что, уже в пути?

— Ага. Тебя все искали, но не могли найти, так что пришлось отправляться без тебя, — ответил Платон. — То есть мы думали, что без тебя. Как ты там спрятался? Я же проверял эту повозку.

— Тени использовал, — буркнул Игорь. — Пока не двигаешься — тебя хрен кто увидит.

— Зачем?

— Да хрен его знает, я же пьяный был. О боги, как же голова раскалывается! Есть попить?

Шантри вытащил из под козел мех с водой и передал назад.

— Пей, друг мой, мы больше не в пустыне, а в этих краях полно свежей и чистой воды. Кстати, я рассказывал вам про горячие источники в моем монастыре?

Игорь издал невнятный стон.

— Не души, прошу тебя. Я сейчас не выдержу никаких историй. Дайте мне отдохнуть ради бога.

На этих словах он задернул полог, оттуда раздались звуки жадных глотков. Платон с Шантри переглянулись и тихо рассмеялись.

Поля вокруг сменялись другими полями и осматривать окрестности тут оказалось ничуть не веселей, чем в пустыне, так что Платон продолжал задавать вопросы Шантри.