Голос резко смолк. Платон в целом понял, что тут целое змеиное гнездо, но пока совершенно не понимал своей роли в этом.

— Наслаждаешься упадком и безумием? — сбоку подошла Амалзия.

— Только не понимаю, зачем здесь мы.

— Ты, — поправила Знающая. — Ты здесь в качестве диковинки, чтобы остальные могли себя развлечь. Но меня больше беспокоит, когда наш дорогой друг всё-таки решит рассчитаться.

Платон бросил взгляд на Криксара. Тот умудрялся в каждой руке держать по кубку и ещё при этом обнимать двух полуодетых рабынь.

— Боюсь, для этого нам стоит поговорить с его братом.

— Ага, только он куда-то слинял. — Платон взглядом поискал Кира, но не нашёл ни его самого, ни его подруги. — Я уже хотела отвести его в сторону, но он всё время исчезает.

Рядом с ними неожиданно появился Кассандр.

— Друзья, хозяин дома хочет переговорить с вами.

— Какое совпадение, — проворчала Амалзия.

— Как вам вечер, друзья? — спросил Кир.

Он сидел на роскошном кресле, чуть позади расположилась Мира, внимательно наблюдавшая за ними. Она только кивнула, когда Кассандр привёл их. Платон и Амалзия расположились возле небольшого стола, на котором стояла доска с клетками и разноцветными камушками — то ли шахматы, то ли го.

— Очень хорошо, правда, мне кажется, что он устроен не для нас, — ответил Платон.

Стоит занять более агрессивную позицию, раз они оказались в уязвимом положении. Информации практически нет, козырей нет, но Киру явно от них что-то нужно.

— Как я и надеялся, — кивнул Кир, — вы чрезвычайно проницательны. Этот вечер действительно решает определенные политические задачи. Но помимо этого, я хотел порадовать и вас — показать, что в Псайкре есть, как минимум, вкусная еда и достойные люди.

Платон откинулся в кресле. Смешно, в книжках обычно герои сталкиваются с бесконечными боями, которые создают сложности, а в реальности куда тяжелее бывают разговоры.

— Так вот, чтобы не показаться невежливым, я верну вам долг, как и говорил. Он взял с пола небольшую шкатулку, поставил на край стола и открыл. Блеснуло серебро, Амалзия присвистнула.

— Здесь шестьдесят серебряных мин. Щедрое вознаграждение за великодушный поступок. Они ваши, а как разделить — это уже вам решать.

Платон взял шкатулку. Внутри были красивые, хотя и неровные монеты — с чеканкой тут явно было не очень. Он закрыл её и поставил на пол.

— Благодарю.

— А вы очень любите своего брата, — заметила Амалзия.

— Если честно, то не слишком, — улыбнулся Кир. — К тому же он мой двоюродный брат. Его отец был воистину великим человеком, настоящим воином, но сына излишне баловал. Криксар слишком склонен предаваться мирским слабостям, как и многие в этом городе. Тем не менее, семья есть семья.

Амалзия начала вставать с кресла, но Кир поднял руку и сказал:

— Прошу вас, останьтесь еще ненадолго. Я бы хотел сделать небольшое предложение, которое может вас заинтересовать.

Девушка села. Платон снова обратил внимание на Миру. Очень красивая женщина, но всё время молчит и смотрит на него — жутковато. Кто она на самом деле? Жена? Телохранитель? Наложница? Кукловод?

— Моя мысль в том, что мы можем быть полезны друг другу. Вы окажете услугу мне, а я окажу услугу вам. К тому же это возможность сделать хорошее дело, а мне кажется, что для вас это важно.

Амалзия скривила лицо, Платон слегка кивнул.

— Чем мы можем помочь в городе, которым вы фактически правите?

Сделать небольшую уступку, создав ощущение уязвимости, на самом деле оставаясь на своём. Пусть немного расслабится.

— В том и дело, — усмехнулся он, — что я не правлю Псайкрой. Ей правит Совет четырехсот, который делят между собой несколько знающих и большая группа торговцев. Я прошу помочь мне изменить эту ситуацию. Сразу отвечу на очевидный вопрос — я не могу послать кого-то из моих людей, так как это могут счесть попыткой военного переворота, а нанимать кого-то со стороны опасно — слишком много разных связей и интриг, слишком большие риски.

— А нам, значит, вы доверяете? — спросил Платон.

— Да, в некотором смысле. У вас обоих чистая репутация, вы не связаны ни с одной из групп. Амалзия старалась держаться вне политики с тех пор, как прибыла сюда, а ты просто не успел обрасти нежелательным связями, даже если бы хотел.

Он перешёл на ты — что это, давление? Или наоборот пытается показать открытость? Платон глянул на Амалзию — её лицо было непроницаемым, но он уже провёл с ней некоторое время и научился ощущать, когда она была недовольна. Хорошо, что хотя бы воздух не начал дрожать от жара.

— И чем же мы можем помочь?

— Благодаря твоей истории, многие тобой заинтересовались, даже если активно и не показывали этого. Это дает некоторые возможности, например, шанс попасть в дома этих людей. Многие из них увидят возможность использовать тебя для своих целей, а ты можешь использовать их.

— Я всё еще не очень понимаю, что ты имеешь в виду.

— Мне нужен кто-то, кто сможет покопаться в чужом грязном белье. Документы, болтливые рабы, странные гости — сгодится всё, что может заставить их работать на меня.

— За одни только такие разговоры можно оказаться на плахе, — сказала Амалзия.

— Да, это правда. Риск действительно есть, но я обещаю достаточно большую награду. Деньги, сталь, земли. Даже гражданство, если захотите.

— Вы не боитесь, что мы вас сдадим? — в голосе Амалзии звучало напряжение.

— Не боюсь. Во-первых, я уверен в вашей честности. — Интересно, с чего бы? — Во-вторых, вам будет не очень-то просто убедить остальных — вы не граждане, а чужаки с чудными историями. В худшем случае, это пошатнет мои политические позиции. В-третьих, вы должны понимать, что город полон моих солдат и когда кто-то вдруг пропадает или тело находят в порту, то именно они зачастую решают, будет ли кто-то искать преступников.

— Это звучит как угроза, — сказал Платон.

— Нет, прошу вас, — ответил Кир. — Я просто объясняю, почему говорю без страха, но если вы не будете делать чего-то враждебного по отношению ко мне, то я клянусь честью, что никто не причинит вам вреда.

— Тогда остался самый важный вопрос. — Платон взглянул в светлые решительные глаза. — Зачем нам помогать вам осуществить военный переворот и установить тут диктатуру?

Кир удовлетворенно кивнул. Он вообще не реагировал ни на какие попытки его спровоцировать, ничему не удивлялся и был спокоен. Если это игра, то он явно выигрывает.

— Я рад, что вы спросили. Как думаете, на чём зарабатывает большая часть этих торговцев?

— Север. Сталь и шерсть, — ответила Амалзия.

В её глазах проскользнуло внезапное понимание, а вот Платон еще не уловил, к чему ведет Хранитель.

— Как думаете, сколько из них начинает считать северян надежными партнерами, а не противниками? Сколько из них хранит сбережения в кольцах? Сколько из них готовы сотрудничать с нашим врагом и открыть ему ворота, лишь бы им позволили сохранить текущее положение?

— На моей родине, — ответил Платон, — подобные речи говорят диктаторы и тираны, чтобы убедить всех, что без них нельзя обойтись. И намерения их обычно ничуть не лучше, чем у торговцев.

— Угроза, о которой он говорит, реальна, — внезапно произнесла Амалзия, — армия северян — это отлично снаряженная толпа людей, закаленных в долгих междоусобных войнах, поддерживаемая группами Знающих, которые к тому же фанатично преданы Лорду-протектору.

Она сглотнула.

— Я видела всё это, ты знаешь. Я не сомневаюсь, что рано или поздно они нападут — никто не строит такую армию, чтобы сидеть на месте.

Кир кивнул.

— Амалзия права. Более того, у меня есть несколько шпионов на Севере, которые говорят, что в последние полгода там начались активные действия. Недостаточно лояльных лордов, старую аристократию, желающую сидеть в своих замках до второго апокалипсиса, лишают земель и титулов. Стали закупают всё больше, а оружия продают всё меньше. Взрослых мужчин забирают в рекруты, наплевав на подступающий сбор урожая. В лучшем случае, они выступят весной. В худшем — они двинутся через степи зимой.