Киваю, кладу деньги на стол.

Сегодня мне было так хорошо. Кристина отбросила все траблы на вечность назад.

Но Кристина не лекарство и не игрушка, она, скорее всего, на простыни в лепестках роз рассчитывала, свечи там, вино вкусное, малыш ведь. А я как мудила поступил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍На улице звоню ей, и она трубку не берет. Звоню еще. Бессмысленные гудки.

Егор втянул их в это дерьмо, чтобы самому все контролировать, и они подтвердили в случае чего: да, вчетвером ведем репортаж, Егор не в банде, мы журналисты, алле.

И так-то, пап, сам прикинь, ты для нее старый — стучит в висках.

Он бы и не подкатил к ней с расследованием, если бы тогда на лестнице в клубе нас не увидел и не надумал всякого бреда. Я, получается, виноват, что ее полиция треплет. Как-то все неправильно складывается.

Заглядываю под днище авто, вдруг бомба. На маршруте аптека-дом высматриваю синюю десятку. Машины нет, и я в сомнениях, что она была. Может, прав Яр, меньше надо жрать таблетки. Но я и так еле сижу ровно, если брошу препараты, скоро некоторым придется свечки за упокой ставить. Шутка? Не думаю.

В подъезде никто с острым-преострым кинжалом меня не караулит.

В квартире варю кофе и складирую на столе учебники, в среду первый экзамен.

Кристина перезванивает в три часа ночи. Наконец-то. Где она шляется. Почему так поздно. У меня нервы из ниток.

— Не спишь еще? — весело спрашивает.

— Нет, — кидаю ручку поверх бумаг и отпиваю кофе. — Ты дома?

— Недавно приехали. У рекламщиков на корпоративе жадный до тусовок народ. А с девяти утра пары, — она зевает. — А ты что делаешь?

— Экзамен по теории медиа готовлю, — пялюсь в телевизор. Идет мультик про недотепу-детектива Гаджета. Девочка разговаривает с собакой и танцует. Я залипаю. Кристины не хватает, хочу поехать и забрать прямо сейчас, мне с ней лучше, но это эгоистично, ей с утра в институт. — До скольки завтра учишься?

— До половины восьмого. Там днем окно в две пары, но с Николь в библиотеку пойдем. Сессия скоро, — она чем-то шуршит, потом говорит с набитым ртом. — А что? Я тебе еще на десять минут нужна?

Скриплю зубами. Она обиду пытается скрыть, но по голосу чувствую, что расстроилась, и мне самому гадко.

— Слушай, Кристин, — перехватываю телефон другой рукой и вытягиваюсь на диване. — Я сегодня не сдержался и был груб. Мне очень жаль. Но то, что произошло — для меня не просто случайный секс. Я серьёзно к тебе отношусь.

— Я тоже, — она перестаёт жеваться. — И ты в субботу мог позвонить и сказать, что не приедешь. Я ведь ждала. А ты забил, а сегодня вообще…

Она молчит, и я молчу. Не объяснять же ей про свои завихрения, и опасения, что меня током убьёт. Или что электромагнитное излучение от смартфона просверлит дырку у меня в черепе. Сам сознаю, что все это полнейшая хрень, но эта хрень вертит моей жизнью уже полгода и края ей не видно.

Откашливаюсь.

— Понял тебя. Такого больше не повторится, — обещаю. — Хорошо?

— Я подумаю, — слышу, как она улыбается и сам улыбаюсь. — Напиши или позвони завтра, — говорит требовательным тоном. — На лбу себе высеки.

— Слушаюсь, босс, — чмокаю воздух.

В динамике звучат её ответные поцелуи. Давненько всякой такой романтической ерундой не занимался, и все эти лобызания считал чем-то лишним, и казалось, уже поздно переучиваться, но я ошибался, как же это приятно, целоваться сквозь телефонные линии.

Через лень продираюсь к бумагам. Пью кофе и зеваю, пока солнце не встает. Четыре часа дремлю, дальше душ и сажусь обратно за учебники. Читаю сообщение от Кристины, что Антон их вызвал на работу.

Завязываю с подготовкой и качу в издательство.

В хвост авто пристраивается синяя десятка. Какого черта.

Бью по тормозам.

Шпион почти бах-бабах в багажник чпокается, но успевает вывернуть руль. Криво обьезжает меня, и даже сквозь закрытое окно доносится его мат:

— Мужик, ты пи-и-и, в шары долбишься?!

Провожаю его глазами, позади мне сигналят, я трогаюсь.

Так и до психушки недалеко. До рассказов в стиле "меня пасут ФСБшники, только т-с-с".

На парковке возле издательства сталкиваюсь с Антоном. Одновременно хлопаем дверями и идем ко входу.

— Сань, — он тянет руку. — Прикатил подопечных контролить?

— Зачем ты их из института дернул? — мимоходом киваю охранникам.

— Сам же просил работу им найти.

— Антон, у них сессия вот-вот, — заходим в лифт. Смотрю на часы. — Ты бы пока не нагружал, а после нового года…

— Шеф, меня все эти разговоры в пользу бедных не касаются, — перебивает он. — У нас производство. Ты сказал — я сделал. Кстати, — он первым выходит на этаже, оборачивается. — Что там за тема с ограблением? Блондинка эта, как её, Николь, наболтала. Правда, Егор твой уголовник?

— Не пори херню, — чешу переносицу. — А Кристина где?

— Ты про то хамло малолетнее? — Антон перегибается через стойку секретаря и что-то ищет. — Девушка фотографу ассистирует.

Смотрю на его гладковыбритый профиль. Он идеально сочетается с блестящей светлой столешницей, так и тянет приложить щекой и возить, пока не научится вежливости.

— Антон, фильтруй базар, — сую руки в карманы пальто, от греха. — Не путай сотрудников с девками своими.

— Сам-то давно разницу выучил? — намекает на мою резкость с подчиненными. Выпрямляется, прихватив какой-то список. — Или к ней требуется особое отношение? За особые заслуги, — подмигивает.

Не успеваю ответить, меня толкают в бок, и над ухом басит Егор:

— Пап, салам. А я твоё предложение рассмотрел, вот, опыта набираюсь.

Сын пьет кока-колу. Антон машет файлом:

— Друзья, я в кабинете.

— Егор, мы с тобой все выяснили, — портится настроение, и я позорно сбегаю, иду мимо столов. — Живи, как хочешь, ради бога. Но дружкам своим передай: если так и будут возле меня шоркаться, по этапу поедете, всей компанией.

— Кто возле тебя шоркается? Маразм крепчал, Александр Александрович, — говорит мне вслед.

Останавливаюсь, возвращаюсь, подхожу к нему вплотную. Мой взгляд, мой подбородок, зачесанные волосы, кусок тату на шее у воротничка белой рубашки — моё продолжение. Брызжет в меня злобой.

— Это ты был весной? — решаюсь на вопрос. И полгода не прошло. Ни разу ещё смелости не нашлось прямо спросить, но терять, вроде как, уже и нечего, мой мир канул в жопу.

— Да ладно, — Егор хмыкает. — Ты мне сам приговор вынес и слушать не стал. Опомнился, — он встряхивает бутылку с газировкой и кривится. — Кристиночка твоя идёт, — кивает мне за спину. — П-с, у худреда кабинет свободен.

Вот так, я его не сейчас потерял, а в мае, но дошло только что. И от этого как-то никак. Банально не верю, видимо.

— Привет, — Кристина сжимает мой зад. Ныряет у меня под рукой. Смотрит в спину удаляющегося по коридору Егора, на меня. — Проблемы?

— Нет.

— А честно? — она хмурится. — Он из-за нас?

— Сами разберемся, не волнуйся, — наклоняюсь и целую в щеку. — У тебя как дела? Есть минутка внизу в кафе со мной посидеть?

— Пойдём, — она тянет меня за руку. Живая, энергичная, захлестывает своими импульсами, и я переключаюсь. Две минуты рядом с ней и ты божество на Олимпе. — Саш, как считаешь, для чего ставить в ассистенты к фотографу двух человек? Чашку с чаем ему вдвоём носить?

— Антон запряг? — усмехаюсь.

— Ага.

— Я с ним поговорю.

— Ты не думай, я не ябедничаю, — торопливо заверяет. — Просто нам даже круг обязанностей не обозначили. Вчера материал собирать для статьи вчетвером ездили. Сегодня второй час с опахалом возле моделей стоим на пару с Николь.

— А тебе чего бы хотелось?

— В рубрику "Скандал недели".

— У нас нет такой рубрики.

— Антон Геннадьевич решил, что со следующего выпуска будет.

Однако. И давно у Антона Геннадьевича решалка выросла?

В кафе на цокольном этаже заказываю Кристине сок и мороженое, себе ром. Сажусь на диван напротив. Она двигает ближе вазочку и тычет ложкой в шоколадный шарик. Ест.