Лариса слушала внимательно, не перебивая, как она любит, но пытаясь вникнуть в суть моих переживаний. Заодно, как бы оправдывая нахлынувшую на меня волну смешанных чувств, я поведала и о своей обычной жизни, не опустив даже факт моей работы в стриптизе и причины, заставлявшие меня напиваться до поросячего визга.

Закончив с откровениями я вопрошающе уставилась на подругу, ожидая ее реакции. Стоит заметить, в этот раз девушка не спешила говорить.

Обстановку разрядила Ляля, прервав неловкое молчание громким всхрапом. Лариса смотрела на меня, медленно расплываясь в улыбке. Я тоже не смогла сдержать эмоций и захихикала. Через пол минуты мы, давясь беззвучным смехом и утирая слезы, крепко обнялись. В данный момент мне не были нужны даже мои сенсоры, чтобы понять, Лара не считает меня кем-то нехорошим, она не злится и не обижается, да и в целом, она рада, что все хорошо закончилось. Этот момент и положил начало нашей с ней крепкой дружбе.

– Лар, – шепнула я, стараясь говорить максимального тихо, – а мне ведь мне с храпуньей на одном факультете учиться…

Ответом мне послужил взрыв еле сдерживаемого хохота.

–Не… смеши… – с трудом попросила Лариса.

И тут я не сдержалась, заржав, как конь, во весь голос.

Лялин храп прекратился, переходя в недовольный бубнеж, а еще через мгновение в нас полетела подушка, не достигнув, однако, цели, но вызвав у нас новый приступ дикого ржача. Спросонья Ляля хрипло ругалась на непонятном языке, попутно вставляя вполне конкретный отечественный мат. Немного успокоившись, Лара поинтересовалась, что за проклятия только что прозвучали и не вырастут ли у нас после них грибы на заднице, на что старшекурсница, прокашлявшись, ответила:

– Если не заткнетесь, то вырастут, и не только на, но и в ней.

Поняв, что вряд ли сейчас получится уснуть, я предложила Ларисе переместиться в другое место и поговорить нормально, не опасаясь разбудить кого-то еще.

Девушка пожала плечами:

– На кухне, думаю, лишних ушей не будет, можем там посидеть, да и мне тоже спать что-то расхотелось.

– Ну и пойдем.

Я слезла с кровати, соображая, как бы доволочить раненую ногу, но Лариса сообразила раньше:

– Ты только лекарство выпей сразу, и с собой возьми, на всякий случай, и за меня держись.

Подруга подставила плечо, приняв на себя часть моего веса и мне стало неловко, от того, что заставляю постоянно из-за своих косяков страдать других.

Доковыляв до маленькой кухоньки мы поняли, что не одни такие, полуночники. В ярко освещенной бытовке я узрела четверых смутно знакомых ребят, громким шепотом споривших о чем-то, а заслышав нас, тут же замолчавших. Парни подозрительно зыркнули в нашу сторону, мы, в свою очередь, переглянувшись с Ларой, состряпали не менее подозрительные мины. Молчание затянулось:

– Эм,– я не знала толком, что сказать, – мы можно тоже тут посидим немного?

Один из парней махнул в сторону компании рукой и поспешил уйти, едва не сшибив Ларису мощным плечом.

– Ваня, сука, куда пошел? – шепнул симпатичный мальчик, примерно на две головы выше меня, грозно скрестивший руки, возвышающийся над сидящими вокруг него ребятами.

Ваня, даже не обернувшись, показал средний палец, скрываясь в полутьме коридора.

Парень махнул рукой вслед нерадивому собеседнику, тут же переключив внимание:

– Сань,– это ли не та мадам? – поинтересовался парнишка, кивнув в мою сторону.

Саней оказался щуплый молодой человек, сидевший спиной к двери. Едва он обернулся, как на меня накатили флешбеки недавней попойки. Его я однозначно знала, более того, в смутных воспоминаниях он фигурировал в весьма интересных позах, относительно меня. Вот же черт! Надеюсь мы просто дурачились.

– Ооо, – протянул Саня, едва узрев мое красное, как помидор лицо, – мисс Октябрь собственной персоной. Доброй ночки вам.

Мисс октябрь? Что?

– Ну здравствуй, что-ли,– ответила я, теряясь от непонимания ситуации.

Лара подняла два пальца в знак приветствия. Парни улыбнулись ей в ответ. Я потерялась окончательно.

Высокий парнишка, распознав мое растерянное состояние, саркастически ухмыльнулся:

– Мисс Октябрь словила приступ амнезии после Дедовского пойла. По глазам вижу, она даже не понимает, почему мы ее так зовем.

Желание пристукнуть русую голову чем-то тяжелым смешалось во мне с некоторым облегчением, глядишь, узнаю, за что меня Зара Юрьевна так к себе захотела. Саня уступил мне место, отчего Лариса, до сих пор поддерживающая мою тушу, облегченно выдохнула. Я приземлилась на шаткий стульчик, выставив вперед больную конечность и приготовилась, ребятам явно было что рассказать.

Первым начал молчавший до сих пор рыжеволосый Лёха, его имя как-то само всплыло в памяти, как только он заговорил:

– Скажи, что ты помнишь последним?

Как ни странно, в голосе его звучали уважительные нотки.

– Ну, мы с Ларой сидели на крыльце, болтали, – мозг судорожно напрягался, пытаясь восстановить последние события, – потом я пошла к Антону… Дальше всё, ничего внятного, -призналась я.

– Хм-м.– ответил Лёха, призадумавшись.

– Мне что-то не нравится твое хмм.

В разговор вновь встрял Саша:

– Да не томи девку, братиш, ничего там супер страшного не произошло. Просто кто-то, – он обратился ко мне, – заставил дятла с бытовухи клонировать ящик Дедовского пойла, а это штука лютая. Одной бутылки хватает, чтобы отправить в нокаут половину первого курса. А тут их оказалось двадцать четыре.

Пойло, дятлы… я ни черта не понимала, но слушала, ожидая ответов.

Высокий парень продолжил мысль друга:

– Фишка вот какая, тот дятел мало того, что клонировать не умел от слова совсем, так еще и рецепт пойла настолько уникальный, что повторить его никому не удавалось. Рецепт знают только избранные из синих, а ты каким-то макаром заставила беднягу заделать целый ящик.

Прокрутив в голове информацию еще раз, я поняла, что теперь точно ничего не понимаю:

– Какие блин дятлы? Какие синие? Поясните по-братски, а то мозг уже кипит, – взмолилась я.

Ответила мне уже Лариса, по ходу дела наливая воду в чайник. Ибо беседа предстояла долгая и наверняка интересная.

– Дятел – это короче один придурошный с бытового факультета. У него способностей к магии, как у вот этого чайника, а мозгов и того меньше. Зато понтов вагон.

– Ага, -перебил ее русоволосый, – у него папа заслуженный офицер маг армии, за честь семьи трясется, а сынуля лох лохом. Ну из таких, при любом случае «ты знаешь, кто мой папа» орет.

Я кивнула, все еще не до конца соображая, причем тут я вообще.

– Так вот, – Лара вновь вернула себе позицию оратора, – ты ему на ушко пару ласковых шепнула и он явил чудо. Ящик пойла. А синие – это факультет археологов. У них цвет очень символичный. Вроде бы под открытым небом всегда, и пьянствуют у них будь здоров.

Чайник на плите, тем временем, пустил струйку пара, готовясь пронзительно свистнуть, напоминая о себе. Лариса шустро отреагировала, выключив огонь. Сам же процесс приготовления напитков взял на себя Лёха. Предчувствуя новый приступ боли, я отказалась от чая, попросив заварить мне травки из медпункта. А заодно задала всем присутствующим вопрос, мучавший меня с самого утра:

– Я вот интересуюсь, как вообще я оказалась на улице, когда все разбежались по комнатам? Я не жалуюсь, но как бы местная фауна чуть инвалидность мне не оформила.

Алексей покатился со смеху:

– Так ты же сама орала, мол ты ловкая и дерзкая, любого монстра одолеешь одним взглядом, чего за наезды на мирных граждан?

Вот оно, чувство стыда во всей своей красе. Краска залила лицо, руки и даже, как мне казалось, пальцы ног. Я решила поиграть в героя, вот и весь ответ. Не это ли мое безрассудное слабоумие вызывало уважение у окружающих, включая преподавателей? Или же просто, вместе с клеймом главного алкаша, я навесила на себя ярлык фрика, забавляющего компании дурацкими выходками. Так или иначе, не узнаю, пока не увижу реакцию большинства.