Я застонала.

— Я не знаю где он!

— Какой меч? — раздался голос Каспиана. Звучал он хмуро.

— При первой нашей с ней встречи, — начала объяснять Леа, — я отдала ей особенный меч. Меч Драконьего Всадника, предназначенного именно для неё. Только с ним она может контролировать магию дракона. А она и его умудрилась потерять!

— У вас даже и мечи специальные?

— Этот меч закаляется в огне родившегося дракона! — возмущённо вскрикнула Леа. — Конечно, особенные. Меч неразрывно связан с драконом, ведь он — сосредоточие его магических сил. Без меча может случится беда.

— Этот меч… — я услышала приглушённый голос Питера, но поднимать головы не собиралась. Какая разница, что он скажет? Меча же всё равно нет! — Он в чёрных ножнах? У него ещё на лезвие какие-то руны?

— Да… — я резко вскинула голову и уставилась в озадаченные голубые глаза Верховного короля. — Ты помнишь его?

— Конечно, помню.

— Откуда? — Леа сощурилась.

— Аслан принёс мне его на следующий день после твоей пропажи и попросил его спрятать. Он не говорил что этот меч особенный, просто сказал, что его нужно спрятать и всё.

— И ты его спрятал? — я не сводила взгляда с него. — Скажи, ты его спрятал?

— Спрятал, — Питер кивнул. — В надёжном месте.

— Где?! — взвизгнула я, подрываясь на ноги. — Куда ты его дел?

— В сокровищнице… там есть потайной отсек. Я сунул его туда и больше не прикасался к нему. Возможно, он до сих пор там.

— В Кэр-Паравале? — спросила я, подняв брови.

— Да.

Со стоном я вновь опустилась на стул.

— Это слишком далеко!

— Мне жаль.

— Главное он не потерян.

— А какая разница? До замка лететь несколько дней, если не недель.

— Мы что-нибудь придумаем, — обещает Леа, чуть улыбаясь. — Ладно, с мечом всё ясно. Но вот кулон?

— А он, скорее всего, у Лорда. Потому что больше я нигде не могла его потерять.

— Да, дело дрянь.

Я согласно хмыкаю, вновь запуская пальцы в волосы и начинаю массировать голову. Мысли, словно птички, носятся в голове стаями и норовят расшибиться о стенки.

— Что же делать? Что же делать? Что же делать? — тихо повторяла я, полностью абстрагировавшись от мира, сосредотачиваясь на единственным «что делать?»

Внезапно плеч касается что-то тёплое, знакомое и родное, но одновременно какое-то неестественное.

— Ксень…

Голос знакомый. Он выводит меня из оцепенения. Распахнув веки, я смотрю в голубые глаза. Мне хватает секунды, чтобы определить их хозяина. Чарли.

Сжав губы в тонкую полоску, я аккуратно кладу ладони на сжимающие мои плечи руки и, смотря прямо в испуганные глаза волка, сжимаю ладони, резко отрывая их от своих плеч. Я очень надеюсь, что сейчас в глазах у меня лишь арктический лёд, не более.

Послушно отцепившись от меня, Чарли вздыхает и отходит от меня обратно к окну, сложив руки на груди.

— Мозги пухнут от этой кучи информации! — разрушает напряжённую тишину Тристан. — Никто не хочет сделать перерыв? Питер, дружище, пошли я покажу тебе… — он не успевает договорить, потому что двери, ведущие в коридор, резко распахиваются и туда врывается белоснежное пятно с копной каштановых волос. Следом за пятном кубарем врываются двое стражников, гремя бронёй.

— Простите, — двое резко останавливаются и кланяться. — Сэр, — один из стражников оборачиваются к Лорею, который недовольно смотрит на девушку, что стоит, как вкопанная и не может сделать ни шагу, — мы пытались сдержать её, но мисс Оливия…

Меня пронзает током от этого имени. Пытаясь вглядеться в лицо незнакомки, я улавливаю слегка изменившиеся черты лица за это время. В подсознании Питера она была той, какой она предстала передо мной в первый раз.

— Питер… — шепчет девушка и, распахнув рот, кидается в объятия короля.

Она налетает на него, подпрыгивая и обхватывая за шею, прижимая к себе так сильно, как только может. Питер на секунду шатается, но удерживается на ногах. Обняв Оливию в ответ, он улыбается одной из его милых улыбок и, чуть повернув голову в сторону, нежно и аккуратно целует девушку в висок. — Питер! — она сотрясается в рыданиях, её тело дрожит. Вися на Питере, она не замечает ничего, продолжая шептать его имя.

Все замерли, смотря на эту картину. На лице Тристана, её брата, мелькает улыбка, Каспиан чуть усмехается, Люси нагло смотрит мне в глаза, будто говоря «Понятно?»; Лорей сдержано хмыкает, Леа закусывает губу и бросает виноватый взгляд на меня.

Единственный, кто смотрит на меня с сочувствием и тоской, ощущая полностью всё, что творится в моей душе, оказывает Чарли. Ничего не говоря, он прикрывает глаза, будто бы говоря мне, что он рядом.

И, несмотря на то, что я зла и он меня сейчас бесит, я жду, когда он посмотрит на меня и получив, что хочу, чуть улыбаюсь, выражая свою благодарность.

И этого никто не замечает.

Глухая боль неприятно отдаётся в сердце, но я не позволяю ревности вырваться.

— О, великий Аслан, Питер, — девушка отстраняется от Певенси, вставая собственными ногами на пол. Питер продолжает обнимать её за талию.

— Привет, Оливия, — нежно шепчет он. И улыбка у него такая искренняя, что становится тошно.

— Да как ты смел! — я дёргаюсь и удивлённо вскидываю брови, когда она хлопает его по затылку. — Ты исчез на полгода, что я должна была подумать?!

— Оливия, — Питер морщится.

— Не надо мне тут, — зло говорит она. — Бесстыжий ты король!

Прошептав «Я скучала», Оливия прижимается в мокром поцелуе к губам Питера, а тот… сжимая тонкую талию в своих объятиях сильнее, отвечает, поддавшись вперёд.

А дальше почва уходит из-под ног, стены этой комнаты сжимаются, зажав меня между собой. Никого больше нет вокруг меня, лишь двое людей, от которых я не в силах отвести взгляд.

Меня разом начинает тошнить, рвать на части и сжимать в тисках. Воздух в лёгкие не поступает. Ноги дрожат и я с усилием сдерживаю себя, чтобы не закричать во всю глотку запрещающие слова, вроде «Не смейте!» или, может быть, «Стоять!»

Но я молчу, ощущая, как сгорает всё внутри. Сердце останавливается, а после начинает биться о стенки с такой дурью, что мне кажется, оно сейчас вырвется, чтобы кровавой кучкой свалиться у ног Питера.

Меня будто окатывает холодной водой и горькая усмешка готова сорваться с губ. Моё сердце явно не выпрыгнет из груди. По крайне мере выпрыгнет, да не всё. Только его чёртова половина. Другая же, кажется, наслаждается поцелуем с Оливией.

Я замираю, хотя кажется сильнее замереть невозможно. До меня резко доходит почему в подсознании Питера меня не было, а Оливия была. Он вышвырнул меня из своей жизни, как какую-то ненужную игрушку, чтобы заполнить пробел этой чертовкой!

«Ты первая вышвырнула его, — напоминает разум, — даже не позаботилась о его чувствах. Чего тебе теперь надо? Чтобы он у тебя в ногах ползал, моля забрать обратно? Дура.»

— Больше не смей так исчезать! — прошептала Оливия, с влажным чмоком отстранившись от Питера, но не выпустив его из объятий.

— Ладно, — тяжело дыша, отвечает он.

— Обещаешь? — спрашивает она, взяв его лицо в ладони. Меня пробивает судорога, сковывающая тело и отдающая болью в сердце. Я сжимаю руку в кулак, стараясь успокоиться. И это не помогает. Потому что в голове слова, сказанные точно таким же тоном, только сказанные моим голосом… «Обещаешь?»

В тот раз Питер ответил… «Ксения…»

— Оливия…

Всё внутри скулит от разрывающих слов. Потому что всё в точности также, как и было… Точно те же слова… Точно та же интонация…

— Обещай же! — настаивает она.

Питер строит мученическую гримасу.

— Обещаю…

…И я умираю…

— Спасибо, — благодарит она его и, продолжая обнимать Питера, оборачивается ко всем присутствующим. Её взгляд бегло осматривает комнату. Продолжая улыбаться, она смотрит на меня и улыбка медленно тает на её лице.

— Ох, — вырывается из её груди. Но вместо привычного знакомого холода, в глазах Оливии плещется радость. — Ты вернулась! — кажется она действительно рада. Я сковано улыбаюсь, не смотря на отстранённое лицо Питера, вглядываюсь в серые глаза девушки и придумывая план побега. Додумать мне не дают. Тристан хлопает в ладоши.