Но Ксения не чувствовала проигрыша. Ей хотелось драться, хотелось причинить боль. Хотелось сжать зубы на горле и сдавить настолько сильно, как только можно, чтобы перекрыть доступ к кислороду, к жизни. Зарычав не хуже дикого зверя, она приподнялась на локтях и, оскалившись, вгрызлась в переднюю лапу мерзкого существа. Во рту сразу же появился привкус крови, желчи и грязи, а в нос ударил ужасный кислый запах падали. Из глаз брызнули слёзы, язык онемел. Больше всего на свете хотелось выплюнуть эту густую жёсткую шерсть из своего рта, промыть его, но Ксения понимала, что всё будет потом. Человеческие зубы не могли дать нужного результата, но зверь всё же взвыл и дёрнулся, освободив тем самым девушку из захвата. Она этим воспользовалась. Резко встав на ноги, Ксения прыгнула, вцепившись руками в толстую короткую шею зверя. Обвив ногами его торс, Всадница оттянула руками шерсть. Зверь взвыл вновь, но на этот раз более истерично. Еле удерживаясь на чудовище, Ксения скривилась и попыталась доползти до нужного места, чтобы удобнее вонзить зубы.

Зверь бесновался. Он скакал, лапами пытался содрать девушку со своей спины, но ничего не помогало ему. В очередной раз взревев, он встал на задние лапы и отклонился, чтобы в следующую секунду грохнуться на землю спиной вниз. Вот только глупый зверь не учёл одного факта – к тому времени, когда он решил стряхнуть Ксению, та уже почти перебралась на его шею.

Раздался громкий удар тела о землю и истеричный, полный боли, крик Ксении. Зверю всё-таки удалось – он придавил своим телом её ногу. Агрессия так и сочилась из Ксении, поэтому она, адекватно уже не соображая, заорала и вцепилась зубами в нежную шею зверя.

Раздался дикий вой, но для чудовища всё было решено. Сжав со всей дури зубы, Ксении удалось пережать трахею и, дёрнув головой, вырвать её из горла. Брызнула горячая кровь, запачкав всё лицо девушки. Зверь, издав сиплый крик, обмяк, ещё сильнее прижав ногу Ксении к земле.

Она лежала на медленно остывающей груди зверя, не сразу узнавая в нём искажённого какой-то проказой медведя. Из его горла фонтаном била кровь, пачкая волосы, руки, грудь и лицо Ксении. Её мутило, было так плохо, что даже двигаться не было возможным.

Гнев медленно сходил, уступая место ужасу. Вместе со всеми чувствами возвращалась боль в плече, а также боль раздавленной крупной тушей ноги. От того, что натворила, Ксении захотелось и рассмеяться и разреветься.

Еле отодвинув тушу медведя и вытащив ногу, Ксения обернулась, утыкаясь взглядом в Питера. Он лежал на спине, раскинув руки в стороны. Лицо его было бледно, а правое плечо разорвано в нескольких местах. До Ксении не сразу дошло, что боль в её плече и плечо Питера никак не взаимосвязаны. Она не заметила, когда зверь успел укусить её, выдрав кусок плоти.

Покачав головой, она медленно поползла в его сторону. Нога гудела и ломила одновременно, по лицу сочилась кровь, её тошнило, но она ползла к Питеру, желая лишь узнать дышит ли он.

Когда её голова упала прямо ему на грудь, лбом ощущая тепло тела, больше сдерживаться она уже не могла.

Ксения лежала в паре метрах от растерзанного ею же медведя, прижимаясь к телу Питера, и рыдала. Просто, чисто, по-детски.

Так, как не рыдала уже довольно давно.

Ей хватило сил лишь на то, чтобы окунуть лицо в воду, протирая его от запёкшейся крови. Нога онемела и уже почти не чувствовалась, плечо надоедало, но не так, чтобы перетерпеть было невозможно. Прошло уже пару часов, а Питер так и не очнулся. Ксения понимала, что ему нужно помочь, но не знала как. Вокруг не было ничего, а встать и пойти что-нибудь найти у неё просто не было ни сил, не возможности. Рядом был лишь труп медведя, остывший и мерзкий.

Вернувшись к Питеру с промытыми руками, она разорвала рукав его рубахи, и оглядела рану. Та была воспалена и выглядела очень плохо. Больше всего Ксения боялась, что руку придётся отрезать, ведь прошло уже достаточно времени, чтобы в рану попала инфекция.

Ничего, как промыть её водой не оставалось. Набрав в руки немного воды, она полила на руку Питера. Резкое шипение испугало её. Вода в ране вспенилась и казалось, будто она только сильнее разъедает рану. Когда пенка сошла, открылся вид на рваные края раны. Ксении поплохело.

— Как мне тебе помочь? — спросила она тихо, вытирая руки о более-менее чистые штаны. — Как тебе помочь, Питер?

Привычная тишина вновь стала ей ответом. Сил уже больше не хватало. В глазах стало мерцать, её затошнило.

— Спасите нас, — попросила она, ложась Питеру на грудь. Рука Питера выглядела очень плохо – её уже было не спасти. Нога Ксении выглядела не лучше. Она превратилась в огромное бревно, волочащееся за ней, словно тряпка.

Теряя сознание, Ксения, усмехнувшись, подумала о том, что с Питером у неё слишком много общего. Прошлое, настоящее, сердце, теперь вот ещё это – одной конечности скажут пока. Питер – руке, а она – ноге.

Нежное касание тёплых пальцев вытолкнуло её из крепкого сна. Вздрогнув, Ксения приоткрыла глаза, сталкиваясь взглядом с Питером. Серые в темноте глаза пристально смотрели на неё, а тёплые пальцы левой руки нежно касались грязных прядей её волос.

— Когда спишь, кажется, будто бы ты прежняя, — задумчиво, но нежно, сказал Питер.

Ксения резко села, вырвавшись из, почему-то приятных, объятий Певенси. Пошевелив левой ногой, Ксения удивлённо поняла, что не испытывает боли. В следующую секунду она схватила правую руку Питера и резко дёрнула рукав рубахи. Ткань треснула.

— Оу, Ксения… — начал было Питер.

— Заткнись, — попросила она, внимательно исследуя плечо Питера на раны. — Помогли… — потеряно сказала она, отстраняясь.

— Ты о чём? — не понял Питер. Ксения подняла голову, и мягко улыбнулась. По крайне мере постаралась.

— Твоё плечо было разорвано и туда попала инфекция, а моя нога опухла и была раздроблена. Кто-то нам помог…

— Почему твоя нога пострадала? — удивился Питер.

— Да я тут… — она замялась, неуверенная в том, стоит ли говорить о её зверстве. Оглянувшись, она не заметила туши медведя. Это поспособствовало её решению. — Видимо, когда всплывала, что-то произошло и вот так-вот получилось, — если бы она была прежней, то испытала бы неприятное чувство от своей лжи. Но в данный момент она не почувствовала ровным счётом ничего.

Питер нахмурился, но ничего не сказал. В любом случае, он не знал того, что произошло, отчего и не мог точно сказать, врёт ли она или нет.

— Думаешь, что нам помогли? — спросил он, отодвигаясь.

— Ты не видел своего плеча, — покачала головой Ксения, — оно не могло просто так зажить.

— А твоё..?

— Что? — не сразу поняла она. — Ах, да… — она с интересом уставилась на своё плечо, но там ничего не было, кроме как разорванной ткани. — Неважно.

— То есть?

— Ты же знаешь, Конде выполнил мою просьбу. Просьбу ещё от той меня, — решив ничего не объяснять, а показать, Ксения забрала у Питера меч, вытащив его из ножен. Закусив губу, она аккуратно обхватила лезвие и медленно провела им по внутренней стороне ладони. Боль давно перестала быть чем-то серьёзным. Разум не реагировал на неё.

Вот только Ксения ошиблась. Когда первые капли крови показались из-под кожи, ладонь обожгло огненной волной боли. Вскрикнув, девушка отбросила меч в сторону, сжав руку.

— Ты совсем? — воскликнул Питер, не ожидав от неё такого действия. Покачав головой и назвав её дурой, он оторвал от рукава своей рубахи лоскут и потянул Ксению к воде, намереваясь промыть рану.

— Эй, нет-нет-нет! — заволновалась она, упираясь и ногами и руками. Ей не хотелось приближаться к воде со своей раной. В голове ещё отчётливо помнился отклик раны Питера на эту самую воду из озера.

— Тебе нужно промыть её! — возмутился парень, удивляясь реакции девушки. — Ты же понимаешь, что может начаться заражение или воспалиться рана?

— Я знаю, что может натворить эта вода! — попыталась объясниться она. — Когда твоя рука будто бы прошла через мясорубку, я решила обработать рану. А когда вода коснулась её – та вспенилась и разъела её. Спасибо, я не хочу лишится руки. Просто дай мне тряпку, и я обмотаю ладонь, и… — Питер договорить ей не дал. Притянув раненную руку к себе, он нежно раскрыл ладонь и со знанием дела оглядел её, осматривая рану. Та выглядела не особо плачевно, поэтому волноваться не стоило. Прикусив губу, он подул на рану и осторожно приложил лоскут от своей рубахи к ране.