— О чём ты?

— Жена моя давно мне не верна, впрочем, как и я, если бы хотел. У неё уже давным-давно любовник и он живёт с ними. Мой сын, Тобби, с пяти лет не считает меня отцом, а скорее дядей. Ты понимаешь?

— Нет.

— Лана сказала сыну, что Брен, её любовник, не настоящий отец только тогда, когда это звание укрепилось в его голове. Тобби знает, что я его отец, но нет той любви отца к сыну. Я знал, что такое возможно и не жалею.

— Тогда зачем заводил семью? — я искренне не понимала.

— Я же сказал — мне было слишком одиноко, я хотел заменить настоящую семью фальшивой.

— Ты разрушил жизнь этой женщины! — воскликнула я, делая шаг от брата. — Ты связал её с тобой узами брака и не выполнил долг мужа!

— Она знала на что шла, — отрезал Конде. — Я попрощаюсь с женой и уйду из этого дома. Мне здесь делать нечего.

— Подожди! — воскликнула я. — А та женщина? Которую мы встретили, когда только пришли. Она же сказала про мужа, она называла тебя им! Неужели она не знает, что…

— Знает, — перебивает меня Жрец. — Она же её лучшая подруга.

Больше ничего не сказав, Конде вошёл обратно в шатёр. Через минуту послышался какой-то звук, после возмущённое шипение, а потом всё затихло. Из шатра вышел Конде с абсолютно не читаемым выражением лица. Быстро кинув на меня взгляд, он пошёл по дороге вдоль шатров.

— Не думала, что он расскажет, — усмехается Лана, когда я вхожу обратно в шатёр. Она спокойно убирает посуду и недоеденные куски еды, рассовывая их по мешкам. — Но так, наверное, лучше. Не будет у тебя обманчивого впечатления.

— Обманчивого впечатления? — непонимающе хмурюсь я, подавая ей тарелку.

— Ну, — она забирает её и отводит взгляд, — верной жены, которая ждёт блудного мужа?

— Думаю он сам виноват, — я жму плечами. — Так относится к собственной семье.

— Оно и ясно, — Лана пожимает плечами. — Он Жрец. У них в их сценарии жизни прописано служить Всадникам, иначе и жить незачем. Семья для них стоит в самом низу. И я знала на что шла, когда говорила ему «да».

— Только зачем? Я честно не понимаю.

— Я была последняя в своей деревне, кто оставался в девках. А тут к нам заглянул красавец-жених, которому я приглянулась. Я сразу согласилась, даже с самыми странными условиями, и вот теперь расплачиваюсь за поспешное согласие.

— Ты несчастна с ним? — я села на стул, подперев руки под подбородок.

— Я вижу его раз в несколько месяцев, а то и лет. Я живу с другим мужчиной, который всегда со мной и любит меня больше всего на свете. У меня хороший сын, пусть и со странностями отцовской семьи. Нет, я не несчастлива. У меня есть всё, о чём я мечтала будучи глупой девчушкой восемнадцати лет. И, быть может, я покажусь эгоисткой, но я рада, что именно так сложилась наша с Конде судьба. Я никогда его и не любила. А он, наверное, любил, только вся любовь давно ушла.

— Почему тогда не разойдётесь?

— Уже поздно, — она пожимает плечами. — Да и не хочется. Мы с Конде, как друзья. Не хочется с ним связь терять.

— Не понимаю, как можно так жить.

— И не надо, — она улыбается. — То, как я живу — не одной женщине не пожелаю.

— Мне жаль.

— Было бы жаль, если бы кто-то из нас страдал. У каждого же всё отлично. Ладно, иди, думаю, тебя уже Тобби заждался. Спасибо, что помогаешь ему. Никто из нас, даже Конде, не в силах ему помочь, кроме тебя.

— Да, конечно, — я быстро встаю, чувствуя неловкость. — Думаю, мы больше не увидимся?

— Не загадывай так далеко, Ксения, — усмехается Лана. — Всё-таки я жена твоего брата и мать твоего родного племянника. Так или иначе, но мы свидимся вновь.

— И где же ты отыскал столько крольчатины? — усмехаюсь я, подходя к Тобби, который с довольным видом раскладывал на огромном валуне кроличьи туши.

— Я их выследил и подстрелил, — спокойно сказал Тобби, подняв одного кролика за уши и с придирчивым видом начал его осматривать. — Не худые?

— Кролики такие, какие и нужны, — поспешно ответила я. — Тобби, ты сам их убил? Не жалко?

— Не-а, — он отрицательно покачал головой. — А должно?

— Ну, — я задумчиво закусила губу, подойдя к валуну и с несчастным видом окинула взглядом заячий вид, — думаю, немного всё же должно быть.

— Но почему? Это же еда. Вот ты ешь оленину, к примеру, и думаешь о том, что этот самый олень когда-то скакал и жрал траву?

— Нет, но…

— Вот и я не думал.

— Ладно, согласна, — я кивнула. — Итак, ты знаешь где Вирза? — Тобби кивнул, указывая пальцем в сторону дремучего леса, у которого мы сейчас были. — Она часто бродит там. Я её слышу и чувствую, но не вижу.

— Если позовёшь, придёт?

— Возможно, — неуверенно произнёс он, пожимая плечами.

— Попробуй.

— Вирза! — крикнул Тобби, напряжённо вглядываясь в темноту леса. — Вирза! Иди ко мне! Она не приходит!

— Не делай поспешных выводов, — я кладу руку ему на плечо, а другой указываю в лес. — Слышишь?

Где-то далеко, почти неслышно, будто бы и не было вовсе, раздаётся тихий гул, похожий на громкие завывания ветра. Через пару секунд мы с Тобби поняли, что так оно и есть — сильный порыв воздуха окатил нас с ног до головы, растрепав и спутав мне волосы, а Тобби заставив сделать шаг назад.

Громкий рык, будто раскат грома перед дождём, оглушил и, не успев среагировать, мы с Тобби повалились на землю, когда к нам, обладая грацией кошки и одновременно вышедшего на сушу пингвина, вышла небольшая дракониха ярко-зелёного цвета с глазами из золота. Милая дракониха была похожа больше на кошечку с крыльями, чем ящерицу. Немного угловатые плечи, округлый круп, хитрющие глазищи, которые смотрели только на Тобби с такой злостью и недоверием. Но где-то глубоко в золоте я видела нечто другое — желание подчиниться, но страх вновь потерять своего человека.

— И что делать? — тихо спрашивает Тобби, сжав пальцами траву на земле, когда дракон уселась напротив нас, по-кошачьи обвив лапы своим чешуйчатым хвостом с тремя шипами на конце. Совсем не пушистый. Совсем.

— Сначала я, потом ты точно также, — дождавшись кивка, я медленно начала подниматься, услышав недовольное рычание. — О, извиняюсь, Вирза, — я замерла в очень неудобной позе, но мне пришлось терпеть. Когда рык затих, я возобновила своё движение. Махнув рукой Тобби, я уставилась в глаза драконихе, но та не сводила взгляда с поднимающегося мальчика. Рыка не было слышно, что не могло не радовать.

Взяв три тушки, я две отдала Тобби, а одну оставила себе. Надеясь, что Вирза меня не сожрёт раньше времени, я сделала шаг, протянув лакомство. Ушки-отростки, такие же, как и у Вэна, дёрнулись, а ноздри раздулись. Зрачки сузились и дракониха уже не могла контролировать собственные инстинкты. Большая пасть распахнулась и я, быстро взглянув на сына Конде, кинула в бездну тушку кролика. Послышалось довольное урчание, хруст костей. Тобби скривился, а я улыбнулась. Драконы стали для меня чем-то родным и мне было приятно вновь взаимодействовать с ними.

— Теперь ты попробуй, — говорю я, делая шаги назад и вскоре уходя от прямого контакта взглядами с опасным хищником Нарнии. — Сможешь?

— Я постараюсь, — кивает Тобби. Он медленно подходит ближе к Вирзе и протягивает ей тушки. Не проходит и пары секунд, когда всё повторяется вновь и вот вновь слышен хруст ломающихся косточек.

— У меня получилось! — говорит довольный собой Тобби. — Получилось.

— Я вижу, — секунда и меня уже сжимают в объятиях. Улыбаясь, я обнимаю его в ответ, ощущая себя довольно счастливой.

— Ты самая крутая тётя! — говорит он, смотря на меня радостными глазами. — Мне так жаль, что у нас нет времени на большее общение.

— Главное, что ты знаешь о моём существовании, а я о твоём.

— Ты же навестишь меня, да? — спрашивает он так по-детски наивно сморщив нос.

— Как найду своего дракона, первым же делом, — обещаю я. — Но ты должен мне кое-что пообещать.

— И что же?

— Мне нужно ради чего-то сюда лететь, не только, чтобы с тобой повидаться. Знаешь, я хочу посоревноваться. У кого дракон быстрее? Мы полетаем и узнаем…