Чиён недоуменно смотрит на Чимина, очевидно, не понимая, как его занесло в эту компанию, поэтому парень смеется и лишь советует поговорить толком с Юнги. Намджун всё же советует ей пойти и провериться у врача, с чем девушка соглашается, а после троица друзей вежливо с ней прощается и уходит, оставив в недоумении.

— Они немного… — начинает встревожено, а потом вспыхивает красным на скулах. — Нет, ничего, — и яростно запихивает в рот полную ложку каши. Юнги садится на диван рядом с ней, гладит мастиффа между ушей и тихо объясняет.

— Тэхён разводит гекконов. Знаешь, такие милые маленькие ящерицы, которые будто улыбаются, — Чиён недоуменно кивает, и Юнги продолжает. — В тот день, когда он закатил у меня вечеринку, у него как раз впервые вылупились новые из яиц, так что он был очень счастлив и совершенно не обращал внимания на что-то еще, упиваясь восторгом.

— Хочешь сказать, — медленно уточняет соседка, — что он просто сразу же забывал о моей просьбе выключить музыку?

— Именно это, — кивает Юнги, и хлопает ладонью по своей ноге. Кайзер послушно кладет на нее голову и довольно похрюкивает, стоит почесать ему подбородок. — Когда ты пришла вернуть ошейник, там тоже немного не так всё было. У моего друга очень относительное чувство юмора и вообще он редко думает перед тем, как что-то сказать. Я тогда как раз записал пару треков для дипломного проэкта — что-то типа выпускного альбом — и решил отметить в кругу друзей. Хосок-и тогда как раз должен был вызвонить нескольких наших подруг, которые мне очень помогли.

— О, — Чиён шмыгает носом, и Юнги отчаянно старается не думать о том, что он в нее немножко влюблен.

— Да, — мрачно заканчивает, — как-то так. Так что я очень прошу не ненавидеть меня, хотя бы если ты любишь моего пса, — неловко пытается пошутить, но Чиён вдруг очень зло фыркает.

— Я тебя не из-за этого ненавижу.

Всё же ненавидит — единственное, что вычленяет из этого мозг Юнги, но после смысл всей фразы достигает его мозга, и он поднимает удивленный взгляд на девушку.

— Кофе, — говорит она так, будто всё понятно. Но Юнги ничерта не понятно, какой еще кофе, они же так и не пошли…

О.

Он не пошел.

— Я прождала три часа в кофейне, — Чиён уныло брякает ложкой по пустой тарелке и щелкает Кайзера по носу, который тот пытается запихнуть внутрь. — Думала, объясню, что вспылила, потому что у меня был очень важный день, и я просто обязана была перед ним выспаться… Но ты не пришел.

— О, — выдает Юнги, и ему очень хочется ударить себя. Очень-очень сильно. — Я думал… Тогда, когда ты разозлилась, я подумал, что твое приглашение аннулировано.

— Это теперь я это понимаю, — девушка шмыгает носом, спокойно объясняя, — но тогда я была настолько обижена, настолько зла, я даже чувствовала себя униженной из-за этого. На деле мне надо было прийти после десяти минут ожидания домой, постучать тебе в дверь и высказать все претензии, но я… Просто не могла. Решила, что хватит с меня этого дерьма.

— Прости, — кажется, чувство вины просто раздирает его изнутри. — Я не знаю, как мне извиниться за это, поэтому могу лишь сказать — прости.

— Всё нормально, — она машет головой, — это либо ничья вина, либо вина нас обоих. В любом случае, ты прав — я не заметила, что сделала себе плохо этой чертовой диетой. И вообще, — она горько вздыхает, — я больше всего на свете хочу булочку.

— Тэхён принес несколько вишневых, — вспоминает Юнги об увиденном в холодильнике, — и еще там точно были пирожные. Если тебе не станет плохо, то можем их прикончить.

Чиён смотрит на него несколько долгих мгновений, после — на преданно ждущего ласки Кайзера и решается.

— Чёрт с ней, с диетой. Давай сюда свои булочки.

***

(Позже, когда она уходит, оставив Кайзера в состоянии растекшейся по полу лужицы, у двери уже оборачивается и неловко благодарит.

- За музыку, — объясняет, пряча взгляд в пол, — она не просто хороша, она замечательна, и я уже примерно представляю танец, который сделаю для нее. И та версия с твоим… эээ… рэпом, могу я использовать её, а не минус?

— Всё, что хочешь, — легко отвечает Юнги, и глаза Чиён в удивлении расширяются, — эта песня — твоя.)

***

Они начинают снова более-менее приветливо общаться. То есть, конечно, Чиён больше не зовет его выпить кофе, но и быть приятелями — это очень, очень круто. Она советуется с ним по поводу одежды для выступления, и Юнги с чистой совестью сдает соседку Тэхёну, который «я учусь на модельера и сделаю тебя куколкой». Они втроем сходятся на мнении, что брючный костюм-тройка будет идеальным, вот только Юнги предлагает черный цвет, Тэ — фиолетовый, а Чиён представляет наоборот что-то белое или светлое. В конце концов приходится комбинировать: так что костюм получается белым, символизируя невинность первой любви, рубашка и ремень — черными, как знак возможным обманутым надеждам, а галстук, сережки и макияж выдержаны в фиолетовом.

— Знак чувственности, — подкалывает их Тэхён, когда они наконец набрасывают окончательный чертеж.

***

(- Какого черта! — вопит тренер танцоров-второкурсников, когда Юнги хватает его за лацканы пиджака и изо всей дури прикладывает спиной о стену.

— Если ты еще хоть раз заставишь бедных детей изнурять себя, я тебя до смерти изобью, — рычит, сожалея, что не сделал этого раньше, чтобы уберечь друзей.

Чимин благодарно обнимает его, Тэхён жмется и ластится щенком, Хосок подшучивает, Сокджин просто смеется и называет влюбленным глупцом, а Намджун говорит «Ты мог просто подарить ей цветы».

Юнги шлет его подальше.

Чиён благодарно чмокает его в щеку.)

***

Еще Чиён теперь не стесняется наглаживать Кайзера при Юнги, и они нередко выгуливают счастливого мастифа вместе, который просто шалеет от обуревающих его эмоций и часто ведет себя, будто гиперактивный щенок.

Так что Юнги счастлив (когда не выслушивает настойчивые советы друзей пригласить Чиён на свидание): у него всё хорошо, дипломный проект готов, ему предлагают хорошие места для стажировки, друзья все рядом, родители здоровы и в порядке, Чиён улыбается с каждым днем всё шире, а еще начинает снова возвращать бочка на место.

А потом Кайзер сворачивается клубком на полу ванной и начинает скулить.

Юнги застывает на месте, не в силе слушать эти ужасные душераздирающие звуки, потому что Кайзер никогда серьезно не болел (ну, могло тошнить, когда он жрал, что не надо, но это привычно, с этим можно справиться), потому что он буквально плачет, как ребёнок, и ох…

Юнги несется изо всех ног к соседской квартире, и пока барабанит в дверь, запускает поиск ближайших круглосуточных ветеринарных клиник и такси, которые разрешают перевозку животных. Чиён открывает дверь не сразу, но он заранее слышит топот, когда девушка бежит с кровати на его перепуганный зов.

— Кайзеру плохо, — выдыхает Юнги, и она сразу же натягивает на ноги кроссовки и так, как была — в пижаме и с пучком мокрых волос — влетает в его квартиру и сразу же бежит на звук. Юнги в это время нервно вызывает такси, предупреждает, что с больной собакой, и сам присаживается рядом с всё также скулящим псом.

— Он совсем плох, — в глазах Чиён стоят слёзы, — я вошла, а он даже не отреагировал.

— Вызови лифт, пожалуйста, — просит Юнги, и пытается поднять пса на руки, что не так и просто, учитывая, что тот, вероятно, весит больше него. — Эй, друг, — пёс поднимает на него жалобный взгляд, и Юнги поднимается, — можешь попытаться встать? Я не смогу тебя донести, как бы не старался.

И — о чудо! — Кайзер встает и самостоятельно идет вместе с Юнги до лифта, а после — и до машины. Им приходить немного приподнять его, чтобы помочь залезть на сидение, а после парень опускает обе ладони на горячую шкуру и начинает тихо рассказывать.

— Он же молодой совсем, три года только. Чимин к нам лишь в прошлом году присоединился, так что не в курсе, что это Тэхён-и, Намджуни и Хосок-и мне его принесли. Мелкого, несчастного, вообще нашли на улице в коробке с приметкой, что не чистокровные, поэтому их не получится продать. Я его пару недель с соски выкармливал, не спал вообще, на пары забил, — Кайзер утихает под ласковыми касаниями в четыре руки, а Чиён не сводит с лица Юнги взгляда. И да, ему пофиг, что он плачет. — Всем говорил, что мне на него плевать, а сам водил к кинологу на занятия, он же не просто так умный такой, мы долго и много учились… Чёрт, — он крепко жмурится, когда чувствует, как тонкая девичья ладонь накрывает его собственную, — я же не переживу, если с ним что-то плохое случится.