— Тэхён прилип к тебе в школе, я познакомил тебя с Хосоком, он привел в компанию Чимина, а Сокджин-хён просто пришел к тебе в квартиру с едой и соджу и сказал, что теперь он твой хён? — Намджун улыбается, вспоминая всё это. — Суран пришла к тебе сама и сказала, что хочет вместе поработать, Черин и Хёна пришли и попросили рассудить, кто из них лучшая реперша. Вроде как… всё?

— Намджуна, — снова тихо обращается к нему Юнги, и тот подбирается от грустного тихого тона. — Так сколько раз из произошедших я инициировал дружбу?

Младший наконец начинает понимать.

— Я плохо схожусь с людьми, — продолжает Юнги, и это такая редкость, что он говорит о себе, о своих чувствах, что Намджун затихает и выключает телефон, чтобы вдруг кто не побеспокоил. — Мне до сих пор иногда трудно с вами, но я стараюсь. А здесь мне просто впервые захотелось позвать девушку выпить кофе. Или прогуляться набережной. Мне захотелось говорить с ней. И даже в этом случае она была той, кто позвал на свидание, а не я. Но его так и не произошло, потому что… Сам помнишь. Так что я не знаю, Намджуна, что мне делать.

— Ох, хён, — лишь выдыхает Намджун, жалея, что рядом нет Тэхёна, который успел изучить все оттенки голоса Юнги, или Чимина, который может успокоить мельчайшим касанием. Поэтому он делает то, что умеет лучше всего — говорит. — Ты знаешь, я рад, что был не прав.

— Ммм? Ты о чем, Намджуни? — Юнги всё еще не оборачивается, и младший боится думать, почему.

— Я вообще… Если честно, — Ким нервно хватает со стола телефон и принимается им вертеть, — мы вообще думали, что тебе это не… Что ты вообще не заинтересован в отношениях.

— Я тоже так думал, — неожиданно легко признается Юнги, и наконец оборачивается, и глаза у него покрасневшие, но сухие. — Но она хорошая, знаешь. Не то, что я запал лишь на внешность, потому что ох, ну, я… плох в таких вещах и не очень понимаю стандарты красоты. Она кажется мне очаровательной, и возможно, я и вправду сначала залип на её мягкие щеки, но она хорошая. Месяц назад с подачи одного козла жители дома собрались на голосование по поводу того, могу ли я жить вместе с Кайзером в той квартире или нет, хотя он очень редко лает и не создает шум, ты же знаешь. Но тот козел сказал, что Кайзер небезопасен, потому что он огромный и вроде как бойцовской породы. И Чиён единственная, кто не просто проголосовал «против», она встала и громко назвала его мудаком, который ничерта не понимает в собаках. Я понимаю — это потому, что она влюблена в моего пса, но всё же. А еще она очень упорная: представляешь, каждое утро перед парами бегать? А сколько она в танцзале сидит? Как наш Чимин, а это много значит.

— Да, хён, — соглашается Намджун, подразумевая нечто другое, — очень много.

Судя по тому, что Юнги снова затихает и оборачивается к своему треку, он отлично понял подтекст.

(На самом деле его выдают заалевшие кончики ушей.)

***

Когда до дипломного проекта остается два месяца, Чимин просит разрешения прийти повидаться с Кайзером. Хосок (еще не прощен, но много ради этого старается) и Тэхён увязываются следом, и поэтому они решают заказать еду и немного отвлечься. Мастифф в итоге ожидания доставки оказывается заглажен и затискан, так что просто лежит на спине и покорно принимает ленивые почухивания живота от хозяина, когда Чимин по привычке начинает рассказывать о Чиён — он уже знает, что Юнги хочет узнать побольше, но стесняется спросить.

— Мне кажется, ей сейчас трудновато, — Чимин умиленно хихикает, когда Кайзер кладет тяжелую голову Юнги на колени и счастливо фыркает, стоит хозяину почесать ему уши. — Она до сих пор не определилась с мелодией для экзаменационного выступления, а значит и танец подготовить толком не получается. Кроме того, помнишь, я рассказывал о сонсэнниме, который заставляет своих студентов худеть? Он в этом году — главный тренер проекта, и уже просто затретировал нескольких студентов своими придирками.

— И соседушка в их числе? — Намджун кривится, стоит Чимину кивнуть, а Юнги просто пытается сдержать весь свой гнев внутри и не показать, насколько он зол, особенно когда Хосок тихо додает:

— Он и меня на первом курсе достаточно доставал, заставлял на диете сидеть, потому что ему казалось, будто мой лишний вес испортит впечатление от выступления.

— Где он вообще нашел что-то лишнее? Ты же уже не просто худой, хён, ты тощий! — возмущается Тэхён, и Хосок с кривой улыбкой кивает.

— Теперь тощий. А на первом курсе у меня были самые симпатичные щечки в этом мире.

— Хён, — Чимин уверенно садится и поднимает кулак вверх. — Мы откормим тебя до щечек!

Они смеются, а после Пак всё же тихо продолжает, не видя, какое впечатление оказали все их слова на Юнги.

— В общем, тренер дошел до того, что посадил ребят на диету и заставляет их взвешиваться перед каждой тренировкой, а Чиён-и вообще заявил, что с такими ногами он её вообще на сцену не выпустит.

— Да какого же чёрта?! — громко возмущается Намджун, и остальные согласно кивают. — Шиндон из Super Junior был главным танцором, и никого не волновал его вес; Хваса из МАМАМОО тоже не худенькая, но она одна из самых талантливых исполнительниц и танцоров нашего времени! Как можно вообще оценивать талант человека по его весу?

— Как-то так, хён, — Чимин грустно улыбается, потому что хоть это и не сказано, но от отношения данного преподавателя своего времени пострадал и он, а после парни наконец замечает, что Юнги молчал всё это время, уткнувшись лицом в спину мастиффа. — Хён? — взволновано зовет Чимин. — Хён, всё в порядке? Может, тебе принести воды или что?

— Всё хорошо, Чимин-и, — слышно приглушенное, а после Юнги поднимает голову и зло рычит. — Я просто очень сдерживаюсь от того, чтобы пойти и надрать этому чертовому блядскому ублюдку задницу за то, что он над вами измывался, и…

— Ох, хён, — Чимин с Тэхёном отработанными движениями захватывают Юнги в объятия, привычно успокаивая, пока напряженные мышцы под их прикосновениями не расслабятся. Чимин хихикает, когда Кайзер решает внести свою лепту и зажевывает отросшие кудри Тэхёна, предварительно широко лизнув его щеку. — Нам приятно, что ты так за нас переживаешь.

Юнги всё еще думает, что от младших слишком много проблем.

(Но также он уверен, что лишь они могут так быстро и мягко успокоить его гнев.)

***

— Может быть, я мог бы помочь ей? — бормочет он на ухо Чимину, когда парни уже расходятся по домам, и младший привычно обнимает его на прощание.

— Ты о чем, хён? — Пак на мгновение прижимает к себе упрямого недолюбленого хёна ближе, и тот сразу же расслабляется, не зная, что эту хитрость Чимин отработал на нем еще в первый год их знакомства.

— Возможно, я мог бы, — он немного неуверенно мнется, и остальные уже начинают любопытно поглядывать, поэтому последующее слова он выпаливает одним слитным комком, — написатьдляеёвыступлениямузыку?

Чимин на секунду подвисает, расшифровывая послание, а после мягко и тихо смеется.

— Это просто замечательная идея, хён, — искренне одобряет он.)

***

Последующую неделю Юнги почти не вылезает из студии, прерываясь лишь на сон, еду и Кайзера — удивительно понимающего аобсолютно всё и такого доброго ласкового Кайзера, который берет за привычку тихо залезать на кровать посреди ночи и зажевывать волосы Юнги, засыпая. На самом деле, просто замечательно, что у выпускников магистратуры последние месяцы выделены на доведение до ума их проектов, и в расписании нет никаких пар, потому что он с трудом заставляет себя покидать это помещение. Юнги пытается сделать песню такой же, какой видит Чиён — яркой, смешливой, доброй и нежной, но полной серьезного отношения к жизни и упорного труда. Юнги знает, как много сил надо прикладывать для того, чтобы на тебя смотрели и говорили: «Она выглядит так, будто родилась на сцене». Юнги знает, потому что о нем говорят также, и ради этого он впахивает по двадцать часов в день, ведь чтобы так выглядеть, ты должен жизнь свою положить на упорный труд.