А вот запихнуть каждое дитятко (даже то, что старше и вообще самый-самый хён) в его комнату гораздо легче, чем смотреть.

***

— Хей, Чонгукки.

Макнэ горько вздыхает, смотрит с почти отеческой заботой на впервые в жизни напившееся с одного бокала соджу дитятко и с прискорбной миной на лице откликается:

— Что?

Мина резко вскакивает на кровати, хватает парня за руки, валит рядом с собой и мило улыбается, удобно устраиваясь на широкой груди. Не то чтобы Чонгук был против, но.

— Ты же знаешь, что я тебя люблю?

И она в его руках вдруг кажется такой маленькой и беззащитной, что хочется провести рукой по огненным кудрям, прижать к себе посильнее и защитить от всего мира, поцеловать упрямо вздернутый носик…

Но он просто натягивает на них пушистое одеяло и поправляет длинные волосы так, чтобы девочке было удобнее.

— Да. Знаю.

Он терпелив. Он подождет.

И однажды она скажет это с совершенно другим значением.

========== 33. О праздниках. ==========

Снег, Рождество, подарки… Начало нового года, на который все возлагают большие надежды и дают много обещаний. В основном себе и ради себя.

Для меня высшая степень счастья — это знать, что все дорогие мне люди здоровы и довольны своей жизнью.

Для меня высшая степень удовлетворения — это когда я могу сделать их жизни лучше.

Потому что никакие обещания не будут столь важны, как искренние улыбки родных.

***

— Мина-я, ты куда пропа… ла?

Юнги шокировано уставился на совершенно отрешенную от мира девушку, которая буквально прилипла к витрине.

Мина.

Прилипла.

К витрине.

В магазине косметики.

Юнги не знал, то ли ему плакать от счастья, то ли тихо профейспалмить. Подошел, предупредил о своем приближении легким касанием пальцев к округлому плечу… И не смог сдержать умиленную улыбку.

— Как думаешь, ему бы понравилось? — Мина перевела взгляд своих космических глазищ зеленющих на Юнги, моргнула медленно, и парень смог увидеть в колдовских омутах неуверенность и смятение. Шуга тяжело вдохнул, выдохнул, потом уставился на витрину.

К праздникам опять выпустили милейшие коробочки с косметикой, привлекая внимание клиентов доступными ценами и яркой упаковкой. Мина на это не повелась, её привлек нежный аромат лаванды и засушенный цветочек внутри набора. Мин оценил румянец девушки (значит, искренне переживает), зеленые глаза с огоньками чего-то непонятного… И искренне улыбнулся.

— Уверен, он будет в восторге.

Мина всё равно сомневалась.

— Даже при моем знании людей и их примочек, я отлично понимаю, что упаковка слишком сахарно-приторная.

— Брось, у Чонгука косметики больше, чем у Сокджина, — истинная правда. Парень искал подруге подарок, купил кучу косметики, опробовал… Понял, что это удобно (те же синяки под глазами скрывать) и оставил несколько штучек себе. Правда, если его волосы еще и лавандой будут пахнуть, парни либо разумиляются, либо застебут. — Ты себе наборчик прикупить не хочешь?

— Не знаю, — ведьмочка задумалась. — В принципе, шампунь я себе отдельно куплю, здесь так можно, а кремами не очень пользуюсь. Мне подводки хватает… А она вот заканчивается, да, — Юнги это быстро занес в мысленную папочку «Жизненно необходимая информация» и твердо взял одну упаковку. Мина ослепительно улыбнулась — она и так умеет, оказывается — и потащила парня оформлять покупку.

— Эй, Юнги, — держит пакет в тоненьких ладошках, почему-то твердо сжимает… И на лице обычное для нее прежней выражение — абсолютно пофигистичное и нейтральное. Парень настороженно смотрит в кукольно застывшее лицо, но не успевает даже открыть рот, как девочка оттаивает.

— Спасибо, что сходил со мной сегодня.

Юнги понимает, что ради таких моментов стоит жить.

И даже быть просто другом, оказывается, совершенно изумительно.

***

Чонгук обеспокоенно и как-то слишком по-взрослому смотрит на Юнги. На Юнги, которого ведьмочка вчера потащила куда-то за локоть, предварительно заставив обуться в тяжелые зимние ботинки, теплую куртку, и даже напялив на голову смешную вязаную шапку. Вернулись они, к слову, слишком довольные, и потом весь вечер переглядывались.

Непорядок…

— Хён! — главное — выглядеть уверенно и не обращать внимания на ласково-насмешливый взгляд, будто бы Шуга знал, что младший к нему разбираться придет.

— Если что, я ни в чем не виноват.

Чон смотрит из-под длинной челки недовольно:

— Вы ходили с ней гулять вдвоем.

— Почему-то к Намджуну, с которым она только что ушла за покупками, ты не ревнуешь, — Юнги тепло смеется и ерошит младшему волосы, на что тот раздраженно фырчит.

— Хён! — и еще и губки обиженно надувает, милашка же!

Шуге очень хочется себя сейчас стукнуть. Он же не Сокджин с Намджуном, которые к мелким со своими «сюси-пуси, куколка моя» лезть не боятся. Причем даже к Чимину, у которого бицепсы и пресс покруче, чем у них всех вместе взятых.

— Я тебе уже столько лет хён, что даже вспоминать страшно — столько не живут, — Юнги делает страшные глаза, и макнэ невольно пробивает на смех. А ведь раньше, до Мина, он был тем еще засранцем. — И, если честно, мы с твоей ведьмочкой просто гуляли. Ровно так же, как ты проводишь её со школы домой или к нам, или за покупками ходишь. И вообще… Я тебе хотел на подарок намекнуть, но ладно. Раз ты не доверяешь хёну… — репер грустно вздохнул и поднял на донсэна чуть ли не полные слёз глаза.

Чонгук ожидания оправдал.

Он долго распинался о том, как любит хёна и что готов ради него сделать. Даже пообещал мыть ванную вне очереди и собирать грязные носки в общежитии (это он, правда, зря сделал). Где-то на «я буду твоим рабом целую неделю» Юнги сдался. Всё же, раб — это круто.

Но вот того, что у мелкого вдруг начнется сбой фантазии по поводу подарка, он не ожидал.

— У нее подводка закончилась. Кстати, в каком-то из тех популярных магазинчиков сейчас даже продают её в упаковках со скелетами или еще чем-то подобным, — Чонгук задумчиво кивнул. Это дело его девочка любит.

— Я всё равно попытаюсь что-то сам придумать, — мелкий улыбается искренне, слегка смущенно благодарит и… очень пугается неожиданного грохота.

— Там снег! — Мина и Намджун вваливаются в квартиру счастливые, раскрасневшиеся и очень мокрые. Грохот, очевидно, шел от пакетов, которые радостная парочка просто швырнула на пол.

— Да уже как бы неделю, — смеется Сокджин, заботливо вытирая подтаявший снег с лица и деловито отправляя Чимина за феном. Но Мина — яркая, чуть не светящаяся и изумительно улыбчивая Мина — на это лишь весело машет пальцем перед лицом «мамочки». Стоит ли говорить, что Чонгук просто на месте застывает?

— Не-а, сегодня не такой, сегодня мокрый. Пошли снеговика лепить!

И как-то все вдруг вспоминают, что они взрослые и важные, и это как-то несолидно…

— Чонгукки, пойдем!

Кто-то заметил, когда он натянул на себя куртку и ботинки? Потому что он нет. И, судя по слегка ошарашенным лицам ребят, они испытывают те же трудности.

Снеговик лепится легко. Первый шар почти в половину роста Мина, и когда они наконец прилаживают к нему второй, Хосок без предупреждения запускает снежком в зазевавшегося Чимина.

На время о снеговике забывают.

Мина радостно хохочет (ну да, они снова залипли, и, кажется, будут залипать на её смех до конца жизни, и ничего здесь смешного), когда удачно попадает в Юнги, а тот думает на Сокджина, и теперь в ход идут не только снежки, но и перчатки, и шарфы, когда почему-то очень словоохотливому и раззадоренному Шуге приходится закрывать рот, чтобы мелкие не нахватались плохих слов.

— Кстати, ты же не забыла, что Рождество празднуешь с нами? — Тэхён счастливый-счастливый, а еще у него немного потекла подводка с левого глаза. Кажется, Хосоку не стоило так усердно возить комком снега по его лицу… Но парня это не смущает, он дружески приобнимает ведьмочку за плечи, трется своим носом о её щеку и понимает, почему Гукки пропускал почти все её снежки: рыжие волосы так красиво переливаются в тусклом свете уличных фонарей, на щеках румянец и в ресницах застыли снежинки, а глаза… Изумрудные омуты сияют так счастливо, что хочется запечатлеть этот миг в памяти навсегда.