— Мы работали, — поправил его Тома.

— Было это году в тысяча семьсот восемьдесят седьмом… — словно не услышал его брат.

— Восемьдесят третьем, — сурово сказал Тома.

— Я тогда собрал скелет из восьмисот костей…

— Мы собрали! — почти нервно воскликнул Тома. — Из восьмисот пятидесяти!

Он резко осушил свой кубок.

— И все равно до Рикерта нам было как до… — он не договорил, отпил прямо из бутылки несколько глотков, а потом швырнул ее в стену. Бутылка пролетела в паре сантиметров от головы Тамаша, и Кольцов так и не понял: то ли лич случайно не попал в брата, то ли случайно промахнулся.

Ректор ОРУ вздрогнул, ошеломленно глядя на обоих личей. Но Тамаш выглядел совершенно спокойным, неторопливыми глотками осушая свой кубок. Заметив взгляд Кольцова, он чуть заметно улыбнулся и, кивнув, чокнулся с ним кубком.

На шум появился карлик.

— Принеси еще! — не дав ему сказать и слова, приказал Тома, усаживаясь в кресло. — И прибери тут.

До тех пор, пока карлик не вернулся, причем не с одной, а сразу с тремя бутылками алкоголя, Кольцов заговаривать с личами не решался. И только дождавшись, пока Тома наполнит свой кубок еще раз, осторожно уточнил:

— До какого Рикерта?

Ответил Тамаш, потому что его брат был занят потреблением алкоголя.

— Наш старинный друг, — ощерился он в сладкой улыбке.

— Подлый вор чужих тайн, чужих изобретений и…

— И чужих жен, братец, — в комнате зазвучал дребезжащий смех Тамаша. — Все успокоиться не можешь. У вашей Стефании уже и кости давным-давно истлели, а вы с Рикертом до сих пор помните.

— У кого? — переспросил Тома под громкий хохот брата.

— А нет, он уже даже не помнит, — Тамаш снова чокнулся с Кольцовым и пояснил: — они на протяжении почти трехсот лет уводили друг у друга жен. Стефания, Мирела, Элизабета, Верена, Гертруда…

— Достаточно, достаточно, — Тома слегка улыбнулся, видимо, среди этих женщин, были и жены Рикерта. — Тем более ты кого-то пропустил. И не трехсот лет… побольше.

— Они меня простят, — поднял глаза вверх Тамаш, выпивая еще. — Вернее, они уже давно никого не винят.

Обстановка стала намного теплее. Настолько, что Кольцов позволил себе еще глоток алкоголя, ожидая продолжения разговора братьев.

— Он тоже занимался скелетами? — задал наводящий вопрос ректор ОРУ.

Тамаш усмехнулся.

— Скелеты и Рикерт, Рикерт и скелеты… он к нам ведь как-то заявился с колонной скелетов, в руках у которых были бутылки цуйки*, помнишь, Тома? В каком это году было?..

— Тысяча восемьсот тринадцатом, — тут же ответил его брат. За все факты, похоже, здесь отвечал он. — Как раз ему очередную научную степень присвоили.

— А он может желать власти? — осторожно спросил Кольцов.

— Все мы можем желать власти, — хрипло рассмеялся Тамаш.

Братья снова подняли бокалы, и Кольцову, не желавшему сейчас потерять источник информации, пришлось последовать их примеру. Впрочем, пить он старался микроскопическими глотками.

— После трехсотого дня рождения жить становится очень скучно, — вздохнул Тома.

— Семидесятого, — пессимистично отреагировал Тамаш.

— Триста семидесятого? — уточнил Кольцов.

— Просто семидесятого, — Тамаш выпил еще. — Хотя некромантия позволяет сделать то, о чем всегда мечтал… деньги, путешествия, — пояснил он, заметив вопросительный взгляд Кольцова. — на первых порах еще и поддерживаем внешность… потом все надоедает.

—А…

— А Рикерту не надоело, — ответил Тамаш. — Он прямо живым казался в нашем склепе, не сказать, что ровесники.

— А он откуда родом?

— А я помню? — огрызнулся лич. — Когда мы познакомились, мы все принадлежали Священной Римской империи.

— Германской нации, — уточнил Тома. — Германия, Австрия, Венгрия, там он где-то жил.

Перспектива искать лича в трех государствах сразу не радовала, но хоть немного сужала поиски.

— Это пятьсот лет назад было, — разбил надежды Тамаш. — А сейчас он может быть где угодно.

— А когда вы его последний раз видели? — спросил Кольцов.

— Четыре года назад, — ответил Тома. — Мы собираем иногда всех личей…

— Когда вдвоем пить становится скучно, — сказал Тамаш, иллюстрируя свои слова еще одним большим глотком.

— Он ничего не рассказывал?

— Они вспоминали своих баб! — огрызнулся Тамаш, кивая на брата.

— Ты просто рано ушел, — отмахнулся Тома, наполняя по новой бокалы. — Андрей…

— Если Андрей будет пить как мы, то очень скоро пополнит ряды покойников, — сурово заметил Тамаш. — А ему, я уверен, еще хочется оставить след в истории.

Пока в историю у Кольцова удавалось только влипнуть, но по крайней мере, появлялась надежда сохранить рассудок, который уже нельзя было назвать абсолютно трезвым.

— Ему категорически не нравится, что про него все забыли, — вздохнул Тома, у которого от выпитого алкоголя появилась меланхолия. — Впрочем, все мы предадимся забвению.

— Так пусть засветится где-нибудь с деньгами и недвижимостью, — желчно посоветовал Тамаш. — Сразу родственники найдутся.

— А у него их много? — спросил Кольцов.

— От всех его… — он бросил взгляд на брата и поправился: — их жен? Конечно! Небось еще и бастардов наплодил, как мой братец, — Тамаш легко уклонился от летевшей в него пустой бутылки, и она разбилась о стену. — Другое дело, — невозмутимо продолжил он отвечать Кольцову, — что вряд ли они знают про своего родственничка.

— Это да, — кивнул Тома, откупоривая новую бутылку. — Где-то на прапраправнуках уже теряешь связь с семьей.

— Наконец-то… — тихо буркнул Тамаш. — Но на самом деле, — он посерьезнел. — Если он вам прямо очень нужен, ищите следы в Европе.

— Он в научном мире известен, — заявил Тома. — По его словам, по крайней мере.

— А если это все-таки он разрушает Буян, то, как защищаться от такого рода магии? — спросил Кольцов.

— Постараться подчинить скелетов себе, — Тома расплылся в улыбке, словно он все свои пятьсот лет жил только ради того, чтобы рассказывать, как бороться со своим давним врагом.

Тамаш отпил прямо из горла.

— Стать личем, накопить могущество и постараться подчинить скелетов себе, — расширил схему действия второй брат.

Кислое выражение лица Кольцова Тома решил разбавить еще одной дозой алкоголя.

***

Едва Кольцов переместился в свой кабинет, как вынужден был ухватиться за стол, чтобы устоять на ногах. Он так и не понял, что они пили, может быть пресловутую цуйку, с которой когда-то заваливался Рикерт в гости к румынским братьям, но голова от этого напитка гудела, а ноги слегка подкашивались.

— Здравствуйте, Андрей Савельевич, — холодно произнесла Рихтер, которая сидела за его столом и внимательно рассматривала содержимое желтой папки. — Вы простите, что я ваше место заняла, я думала, что вы позже придете.

— Зд-р-ств-з-й… — Кольцов поддержать диалог был не в силах, поэтому просто рухнул на диван, ожидая пока состояние опьянения если не пройдет, то хотя бы уменьшиться.

Ждать пришлось долго, и тишина нарушалась только шелестом страниц и звуками наливающейся воды в стакан, который Рихтер то и дело наполняла.

Наконец, Кольцов почувствовал себя нормально до такой степени, что смог дойти до стола и заглянуть завучу через плечо.

— Что скажешь?

Рихтер чуть отстранилась от запаха спиртного, исходящего от ректора, но усмехнулась.

— Скажу, что разгадала загадку, над которой бились тысячи магов. А всего-то и надо было напроситься в гости в шикарный особняк и выпить коньяка с его хозяйкой.

— Особняк? — перепросил Кольцов.

Рихтер тряхнула волосами.

— Я думала, вы спросите, какую загадку.

— Тася, я пил водку с румынами в сыром неотапливаемом замке…

— Давайте не будем рассказывать друг другу свои алкогольные приключения?

— Таисия Михайловна!

— Андрей Савельевич, мне тут дали бесценный документ девятнадцатого, а может быть даже и восемнадцатого века. Не дышите на него перегаром.